Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)

— Ты же мне сам рассказывал про чеченские кладбища, черт бы тебя драл, а теперь тут хихикаешь! — несколько неожиданно для меня атакует своего напарника по мечемаханию Павел Александрович.

— И что? Не помню как-то — удивляется Дункан.

— Отлично помнишь! Нет на чеченских кладбищах надписей, потому как чеченец должен своих родичей так помнить, до седьмого колена. Рассказывал?

— А, это… Ну и что? Народ маленький, вот и старается себя сохранить.

— И правильно делает! А у нас что? Спроси молодых — смело пару десятков немецких ассов назовут. Всяких этих Руделей, Хартманнов, Кариусов с Виттманами. А своих — шиш. Хотя все эти Рудели войну продули в хлам. Вот вы, например, фамилию Осадчего или Пегова хоть раз слыхали? Или хотя бы Осатюка?

— Ээээ… Нет, не припомню.

— Я так и думал — грустно, даже как-то обреченно, кивает головой музейщик…

Ну, понятно, сейчас мне долго придется убеждаться в своей некомпетентности и поверхностности…

Альба аккуратно, но быстро вертанул рулем и грузовичок послушно объехал неряшливое, паскудного вида, пятно на дороге, бывшее когда-то человеческим телом, а сейчас раскатанное почти в блин теми тяжеловесами, которые сбрасывали с полотна дороги вставшие навсегда машины. Потянулась какая-то вымершая целиком деревушка.

Ирка с любопытством вертела головой, в чем-то поездка эта напоминала уже туристическую экскурсию. Конечно, надо было абстрагироваться от некоторых неприятных деталей — и мертвяки попадались достаточно часто и торчавшие из придорожных канав остовы грузовиков и легковушек царапали взгляд, но ощущение скорости и безопасности, стена леса с летней веселой, промытой дождем, зеленью не то, что убирали из окружающего признаки Беды, но как-то смазывали ощущение. Вот в деревушке этот настрой изменился — тут мертвяков было много и они таращились с обочины на проезжавших, правда и не лезли под колеса. А наоборот — мелькнула спина в приметной голубой рваной куртке, какой-то резвый дернул прочь от дороги в кусты.

— Те, что отожрались — умнеют — заметил Альба.

— Да, мы тоже заметили. И умнеют и двигаются иначе и атакуют куда быстрее… А что там в Питере — известно, откуда эта чума взялась?

— Поговаривали разное. Что дескать, это божья кара за неверие слышать довелось, другие толковали, что некий наш аллигарх мир под себя перекроить решил, но тут смущает то, что в Америке практически одновременно пыхнуло, мне так кажется и американцы тут участвовали… Не могло без них обойтись, они свое население сколько уже к зомбокалипсису готовили, одних только фильмов с десяток назвать могу. А еще и кризис начался. Самое то — и от кризиса отвлекли и врага дали… Хотя тут может я и не прав… Можете смеяться, не обижусь. Но мне кажется, что такие нашествия живых мертвецов были и раньше. Я ведь немного этим вопросом и раньше интересовался, так вот у многих племен и народов живые мертвецы фигурируют в легендах и мифах. Слишком уж у многих. Это знаете ли настораживает.

Ирка удивилась.

Приободренный тем, что собеседница не стала сразу иронично улыбаться и показывать верчением указательного пальца у виска свое несогласие с таким выводом, Альба продолжил:

— Вот сами судите — тот же Древний Египет. С чего это мертвецам мозг удалять при мумификации? Всякие нищеброды, которых в то же время просто зарыли в песок без всяких бальзамирований, сохранились не хуже фараонов, даже и получше — у тех при избытке смол тело как раз разрушалось под намотанными покровами. И зачем труп так надо плотно упаковывать, склеивать и заматывать, да еще в несколько гробов укладывать, как матрешку? Чтобы не вылез или по другой причине? Загадка? А то, что африканские негры с зомби явно знакомы издавна? У австралийских аборигенов в легендах — тоже злые мертвецы фигугируют и остановить их можно только в голову кидая что-нибудь вроде боевого бумеранга.

— Боевой бумеранг? — удивилась Ирина.

— А это который не возвращается. Если им не попали в цель.

— Тогда что ж это за бумеранг — еще больше удивилась Ирина.

— Боевой — как само собой разумеещееся пояснил вежливый шофер — И к слову и у славян тоже есть живые, то есть ожившие мертвецы, и у германцев тоже такие попадались персоналии. Это все неспроста — пояснил Альба сказанное.

— Я как-то на эту тему не думала. Не до того было — призналась Ирина.

— А я собирался даже книгу писать — несколько смущенно сказал Альба.

— Книгу? Вы — писатель?

— Нет, что вы…

— Жаль, у меня ни одного знакомого писателя не было…

— Еще может кто и подвернется. Но с другой стороны — в той же Библии — несколько человек ожило после смерти, тот же Иисус. И Лазаря он оживил…

— Не, там не то. Там — оживил, то есть не мертвеца поднял мертвым, а жизнь вернул. Реанимировал, вот. Эти-то все — мертвые. Только двигаются и нападают — кивнула Ирина на окошко, за которым как раз мелькнула целая семья — папа, мама и две дочки, тупо стоящие вокруг расхристанного "Ниссана".

— Гм… Ну да, верно. И все-таки столько легенд и мифов… Те же вурдалаки у славян. Упыри…

— Эти да. Слыхала. У нас в деревне бабки старые много чего рассказывали. И что зеркальце круглое иметь нельзя, можно мертвяка в дом привадить, и что ночью на кладбище ходить нельзя, особенно когда луна круглая и светит сильно… Но мы ходили, а ничего не случалось.

— Страшно было? — заинтересовался Альба.

— А то ж! — гордо ответила Ирина.

И оба рассмеялись.

— Мне даже то странно — начинает возбужденно Павел Александрович, — что вы вообще этих фамилий не слыхали. Виттманн и Кариус — слыхали, так?

— Ну, слыхал… — признаюсь я.

— Вот видите! А Осадчего — не слыхал!

— Осадчих вообще-то много — заявляет омоновец — у нас в отряде Осадчий есть. Юрка Осадчий…

Музейный работник немного осекается, сбивается с настроя, но очень скоро продолжает с тем же рвением.

— Верно, много. И первый танковый таран танкист Осадчий в Испании совершил, и летчиков много было и артиллеристов. Но вы ж о них даже не слыхали!

— Павел Александрович! У меня, знаете, был сегодня тяжелый день, устал я как упряжка ездовых собак. Ей-ей сейчас ваш обличительный пыл ни к чему. Вот вы назвали три фамилии, так и просветите меня, что я не знаю. А я вам скажу спасибо. И не надо меня укорять. Я-то прекрасно понимаю, что без своей истории мы тоже зомби. Что хочешь можно в башку вложить, свято место пусто не бывает… Что тот же Кариус и показывает. Но ради бога — не кипятитесь, хорошо?

Мой оппонент пыхтит, сопит, но градус накала снижается. Наконец он уже более тихим голосом начинает мне втолковывать.