Антон Ульрих - Инквизитор. Акт веры

Викарий, сильно раздавшийся за последние два года вширь из-за постоянных обедов в доме герцога, также быстро и легко получил у Анны искомую должность духовного наставника. Он активно помогал настоятельнице в подборе будущих монахинь для монастыря. Сам же монастырь решено было назвать монастырем Босых кармелиток. Анне чрезвычайно понравилось это название, придуманное викарием во время одного из обедов, остальным же было все равно.

Итак, в конце одна тысяча пятьсот восемнадцатаго года жители Карабаса стали свидетелями удивительной процессии, которая прошла по селению прямо в центр его, где высился, окруженный неприступной стеной, женский монастырь, и скрылась за окованными воротами. Впереди процессии в красивой коляске, запряженной, как и подобает ее священному сану, прекрасным пони, ехала первая настоятельница монастыря, аббатиса Анна. Рядом с нею в коляске сидел полубоком, так как прямо уже не мог поместиться, располневший викарий. Он оглядывал жителей селения довольными маслеными глазками и всем своим видом выказывал полнейшую покорность воле Анны. За коляской, по бокам которой болтались золоченые кисти, весело трясущиеся на неровной дороге, мерно шагали запряженные в три повозки мулы. Широко раздувая ноздри, мулы угрюмо оглядывали высыпавших на единственную главную улицу Карабаса жителей. В повозках находился нехитрый скарб будущих монахинь монастыря Босых кармелиток. Послушницы же, до самого селения ехавшие в повозках, оставшуюся часть пути шли пешком. Они с любопытством оглядывали возвышавшийся в центре Карабаса монастырь – свое будущее жилище. Неожиданно одна из послушниц, девица с весьма развитыми формами и смазливым лицом, запела. Остальные тут же подхватили мотив популярной в то время песенки. Ехавшая в коляске Анна недовольно поморщилась. Слишком вольным показался ей напев, слишком вульгарно звучали в воскресный день голоса послушниц.

Викарий, который очень хорошо чувствовал перемены в настроении своей бывшей исповедницы, поспешно сказал:

– Это француженка запела.

– А, – протянула Анна, – понятно. Бедное дитя, – добавила она, хотя это «дитя» было на пять лет старше ее. – Она так приземлена.

Викарий склонил голову и изобразил на лице полнейшие страдания от бездуховности девицы, прозванной им француженкою.

История француженки дает весьма яркое представление о том, какого сорта послушниц умудрилась набрать Анна.

Маргарита Лабе была родом с самого юга Франции. Нежные воды Средиземного моря ласково омывали деревянные мостки, пристроенные к домишку рыбака Самсона Лабе. Отец, постоянно бывавший в море и занимавшийся не только и не столько ловлей рыбы, сколько контрабандой товаров, преимущественно привозимых из далекой Индии генуэзскими купцами, считался среди своих товарищей одним из самых удачливых владельцев небольших лодчонок, во множестве привязанных на берегу. Его ловкость заключалась в том, что Самсон взял неплохое приданое. Правда, при этом ему пришлось взять в нагрузку еще и невесту. Мать Маргариты, Катрина Лабе, будучи девушкой чрезвычайно темпераментной, успела переспать почти со всем рыбацким поселком. Выйдя замуж за Самсона, она не смогла обуздать свои склонности и продолжила любовные похождения. Самсон, видевший в женитьбе на блуднице в первую очередь финансовое мероприятие и получивший в свое распоряжение превосходную однопарусную лодку, не обращал на слухи о неверности жены никакого внимания. Он постоянно пропадал в море, а потому Маргарита была зачата в его отсутствие. Злые языки, что всегда находятся в небольших рыбацких поселках, растрепали, что настоящим отцом девочки является не кто иной, как начальник местной таможенной службы гасконец Данглар. Однако Самсон Лабе не стал обращать на это никакого внимания, заметив только, что столь уважаемый в среде контрабандистов офицер может быть любовником его женушки, сколько ему заблагорассудится. Так возник прекрасный треугольник: контрабандист Самсон, его жена Катрин и ее любовник, начальник таможенной службы Данглар. Самсон смело перевозил товары, обходящие высокие сборы и пошлины, получая с этого хороший навар, а офицер, получая удовольствие от общения с его женой, смотрел на это сквозь пальцы.

