Пол Хьюсон - Сувенир

— У тебя есть лучшее объяснение?

— Не животное. Человек.

Шон нахмурился.

— Почему ты так говоришь?

— Ты же слышал, что рассказывали наши гости.

— И ты поверила?

— Марк не имеет привычки выдумывать.

— Ага! — Шон обнаружил недостающую бумагу под стопкой счетов.

— Ну? — спросила Энджела.

— Что — ну?

— Не нужно позвонить в полицию?

— Давай, если тебе от этого полегчает.

— Я надеялась на тебя.

Шон воззрился на нее.

— Энджела, у меня дел по горло. Почему ты не можешь позвонить сама?

— По кочану.

— А?

— Начальник, кто-то убил моего кота, — передразнила Энджела сама себя.

Шон понял.

— Но если ты говоришь, что у них есть досье…

— Я этого не говорила. Я сказала, что Марк сказал, что у них есть такое досье.

— Тогда позвони Марку. — Шон громко защелкнул замки портфеля. Клик-клик.

Энджела скрестила руки на груди.

— Почему у меня такое чувство, будто тебя это по-настоящему не трогает?

— Тебе так кажется? — Шон взял портфель.

Она кивнула, не сводя с него глаз.

— Тогда ты ошиблась. Меня это трогает. Но как раз сейчас я опаздываю на встречу по поводу озвучивания с сумасшедшим композитором и пробивным продюсером, который этого композитора не одобряет, где мне предстоит одержать верх и примирить их. «Ладно», — сказал Нуф-Нуф?

— Значит, Перышко отодвигается в конец очереди, правильно?

— Правильно. В конец очереди. Извини.

Энджела закусила губу.

— И тебя не волнует, что кто-то бродит по округе и творит такие дела?

— Ты действительно думаешь, будто звонок в полицию что-то решит?

Она вздохнула.

— Ну, может быть, и нет. Но по крайней мере мы можем как-нибудь обезопасить дом. Замками на двери. На окна.

Шон задумчиво посмотрел на нее.

— Наверное, ты могла бы их проверить. Не помешает.

— Я говорю о том, чтобы вызвать слесаря и поставить надлежащие замки. Чтобы запирались намертво.

Он нахмурился.

— На двери?

— Не только. На двери. На окна. Во всем доме.

Шон поставил портфель.

— Ты представляешь себе, во сколько это обойдется? Сама установка? Вызов слесаря?

Энджела во все глаза смотрела на него, силясь разобраться. Как он мог в такой ситуации думать о деньгах?

— Разве наша безопасность не важнее?

— Наша безопасность?

— Да, наша безопасность.

— Энджела, прибили всего-навсего паршивую кошку. И не исключено, что это сделал енот.

— Откуда такая уверенность, что это был паршивый енот?

— Ты же слышала, что сказал этот дядька. Он специалист. Он сказал, что это был енот. Я ему верю.

— Ну, а я — нет.

— Послушай, это действительно идиотизм.

Шон схватил портфель и снова двинулся к двери. Но Энджела не могла оставить последнее слово за ним и подлила масла в огонь:

— Ясное дело, для тебя это так. Может быть, пора начать воспринимать то, что я говорю, всерьез?

Шон, который был уже в дверях, обернулся и наградил ее уничтожающим взглядом.

— Энджела, дорогуша, детка моя милая. Я не хочу говорить покровительственно, но ты не думаешь, что заходишь чуть дальше, чем следует?

Она яростно сверкнула на него глазами и огрызнулась:

— Если проблема в деньгах, за новые замки заплачу я.

Шон шлепнул себя ладонью по лбу.

— Господи Иисусе! Что я сделал, чтобы заслужить такое?

Они уставились друг на друга, внезапно почувствовав себя чужими.

Энджела протиснулась мимо мужа и побежала вверх по лестнице. Шон, красный как рак, проводил ее глазами.

— Энджела! У нас нет времени ругаться, слышишь? Попросту нет времени!

Она стояла у окна спальни, пристально глядя на задний двор, на клетку, и ждала, чтобы Шон ушел.

— Если захочешь присоединиться к нам с Джеком, мы в час будем в «Демонико», — донесся снизу голос Шона.

Через секунду она услышала, как хлопнула дверца его машины и заработал мотор.

Энджела дождалась, чтобы шум мотора затих вдали, и только тогда сошла вниз. В кухне она обнаружила миссис Салливэн. Сидя у стола, та чистила серебряные и бронзовые безделушки и казалась даже более молчаливой, чем обычно. Возможно, ее смутил скандал. Энджела сердито плеснула в блюдце молока и хлопнула дверцей холодильника. Блюдце она отнесла к клетке, напомнила себе: гамбургер, сегодня днем, в супермаркете, и поставила блюдце внутрь, стараясь не задеть пластинку.

Когда Энджела вернулась, миссис Салливэн подняла голову.

— Я утром снова проверила в подвале. Никаких следов крыс. Ни живых, ни дохлых.

— Это хорошо, — отозвалась Энджела и убыла в кабинет.

Она вырвала из телефонного блокнота листок.

— Проверяйте время от времени, ладно? — крикнула она.

Миссис Салливэн не ответила.

Энджела стащила со стола Шона карандаш и пошла по комнатам, обследуя дверные замки и оконные шпингалеты. Испорченные или не внушающие доверия она заносила в список. В гостиной Энджела положила карандаш и бумагу на каминную полку и стала проверять окна. Один шпингалет она сочла годным к службе, второй — приглашением немедленно войти.

Когда она взяла свой список, чтобы дополнить его, ей на глаза попалась серебряная крестильная чашечка. Потемневшая, в пятнах. Миссис Салливэн явно не чистила ее несколько недель. Энджела нетерпеливо взяла чашечку в руки, намереваясь обратить на нее внимание миссис Салливэн, и заметила другую странность: сама деревянная полированная полка была покрыта пленкой пыли. В пыли были процарапаны длинные бороздки, которые вели к каменной голове и от нее. Бороздки выглядели так, словно по полке что-то тащили волоком. Словно раз за разом сдвигали камень с полки для осмотра и водворяли на место. Однако внимание Энджелы привлекли не следы, а пыль. Она провела по шелковистой поверхности пальцем и исследовала серый налет.

Миссис Салливэн как раз наносила завершающие штрихи на пару георгианских серебряных подсвечников, когда Энджела протянула ей покрытую пятнами серебряную чашу.

— Как там «Пледж», еще есть? — тактично поинтересовалась Энджела, пытаясь незаметно перейти к предмету разговора.

Миссис Салливэн призналась, что в кухонном шкафу стоят три полных жестянки, и принялась надраивать чашу.

Энджела, которая еще не успокоилась после размолвки с Шоном, наградила необщительную даму долгим неподвижным взглядом. Та избегала смотреть ей в глаза. Очень скоро терпение Энджелы лопнуло.

— Вы забыли о каминной полке в гостиной, — фыркнула она. — На ней пыли целый дюйм.

Миссис Салливэн стрельнула в нее глазами. Взгляд был жестким, пронзительным.

— Я до этой полки и пальцем не дотронусь, — слова она выговаривала медленно, как проклятия, — ни за какие коврижки.