Елена Хисамова - Дьявольские близнецы

Наконец, часам к двенадцати в группе установилась тишина. Старая воспитательница ещё раз обошла спальни, подойдя к каждому ребёнку. Последними на пути её обхода были кроватки близнецов. Она подошла к первой. Кто на ней лежал, Яна или Аня старуха не могла с уверенностью определить. Девочки были похожи во всём, даже крупные родинки, по форме напоминавшие крохотные ягоды клубники у них были одинаковые и на одном и том же месте – внутренней поверхности правого бедра. Старуха склонилась над первой малышкой. Глаза её были закрыты, но по слабому дрожанию ресниц, Захаровна поняла, что ребёнок не спит, притворяется. Внезапно ей стало страшно. Она не стала подходить ко второй и заторопилась на своё неудобное ложе.

«Это нервы! Надо заснуть поскорее, пока малыши угомонились. Утром всё будет, как обычно…» – сама себя уговаривала старуха, скорчившись на короткой кровати.

Как ни странно, но уснула она довольно быстро. Во сне хаотично мелькали лица, события. Она видела давно умерших родственников. Они манили её к себе. Стоило ей пойти за ними,  те тут же исчезали, а на их место заступали другие. Захаровна проснулась от тихого звона. Словно с улицы в стекло клювом стукнула маленькая птичка.

« Маньяк!» – почему-то подумала она.

Старуха приподнялась на локте и глянула в сторону окна. На фоне слабо освещённого уличным фонарём квадрата висело туманное фосфорицирующее пятно. Оно медленно продвигалось в её сторону. Внезапно за грудиной сильно зажгло, словно туда плеснули кипятка. Рука отнялась и не удержала женщину. Она упала на кровать, не в состоянии двинуться. Только глаза ещё подчинялись ей. Пятно плыло, приближаясь и мерцая в сумраке. Сбоку раздалось противное хихиканье. Захаровна сильно, до боли скосила глаза и увидела сестричек – близнецов, стоявших рядом. В белых ночных рубашках ниже колен, с распущенными на ночь, длинными для таких маленьких девочек волосами они смотрели на старуху и хихикали. Это было не озорное хихиканье детей. Нечто злое, отвратительное было в их смешках. Пятно, тем временем уже вплотную нависло на уровне лица старой воспитательницы. Она перевела взгляд с детей на него. Мерцание стало сильнее. Пятно пульсировало, как живой организм. Внезапно пара тонких щупалец вылезла из него. Отростки извивались и тянулись к глазам старухи. Когда они коснулись их, Захаровну словно ударило током. А щупальца продолжали внедряться внутрь, сквозь глазные яблоки, в мозг. Старуху сотрясали конвульсии. Пятно постепенно начало менять цвет, словно то, что оно вбирало в себя из черепа старухи, окрашивало его, делало из белёсого цветным. Будто оно забирало невидимую человеческую ауру. Наконец, оно насытилось и убрало щупальца от несчастной. Захаровна бездумно смотрела перед собой мертвыми глазами. Несколько минут она ещё дышала, но уже не видела, как пятно зависло над сёстрами. Те синхронно подняли вверх личики и послушно открыли рты. Щупальца тут же внедрились в них. Так дети стояли некоторое время, пока пятно не вернуло себе первоначальный цвет. Змеевидные отростки убрались, и оно растаяло в темноте. Близняшки постояли ещё около мёртвой воспитательницы, потом вернулись каждая к своей кровати и легли. В тишине вновь прозвучало жуткое хихиканье и смолкло. 

     Захаровну обнаружила напарница. Она вошла в группу и удивилась странной тишине, необычной для утреннего подъема двух десятков малышей. Старуха лежала навзничь, уставившись в потолок невидящим взором. Дети, испуганные, но молчавшие сидели на кроватях. Только две сестры, Аня и Яна были полностью одеты, аккуратно причёсаны и невозмутимо спокойны.

     Фельдшер скорой, вызванной из райцентра, констатировал смерть от инфаркта. Через полчаса приехала спецмашина и забрала труп. Группу расформировали в тот же день, распределив детишек по оставшимся трём. Через день Аню и  Яну забрали домой родители, напуганные скоропостижной кончиной воспитательницы.

Глава 19. Недетские игры

     Как Светлана ни настаивала, что дети должны воспитываться в коллективе, после первого опыта с кратковременным выездом на дачу, Павел вставал на дыбы, когда жена заводила разговор о посещении дочерьми детского сада. Он понимал, что наступит момент, когда ему просто не позволят удерживать девочек дома. В школу дети пойдут независимо от его желания. Смерть несчастной воспитательницы ни у кого кроме Павла не вызвала подозрений, но он знал и видел то, что остальным, казалось, было недоступно. Он не мог подвергать других опасности. Пока девочки находились дома рядом со Светланой, не происходило ничего экстраординарного, если не считать таковым массовую гибель дворовых кошек и внезапную эпидемию, унёсшую с полдюжины собак в доме. Ни единое насекомое не залетало в окна их квартиры. Голуби не присаживались на отливы в ожидании хлебных крошек. 

     Светлана, в совершенстве знавшая несколько языков, частенько с подачи Аркадия Семёновича переводила для него и его знакомых статьи из журналов и монографии. Видимо из одной из них она узнала о детях индиго, и уверила себя, что девочки являются ими. Всё, что делали близнецы, восторгало Светлану. Положа руку на сердце, Павел признавался себе, что дети действительно уникальны. В возрасте четырёх лет девочки могли починить любой бытовой прибор. Они будто видели механизмы изнутри. Близнецы не задавали вопросов об устройстве мира. Они откуда-то уже знали, что Земля круглая, а Луна её спутник. Что человек состоит из клеток, в ядрах которых закодирована вся информация о нём. Как люди рождаются и почему умирают. Разговаривали девочки, как взрослые, и не терпели сюсюканья. Малышки чудесно рисовали и лепили из пластилина, но и фигурки, и рисунки несли в себе неясный зловещий смысл, впрочем, различаемый только Павлом.

     В еде дети тоже были избирательны. Они совершенно не ели продукты животного происхождения, довольствуясь лишь овощами, некоторыми фруктами, кашами и хлебом. Первое время Светлана ещё пыталась впихнуть в них белковую пищу, но у девочек развивалась странная реакция на неё. Они становились вялыми, заторможенными и подолгу спали.

     Зато они ни разу не болели. Ни грипп, ни обычная простуда не коснулись малышек. Ни единая детская инфекция не прилипла к ним. Крохи даже умудрялись обходиться без царапин и ссадин, так часто сопровождающих обычных малышей с их непоседливостью и любопытством.

« Может у них наследственность такая удачная? – фальшиво успокаивал себя Павел, понимая, что никакая наследственность не убережёт от травм. – А вдруг и впрямь индиго – дети новой эпохи? Откуда они, чьи? Ну, не пришельцы же их подкинули?»