Ф. Каст - Предназначенный

— Где? — Калона сделал пауза, чтобы вспомнить, какого из его сыновей не хватало. — Майон? Почему он не вернулся с вами?

— Он мертв. — Решительно произнес Нисрок, без каких-либо эмоций.

— Его убил Рефаим? — Голос Калоны был холоден, как и его сердце.

— Нет. Сссссущество. Он умер от его рук.

— Что за существо? Говори яснее!

— Ссссущество Тси-Ссссгили.

— Вампир?

— Нет. Полу-человек, полу-бык.

Тело Калоны вздрогнуло от неожиданности.

— Ты в этом уверен? Существо приняло форму быка?

— Да.

— Рефаим присоединился к нему, чтобы атаковать вас?

— Нет.

— Он боролся с вами против него?

— Нет. Он ничего не делал, — сказал Нисрок.

Калона то стискивал, то разжимал челюсть.

— Тогда кто остановил чудовище?

— Крассссная.

— После этого она сразилась с Неферет?

Калона заваливал вопросами, молча проклиная себя за то, что послал низших существ, которые стали очевидцами, когда он сам должен был это увидеть.

— Нет. Никакой ссссхватки не произошло. Мы улетели.

— Ты только что сказал, что бык — существо Неферет.

— Да.

— Тогда это правда. Неферет отдала себя власти белого быка. — Калона снова стал ходить взад вперед. — Она не имеет представления о силах, что она пробудила. Белый бык Тьмы в его самой чистой, самой мощной форме.

Что-то глубоко внутри Калоны перевернулось, что-то, что не всплывало с того момента, как он пал. За короткое время его сердцебиение усилилось, и у древнего Воина Богини ночи, крылатого бессмертного, который защищал свою Богиню от натиска тьмы в течении бесчисленных веков, появилось неосознанное желание пойти к Никс… предупредить ее… защитить ее.

Калона избавился от нелепого побуждения почти сразу же, как почувствовал его. Он начал расхаживать снова. Рассуждая вслух, он погрузился в размышления.

— Таким образом, у Неферет есть единомышленник, который привязывает ее к белому быку, но она должна маскировать его в Доме Ночи, что вы могли мимолетно заметить в начале главного сражения.

— Да, её сссссущщщесство.

Калона проигнорировала повторные комментарии Нисрока и продолжал рассуждать вслух.

— Рефаим начал служить Никс. Она одарила его человеческим телом.

Его челюсть стиснулась и разжалась. Он почувствовал себя вдвойне преданным — его сыном и Богиней. Он просил, практически умолял Никс о прощении. И каков был ее ответ? "Если ты когда-либо будешь достоин прощения, ты сможешь попросить его у меня. Не раньше."

Память о его пребывании в Потустороннем мире и мимолетном видении Богини вызвала жуткую боль в его сердце. Вместо того, чтобы чувствовать это… поразмышлять об этом… оттолкнуться от этого… Калона открыла ворота для гнева, который всегда кипел, но на задворках его души. Поскольку гнев затопил его, он смыл любые другие более нежные, более честные чувства.

— Моему сыну нужно преподать урок преданности, — сказал Калона.

— Я предан тебе! — закричал Нисрок.

На губах Калоны появилась высокомерная ухмылка.

— Я говорю не о тебе. Я имел в виду Рефаима.

— Рефаим не будет шшшшпионить, — повторил Нисрок.

Калона дал ему затрещину, и Пересмешник отступил назад к своему брату.

— Рефаим делал для меня намного больше в прошлом, чем просто шпионил. Он был второй парой кулаков, второй парой глаз, практически продолжением меня. Это как привычка, что вынуждает меня обследовать небо в его поисках. Я думаю, это не так легко разрушить. Возможно, Рефаим считает так же.

Крылатый бессмертный повернулся спиной к своим сыновьям и посмотрел далеко на восток, через лесистые горные хребты, на спящую Талсу.

— Я должен найти Рефаима. У нас, в конце концов, действительно есть общий враг.

— Тсси-Ссссгили? — спросил Нисрок, раболепно и послушно.

— Верно. Тси-Сгили. Рефаим не назвал бы это шпионажем, если бы мы служили единой цели — свергнуть Неферет.

— Чтобы править вместо неё?

Калона взглянул своими янтарными глазами на сына.

— Да. Я буду править всегда. Сейчас мы отдохнем. А на закате я отправлюсь в Талсу.

— Сссс нами? — спросил Пересмешник.

— Нет, вы останетесь здесь. Продолжайте собирать сюда моих сыновей. Скрывайтесь и ждите.

— Жжждать?

— Моего зова. Когда я управлюсь, те, кто станут верны мне, будут на моей стороне. А те, кто нет, будут уничтожены, не зависимо от того кто они. Ты понимаешь меня, Нисрок?

— Да.

Рефаим

— Твоя кожа такая мягкая. — Рефаим водил кончиками своих пальцев вниз по изгибу голой спины Стиви Рей, поражаясь радости, которую это вызывало в нем, когда он мог держать ее в своих руках и прижимать его тело — его полностью человеческое тело — к ее.

— Мне нравится, когда ты думаешь, что я такая особенная, — сказал Стиви Рей, улыбаясь ему немного застенчиво.

— Ты и так особенная, — сказал он. Потом он вздохнул и начал мягко освобождаться из ее объятий. — Скоро рассвет. Я должен подняться на поверхность.

Стиви Рей сидела и обнимала плотное ватное одеяло, которое покрывало кровать ее удивительно симпатичной маленькой комнаты в туннеле, чтобы прикрыть свою голую грудь. Она моргала своими большими голубыми глазами, глядя на него. Ее волосы были взъерошены и вились, обрамляя ее лицо и делая ее взгляд как у молодой, невинной девы. Рефаим надевал свои джинсы, думая, что она была самым красивым, что он когда-либо видел. И ее следующие слова пронзили его сердце.

— Рефаим, я не хочу, чтобы ты уходил.

— Ты знаешь, что я тоже не хочу, но я должен.

— Мо-может ты просто останешься здесь? Со мной? — спросила она, заикаясь.

Он вздохнул, сидя на краю кровати, которую они только что разделили. Он взял ее руку в свою и сплел их пальцы вместе.

— Ты хочешь держать меня в клетке?

Он чувствовал, как ее тело дернулось, как будто от удара… или это было отвращение?

— Нет! Я об этом и не думала. Я только надеялась, ну, в общем, что ты возможно мог попробовать быть здесь в течение дня. Я говорю о том, что мы могли бы не разжимать руки, как сейчас, пока ты не превратишься?

Он печально улыбнулся ей.

— Стиви Рей, у ворона нет никаких рук. Они, — он прижал свою ладонь к ее, — очень скоро станут когтями. А я очень скоро стану животным. Я не буду помнить тебя.

— Хорошо, итак, если бы я держала тебя за руку? Возможно ты бы тогда не испугался. Возможно ты бы превратился и остались бы здесь и спал, так же, как и я. Я имею в виду, ты же должен спать когда-то, правда?