Олег Ёлшин - Охота на мамонта

– Это называется материнская любовь, – грустно возразил Фимка.

– Чего? – завелся Пашка, – какая любовь? – ее дочь предала, посадила в пещеру, а мать должна сбиться с ног и искать деньги? Бред! Ну, полный бред! Фимка, ты что? – негодовал Пашка.

– Просто, любовь к родному человеку, – тихо повторил он.

– Ты мыслишь абстрактными понятиями, дружище, – трезво изрек Афонька. – Любовь, это лишь химические процессы в наших головах… Хотя, в твоих словах есть доля истины. Любовь, необъяснимое явление. Наверное, люди не могут сегодня понять, что это такое, а наука не готова объяснить, поэтому вся твоя любовь – иллюзия, мираж. Хотя в этом что-то есть. Несомненно, есть!.. Любовь!.. А ну, пошла отсюда! – вдруг крикнул он, сняв ботинок и кинув его в угол. Лея замерла, увидев крысу, которая прошмыгнула мимо и скрылась в дыре стены. Доцент спокойным тоном продолжил: – А знаешь, Гера. Будь у меня такие деньги, отдал бы тебе, не задумываясь. Хочешь, завтра же пойду в город и пока не найду нужные тысячи пустых бутылок – не вернусь. Миллионы бутылок! Клянусь. Для тебя сделаю все!

– Да, ладно, – засмеялся Фимка. – Ты и десятка найти не сможешь с твоим зрением и ленью.

Лея смотрела на этих людей, бросая взгляды по сторонам, где никому не нужные предметы отбрасывали нелепые тени от тусклой лампочки. Страшно в этом низком темном подвале ей больше не было. Сидела и думала, что эти, никому не нужные люди, в таком жутком месте почему-то говорят о любви. Вспомнила дом Артурчика. Там тоже были люди, они тоже смотрели фильм о любви, только была она какой-то странной, жуткой, а здесь… Просто любовь. Любовь и все. Странно! А может остаться в этой пещере? Стать такой же, как они? – и снова оглянулась.

– Найду! Спорим? Для Геры разобьюсь, но сделаю все! – серьезно убеждал доцент. А Гера пронзительно смотрела куда-то вдаль, не слушая его, наконец, пробормотала:

– Я сама их достану. Знаю, что нужно делать. Завтра в парке и раздобуду. Выхода другого нет, – и в ее глазах мелькнул злой огонек. Вдруг Пашка слез с топчана и начал надевать старую, дырявую телогрейку.

– Ты куда? – спросил Фимка. Тот, помолчав, произнес:

– Хватит молоть всякую чушь. Если делать дело, значит делать. Пойду, угоню недорогую «копейку». Отдам ее приятелям – старые связи еще остались. Сделаем, Гера, все сделаем, не бабское это дело. Если тебе нужно, значит, все будет! Не вопрос…

Все уставились на него, ничего не говоря, понимая, что из этой прогулки он может и не вернуться. Потом Гера произнесла:

– Пашенька, ты уверен? Может, не стоит? Я бабка старая, мне терять нечего…

Но Пашка уже решительно направился к выходу, задел головой лампочку, и темный склеп начал раскачиваться, мелькая причудливыми тенями.

– Постойте! – неожиданно воскликнула Лея. Потом потянулась к сумке, и Фимка едва успел схватить ее за руку.

– Спокойно! – произнес он. – Думай, что делаешь! – и, заметив в ее глазах решимость, произнес:

– Я сам!

Нахально вынув из ее рук сумку, забрался в отделение, где находились деньги, и начал отсчитывать необходимую сумму.

– Держи, дорогая! Это тебе! От меня! – и бросил пачку купюр на стол. Лея оторопело на него смотрела. Она только что едва не нарушила то странное условие. Все остолбенели. Первым очнулась Гера. Она схватила деньги и уставилась на Фимку, потом перевела взгляд на Лею.

– Не бери в голову, деньги мои. И не благодари, – строго перебил ее Фимка. Пашка тем временем вернулся к своему топчану, сбросив с себя телогрейку, лег и проворчал:

– Сколько же водки можно было купить! Мама дорогая!

Сказал это тоном человека, который всего мгновение назад вовсе не собирался рисковать собой ради Геры, идя на преступление. Все с облегчением засмеялись.

– Дурак, ты Пашка, – проворчал Фимка. – А пить бросай! Два года осталось! Ты меня понял? Всего два!

– Да иди ты!

Гера тем временем, придя в себя, засуетилась.

– Сейчас же пойду, отнесу ей. Сейчас и побегу.

– Сейчас ее алкаш не пустит тебя на порог. А если деньги увидит, отберет и за пару недель пропьет. Завтра, дорогая, все завтра, – остановил ее Фимка. А Лея все смотрела на этих людей. Пашка, отвалившись на своем топчане, косо посматривал на Геру. Он был доволен, хотя виду не подавал. Он радовался за свою подругу по несчастью. Доцент тоже сидел и улыбался. То ли от того, что не придется ему собирать миллионы бутылок по всему городу, то ли от чего-то еще.

– Твоя правда, Фимка! – воскликнула Гера, кладя деньги под газетку на стол. (В этом подвале их прятать было не нужно – не от кого.)

– Такое нужно отметить! – воскликнула Гера. – Кто сбегает за бутылкой? – и достала из своей сумки двести рублей. Доцент тут же потупил глаза, Пашка притворился спящим. И только рука, сжимавшая стакан, торчала наготове из-под грязненького, ватного одеяла.

– Тогда играем, кто проиграет – тому бежать…

Вдруг дверь скрипнула, и из темного угла комнаты появилась незнакомая девушка. Одета она была по такой погоде странно, легкий плащик прикрывал ее от холодной весны, под которым видна была лишь летняя блузка, обтягивающая стройную фигуру, и короткая юбочка. На ногах были надеты длинные сапоги. Казалось, она случайно сюда попала, сейчас вспорхнет, как ночная бабочка, по ошибке залетевшая не в то окно, и исчезнет, растворится в холодной ночи. Но девушка неожиданно низким голосом произнесла:

– Выпить не осталось? Замерзла до ужаса!

– А вот и Машка. Тебе и бежать! На деньги.

– Нет, одна не пойду. Лениво. И почему сразу – Машка?

– Тогда пересидим до завтра. Поздно уже, – хитро сказал доцент. Машка разочарованно на них посмотрела. Тут Лея почему-то встала и произнесла:

– Пойдемте, я с вами схожу.

– Вот это дело, вот это ты молодец, – проснулся Павел. А девушки уже открыли скрипучую дверь, скрываясь в темном лабиринте подвала.

– Я ничего не вижу, – произнесла Лея. Девушка взяла ее за руку и повела за собой.

– Новенькая что-ли? – после небольшой паузы спросила она.

– Нет, не новенькая, – весело отозвалась Лея.

– С кем работаешь?

– В каком смысле? – не поняла она. – Ни с кем. Сама по себе.

– Как сама? – удивилась Машка. – Разве можно одной?… И, почем?

– Что почем?

– Час у тебя сколько стоит?

– Нет, вы меня неправильно поняли, – засмеялась Лея. – Я этим не занимаюсь. Я с Фимкой пришла.

– А-а-а, Фимка! – воскликнула Машка, – хороший мужик. А зачем он тебе?

– Так, приятель, – ответила Лея.

– Чем промышляешь, если не секрет?

– Не знаю, пока не решила.

– Не знаешь? Хочешь, устрою к нам. Если без экзотики, две тысячи в час или восемь за ночь. Половину отдаем парням, половину себе. Транспорт их. Если что – всегда прикроют.