Маргарита, росшая, мягко говоря, в вольной обстановке, впитывала, словно губка, подобные отношения. Девочка была как спелая вишня, такая же сочная и аппетитная. Уже к тринадцати годам она настолько развилась, что мужчины с огромным любопытством заглядывали ей в вырез еще детского платьица, в котором томительно колыхались не скованные никакими корсетами и прочими новомодными женскими штучками крепкие, налитые грудки. Маргариту будто бы в шутку частенько шлепали по округлым ягодицам. Даже отец не мог устоять, чтобы не наподдать своей грубой, изрезанной лодочными снастями и рыбацкими сетями ладонью по этим будто бы созданным для похлопываний выпуклостям, игриво вырисовывавшимся под яркой юбкой. Было во внешности Маргариты что-то такое, что всякому мужчине навевало мысли о плотских утехах. Есть на свете девушки, одного взгляда на которых достаточно даже старику, чтобы представить себе быстрые, порывистые и полные жажды страсти движения где-нибудь на сеновале или же в конюшне с непременным тисканьем крепких грудей и похлопыванием по ягодицам. Такие девушки могут разбудить желание у самых аскетичных монахов. Именно такую блудницу подослал дьявол святому Антонию, дабы искусить его в пустыне. Таковой была Маргарита Лабе. От ее тела даже зимою пахло свежей, только что сорванной клубникой.

Вскоре Катрин Лабе стала замечать, что ее постоянный и самый ценный из ухажеров, офицер Данглар, уделяет дочери гораздо больше внимания, чем ей. Удивительно, но вместо ревности, присущей всем представительницам женского иола, в матери взыграла гордость за Маргариту. Едва дождавшись, когда Самсон вновь уйдет в море, она послала любовнику весточку, что ожидает его у себя. Начальник таможни немедленно примчался на своей прекрасной гнедой кобыле к маленькой рыбацкой хижине, расположенной чуть не у самого моря. Любовница, ставшая ныне скорее старой боевой подругою, встретила Данглара с неожиданной строгостью.

– Так как, сударь, Маргарита является следствием нашей с вами связи, то я хочу, чтобы вы по возможности обеспечили ей приличное приданое, – сказала Катрина Лабе.

И, не дав ошеломленному офицеру и рта раскрыть, добавила:

– Я видела вас вместе в сарайчике, где мой глупый Самсон хранит свои снасти. Вы тогда думали, что я ушла в город, и развратили мою и, кстати сказать, вашу дочь.

На самом деле о том, что творилось в пресловутом сарайчике, Катрин поведала дочь, рассказав безо всякого стеснения, как отец лишил собственное же дитя невинности. Удивительно, но Маргарита в свою очередь обманула мать, так как невинность она потеряла с соседским мальчишкой, который, несмотря на свои малые годы, оказался весьма сведущ в любовных утехах. Много раз подглядывая за сплетенными телами отца и матери, этот юный развратник совратил сначала свою младшую сестру, страстно возжелавшую изведать запретный плод, а уж затем и очаровательную соседку, чьи пухленькие белые ручки, выглядывавшие из коротких, до локтя, рукавов, сводили с ума окрестных ловеласов. Что же касается сношений с начальником местной таможенной службы, офицером Дангларом, в пресловутом сарайчике среди развешанных рыбацких снастей и запаха рыбной чешуи, то любовник матери купил Маргариту множеством подарков. Начавший было иссякать ручеек красивых вещиц и небольших денежных сумм, текший в личный кошель Катрин Лабе, теперь расширился за счет ее смазливой блудящей доченьки.