Антонина Ванина - Стратегия обмана. Политические хроники

— Да, чёрт побери, если собрались забрать из Фортвудса эту ирландскую нацистку, то платите больше, платите двадцать процентов.

— Двенадцать.

— Восемнадцать, — дрогнул сэр Майлз.

— Двенадцать.

— Пятнадцать.

— Двенадцать.

— Тринадцать.

— Хорошо, мы предлагаем вам тринадцать процентов. — улыбнулся Сарваш. — Так каково было предложение гипогеянской стороны?

Когда Темпл озвучил сумму, Лили пораженно ахнула.

— Но у меня никогда в жизни не было столько, — прошептала она по-немецки.

— Что, госпожа Метц, — подал голос Темпл, — у вас проблемы?

Игнорируя знаки Сарваша молчать и предоставить действовать ему, Лили ответила.

— У меня есть только половина.

Темпл удивился, он явно не ожидал, что хоть кто-то может выложить такую сумму живыми деньгами:

— Простите за любопытство, но откуда у вас столько?

— От двух покойных мужей, — бесхитростно призналась она, — наследство.

— Вот и прекрасно, — потер руки сэр Майлз, — платите эту половину за себя и можете быть свободны.

Темпл тут же напрягся, понимая, что одну сестру ему гипогеянцам не продать, а сэр Майлз явно воодушевился перспективой поживиться из ничего да ещё с тринадцатью процентами доплаты.

— А как же моя сестра? — захлопав ресницами, спросила женщина.

— А ваша сестра, — произнес Темп, — отправится туда, где уже бывала — в Гипогею.

— Но как же?.. — окончательно растерялась Лили.

— Ну что же вы так удивляетесь? — продолжал Темпл, — она, если верить рассказанной ею биографии, тоже похоронила двух мужей, но вряд ли ей что-то оставил биолог и пустынный кочевник. А на убийствах людей она вряд ли много заработала.

— О, Темпл, — не удержался от реплики полковник, — а вы, оказывается, знаете расценки на рынке криминальных услуг.

— Я просто знаю, что денег у Гольдхаген нет, — резко произнёс Темпл.

— Тогда, — в отчаянии выдохнув, произнесла Лили, — тогда пусть мои деньги пойдут в уплату свободы моей сестры.

Сарваш тут же по-немецки прошептал ей:

— Лили, не стоит приносить таких жертв.

— Героизм тут ни к чему, — поддержал его полковник.

— Но я не могу обречь её на это, — отмахивалась Лили.

— А себя на безвестность? Вы хоть представляете, на что собираетесь согласиться?

— Мне всё равно. Саша заслуживает свободу больше меня. Она и так столько всего пережила.

— Лили, — настаивал полковник, — одумайтесь, вы же не знаете, что такое ледяное кладбище Гипогеи. Там нет жизни. Никакой — ни смертной, ни вечной. Только бесконечное забытье.

— Пускай, — качала она головой, — пускай.

В разговор вступил Сарваш. Не обращая внимания на Лили, он произнёс:

— Я думаю, в уплате второй половины нет особой проблемы.

— Да? — со скепсисом протянул Темпл. — Вы в этом так уверены?

— Разумеется. Оставшуюся сумму я внесу из своих личных фондов.

Лили онемела и застыла на месте после такого заявления. Темпл же был откровенно недоволен:

— Нет таких денег, чтобы купить свободу террористки, — нервно произнёс он.

— Однако ваш шеф уже назвал цену, — ухмыльнулся Сарваш и обратился к сэру Майлзу. — В чём желаете получить выкуп за Александру Гольдхаген?

— Что значит «в чём»?

— Фунты, ценные бумаги американских и европейских компаний, а так же золото.

— Золото? — заинтересовался он.

— Да, слитки золота высшей пробы, чистейший металл. Соглашайтесь, сэр Майлз, неизвестно, когда ваши гипогеянцы дойдут до своих чертогов, сколько будут добывать обещанные вам камни и какого качества они будут, когда их принесут вам. Я же готов передать вашим финансистам обе оговоренные суммы сегодня же, в Лондоне. — В глазах сэра Майлза уже загорался алчный огонек, и Сарваш не мог этого не заметить и потому добавил. — Смею заметить, что алмаз требует грамотной огранки, чтобы стать бриллиантом и возрасти в цене. Умелых мастеров во все времена было немного. Кто знает, сколько алмазов они загубят впустую на шлифовальном станке, и какие убытки в итоге вы понесёте. С золотом же убытков быть не может. С акциями компаний ваши брокеры могут распорядиться как им угодно, но смею заметить, что предлагаемый вам портфель весьма доходен.

Сарваш смог нажать на самую больную точку для Фортвудса — игру на бирже, которой был привержен сэр Майлз и от которой периодически страдал бюджет Фортвудса. После обещания портфеля ценных бумаг, Темпл уже ничего не мог поделать — сэр Майлз целиком ухватился за идею продать Гольдхаген Сарвашу — потому что это очень выгодно.

— Тогда зовите юристов, — улыбнулся Сарваш, — подпишем все бумаги. Надеюсь, мы сможем оформить сделку, как оплату услуг Фортвудса по бессрочной охране сестер Метц от посягательств гипогеянцев, которые наверняка ещё не раз повторятся?

— С чего вдруг нам брать на себя такие обязательства? — хотел было возмутиться Темпл.

— Хотя бы с того, — холодно ответил Сарваш, пристально глядя на него, — что никто и никогда не посмеет сказать, что Фортвудс просто взял и ограбил двух альваресс. — и он снова улыбнулся. — А так, вы продали два страховых полиса. Разве не это выглядит благообразно?

Его приложение было безоговорочно принято. Финальные аккорды сделки сыграли в этот же день в Сити, когда Сарваш перевёл всё обещанное на счета Фортвудса. Лили с мелочью на счету осталась в Лондоне свободным и защищенным человеком. Сарваш же поехал обратно в Фортвудс за Гольдхаген.

В это время полковник привел её в свой кабинет, где в присутствии юристов она подписала тот самый документ об уплате непомерной суммы за бессрочные охранные услуги от Фортвудс на веки вечные. Впрочем, текст договора он ей прочесть не дал, поторопив с подписью, потому что знал любовь Гольдхаген к занудству и расспросам — откуда столько денег, кто заплатил, почему. Пусть Сарваш потом сам ей всё и объясняет. Когда юристы удалились с договором, полковник произнес:

— Всё, теперь ты свободна.

— Ну, наконец, — скривилась она, — а то мне ещё к ужину готовиться.

— Ты не поняла. Ты совсем свободна. Уезжай сегодня же до наступления темноты.

— В смысле? — всё ещё не хотела понять она.

— В прямом. Пока ночью из Фортвудса не отпустят на волю двух гипогеянцев, ты уедешь отсюда первой. Скоро приедет Сарваш и заберёт тебя, — и твердо прибавил. — И чтоб я тебя больше никогда здесь не видел, поняла?

Судя по виду женщины, смысл слов доходил до неё медленно.

— С Сарвашем?

— Да?

— Уехать?

— Да.

— Сегодня?

— Сейчас.