Хизер Грэм - Смертельная жатва

— Допустим, — усмехнулся Джо, — что еще?

— Так… Дальше — Шарлин Ноттэвей. Уехала из Нью-Йорка в горы штата Мэн, но там так и не появилась. С момента своего отъезда в последних числах октября кредитной картой не пользовалась. Ей тридцать восемь — немного больше, чем определил медэксперт. — Джереми вопросительно взглянул на Джо.

— По-моему, наша — это первая из них, но по этой тоже надо сделать запросы. — Он вдруг нахмурился и стал подозрительным. — А где Ровенна?

— Она собиралась навести кое-какие справки.

— Здесь, в городе?

— Да. Не волнуйтесь, одну домой я ее не отпустил. Я снимаю дом на Эссекс-стрит, — ответил Джереми, а сам в который раз мысленно возмутился: черт возьми, он его вроде бы допрашивает?

Она совершеннолетняя, и он ей даже не родня.

— Понятно, — вздохнул Джо. — Я желаю ей счастья, но не хочу, чтобы она связывала жизнь с полицейским, военным и тому подобное. Да и ваша профессия ничем не лучше.

Джереми рассматривал остатки своего гамбургера. Мясо полной прожарки. Вообще-то ему нравилось с кровью, но сейчас, после того как он присутствовал на вскрытии, на кровь как-то не тянуло. Казалось даже кощунственным есть мясо с кровью, увидев накануне человеческие останки.

— Как знать, на кого упадет кирпич, — сказал он, глядя исподлобья на Джо.

— Кирпич кирпичом, но существует статистика. И она не в пользу военных, полицейских и представителей прочих опасных профессий. Почему бы вам не быть просто гитаристом?

Джереми рассмеялся:

— Я не настолько искусен в игре, чтобы зарабатывать большие деньги. А вы на меня досье собираете? Мне нравится моя работа, она приносит мне удовлетворение, и это очень важно. Да и вы сами, я смотрю, не торопитесь на пенсию.

— Кому я нужен? — усмехнулся Джо. — У меня были жена и сын, теперь я остался один. Работа — это моя жизнь. — Джо покачал головой и прибавил, меняя тему: — Я беспокоюсь о ней.

Не требовалось объяснять, кого он имеет в виду.

— Вы беспокоитесь о ней, но вовлекаете в потенциально опасные дела, — напомнил Джереми.

— Она сама лезет туда, где опасно, — со мной или без меня. Дело в том, что я готов закрыть ее собой от пули, а вы?

Он не шутил. Он был серьезен как никогда.

— Это часть моей работы. Меня этому учили в школе полиции, — улыбнулся Джереми. — Служить и защищать. Быть на линии огня. Защищать не обязательно тех, кто тебе дорог.

Джо кивнул и торопливо поднялся.

— Вы вчера заплатили за мой ужин, а сегодня я плачу за ланч. — Он взял счет, который принесла официантка. — Я свяжусь с вами, если будут новости. — Он собрал листы бумаги и вышел.

Джереми посмотрел ему вслед и потянулся к телефону, с раздражением чувствуя, что волнение Джо передалось и ему. Ровенна ответила после второго гудка:

— Джереми?

— Да, это я. Ты где?

— Мы обедаем с Дэном из музея истории. Я просидела там целое утро и узнала много интересного.

— Например?

— Джереми, ты знаешь, сколько мужчин выдавали себя за Сенокосца? Десяток, это точно. Начиная с семнадцатого века.

— Я не знаю, кто этот сенокосец, но я знаю, что многих казнили по обвинению в колдовстве, а те ни сном ни духом. При чем тут семнадцатый век, когда у нас современный труп в морге?

— Сенокосец — это местная легенда. Я тебе потом о нем расскажу. По-моему, наш клиент — сумасшедший, который считает себя реинкарнацией Сенокосца.

— Не сомневаюсь, что он псих, судя по тому, что сотворил с трупом. И он из плоти и крови и очень опасен. — Джереми поднялся. — Ты где? Я еду к тебе.

Она назвала ему адрес маленького японского ресторанчика, где они сидели с Дэном. Это было совсем близко, и он решил пройтись пешком. Путь его лежал через торговую галерею. Он шел и пытался представить, где стояла палатка Дэмиена. Как же он успел так быстро смотаться на кладбище? И откуда он узнал, что надо туда идти?

Адам и Ева Ллевеллин меняли оформление в витрине своего магазина и ожесточенно спорили. Наверное, о том, как уложить блестящую алую ткань, на которой они планировали поместить товары, продающиеся у них в магазине. Ева подняла голову и заметила его. Гримаса неудовольствия тут же исчезла с ее лица, и она с широкой улыбкой замахала ему. Адам не сразу заметил Джереми, продолжая выговаривать жене. Но потом, подобно Еве, расплылся в улыбке от уха до уха.

Джереми ничего другого не оставалось, как тоже улыбнуться и помахать рукой. Ева выскочила из витрины и открыла дверь.

— А где Ровенна? — спросила она.

— Обедает в компании Дэна.

— Обедает? Где?

— В каком-то японском ресторане тут неподалеку.

— «Асаки», — со знанием дела кивнула Ева. — Подождете меня? Я только предупрежу Адама.

Прежде чем Джереми успел ответить, она скрылась в магазине. Через стекло витрины он видел, как Адам нахмурился и стал возражать. Ева отмахнулась от него и снова выскочила на улицу. Одетая в черный длинный плащ, она улыбалась как ни в чем не бывало — Джереми даже стало не по себе.

— Ну что, идем? — Она взяла его под руку. — Вы любите суши?

— Конечно. Я вообще люблю поесть. Но главное — забрать Ровенну. Она все утро просидела в музее, читая про какого-то сенокосца.

Ева неестественно громко рассмеялась.

— Она будет рада. Дэн — хороший парень, но скучный. Просидеть с ним нос к носу полдня… Что это, интересно, им даст? А женщину пока не опознали? И что вообще с ней произошло?

— Ее изнасиловали, так что других вариантов нет, — сказал он и задумался. Никто не усомнился, что убийца был мужчиной, хотя сперма в теле жертвы отсутствовала. Наверное, он использовал презерватив. Или насиловал ее какой-нибудь бутылкой. Впрочем, характерных повреждений обнаружено не было. На редкость предусмотрительный и хитрый убийца. Но все убийцы рано или поздно допускают проколы, и этот должен был где-то проколоться. Но где?

— Как ваш друг? Держится?

— Сегодня я его не видел. Но я обязательно зайду к нему.

Минуту спустя они уже входили в ресторан. Ровенна и Дэн сидели в кабинке у дальней стены и увлеченно беседовали. От ее красоты у него захватывало дух. Увидев Джереми, она так искренне улыбнулась, что он не мог не улыбнуться в ответ. Удивительно, как легко она проникла в его жизнь, в его сердце. Споры — это одно, влечение — другое, а секс, и отличный секс — это третье. В ней было все. Может быть, он не случайно так долго держал дистанцию. Наверное, он чувствовал, что стоит ей лишь улыбнуться — и его жизнь полетит кувырком.

Дэн обернулся и жестом пригласил их присоединиться. Вместе они производили странное впечатление. Дэн был типичный профессор — взъерошенный, в больших очках. И даже одет он был в твидовый пиджак с кожаными заплатами.