Мистические истории. Призрак и костоправ - Маргарет Уилсон Олифант
Нэр-Джонс утверждает, что прошел конец аллеи неспешным шагом, но едва поравнялся с кустарниками, росшими полукругом, как из тени вылетел какой-то небольшой предмет и упал на освещенное место. Хотя ночь выдалась на редкость тихой, этот предмет подрагивал и покачивался, словно от порывов ветра, а потом вдруг покатился ему под ноги. Нэр-Джонс на ходу его подобрал и устремился к входной двери: она легко подалась у него под рукой, он влетел внутрь и захлопнул дверь за собой.
Оказавшись в теплом и светлом холле, Нэр-Джонс пришел в себя, но решил немного отдышаться и успокоиться, прежде чем предстать перед друзьями, чей смех и разговор доносились до него из комнаты направо. Тут дверь комнаты распахнулась, и на пороге воздвиглась корпулентная фигура Харланда без пиджака.
– Привет, Джонс, это ты? Проходи, проходи! – радушно приветствовал он гостя.
– Ну и ну! – с досадой вскричал Нэр-Джонс. – Хоть бы одно окно в доме светилось. А то идешь и не знаешь, есть ли в доме живые люди?
Харланд недоуменно воззрился на него, но задал только один вопрос:
– Тебе виски с содовой?
Сэйвелсан, стоя спиной к Нэр-Джонсу и склонившись над бильярдным столом с целью попробовать боковой удар, добавил:
– А ты ожидал, что мы устроим тут для тебя иллюминацию? В доме, кроме нас, нет ни души.
– Скажи, когда хватит. – Харланд наклонил бутылку над бокалом.
Нэр-Джонс пристроил свою находку, которую держал в руке, на угол бильярдного стола и взялся за бокал.
– Что это за чудо-юдо такое? – поинтересовался Сэйвелсан.
– Понятия не имею, ветром задуло мне под ноги, – ответил Нэр-Джонс в паузе между двумя изрядными глотками.
– Задуло, говоришь? – переспросил Сэйвелсан, взвешивая предмет на ладони. – Если так, то не иначе как ураганом?
– Вообще-то, на улице полный штиль, – растерянно отозвался Нэр-Джонс. – Тишь да гладь.
Предмет, который трепыхался в воздухе и с легкостью катился по дерну и гравию, оказался сильно потертой фигуркой теленка, изготовленной из какого-то тяжелого медного сплава.
Сэйвелсан недоверчиво вгляделся в лицо Нэр-Джонса и расхохотался:
– Да что с тобой? Ты словно бы не в себе.
Нэр-Джонс тоже засмеялся: ему было уже неловко за недавний испуг.
Харланд тем временем изучал теленка.
– Это бенгальский божок[107], – пояснил он. – Но потрепали его изрядно, разрази меня гром! Говоришь, его выдуло из кустов?
– Будто клочок бумаги, честное слово. Хотя в воздухе не чувствовалось ни ветерка.
– Странновато как-то, ты не находишь? – небрежно заметил Харланд. – А теперь давайте-ка приступим к делу, я буду маркером[108].
Нэр-Джонсу удалось показать настоящий класс, и Сэйвелсан всецело отдался заманчивой цели с ним поквитаться.
Внезапно он вместо очередного удара замер с кием в руке:
– Слышите?
Все трое напрягли слух. Откуда-то доносился тоненький, прерывистый плач.
– Это котенок, его где-то заперли, – предположил Харланд, натирая кий мелом.
– Нет, это малыш, причем до смерти перепуганный, – возразил Сэйвелсан. – Давай-ка, Харланд, иди подоткни ему одеяло в постельке, – добавил он со смешком.
Харланд распахнул дверь. Теперь сомнений не оставалось: ребенок, доведенный до отчаяния болью и страхом, захлебывался в плаче.
– Где-то наверху, – сказал Харланд. – Пойду взгляну.
Нэр-Джонс, захватив фонарь, последовал за ним.
– А я подожду здесь. – Сэйвелсан устроился у огня.
В холле оба разведчика остановились и еще раз вслушались. Определить, откуда доносился плач, было не так просто – по-видимому, с верхней лестничной площадки.
– Бедняжка! – Харланд начал взбираться по лестнице. Двери всех спален, выходящие на верхнюю квадратную площадку, были заперты; ключи хранились вне дома. Однако плач слышался из бокового прохода, который упирался в одну-единственную комнату.
– Ребенок там, а дверь на замке, – проговорил Нэр-Джонс. – Давай его окликнем, – может быть, отзовется?
Но Харланд, как человек действия, всем своим весом навалился на дверь – та распахнулась, замок с грохотом отлетел в угол. Стоило обоим ступить за порог, как плач мгновенно прекратился.
Харланд остановился посередине комнаты. Нэр-Джонс поднял фонарь выше, чтобы оглядеться по сторонам.
– Что за черт! – выдохнул Харланд.
Комната была совершенно пуста.
Голые стены, два окна с низкими подоконниками, дверь, через которую они вошли, – не было даже шкафа.
– Эта комната находится как раз над бильярдной? – нарушил наконец молчание Нэр-Джонс.
– Да. И только ее я еще не успел обставить. Думал, что…
Речь Харланда прервал взрыв глумливого хохота, эхом прокатившегося по пустому пространству.
Оба мгновенно обернулись и успели захватить взглядом длинную тощую фигуру в черном, которая давилась от смеха в дверном проеме, однако тотчас же скрылась. Хозяин дома и гость ринулись в коридор и дальше – на лестничную площадку. Никого нигде не было видно. Двери были по-прежнему заперты, в холле и на лестнице – ни души.
Старательно обыскав все дальние уголки дома, оба вернулись в бильярдную к Сэйвелсану.
– Над чем это вы так веселились? Что-то забавное? – немедля атаковал их расспросами Сэйвелсан.
– Забавного ничего. И веселиться было не над чем, – отрезал Нэр-Джонс.
– Но я же собственными ушами слышал, – настаивал Сэйвелсан. – И где ребенок?
– Хочешь – иди сам и поищи, – мрачно отозвался Харланд. – Смех мы тоже слышали и видели – если нам не показалось – человека в черном.
– Похож на священника в сутане, – вставил Нэр-Джонс.
– Да, смахивает на священника, – согласился Харланд, – но едва мы оглянулись, как он исчез.
Сэйвелсан вновь уселся на место и поочередно вгляделся в приятелей.
– В доме, надо полагать, водятся привидения, – рассудил он. – Однако научно доказанных призраков, помимо зафиксированных в анналах Общества психических исследований[109], не существует. На твоем месте, Харланд, я бы туда обратился. В этих старинных домах чего только не обнаружишь.
– Дом не очень-то старинный, – возразил Харланд. – Построен примерно в начале сороковых. Но человека я точно видел – и, знаешь, Сэйвелсан, я во что бы то ни стало разузнаю, кто он или что. Попомни мои слова! Английское законодательство спуску привидениям не дает – и я не дам.
– Но попотеть тебе придется, это уж точно, – ухмыльнулся Сэйвелсан. – С призраком, который разом и плачет и хохочет, да еще подкидывает к дверям потертых божков, шутить не стоит. Но час еще не поздний – чуть больше половины двенадцатого. Голосую за стаканчик джина: пустим его по кругу, а потом я окончательно расправлюсь с Джонсом.
Харланд, впавший в угрюмую рассеянность и молча наблюдавший за приятелями с кушетки, вдруг заявил:
– Что-то холодом чертовски потянуло.
– Вонью, ты хочешь сказать? – раздраженно
