Дин Кунц - Сошествие тьмы

Он заморгал быстрее, но заговорил несколько спокойнее, чем прежде:

— Джинджер и Пеппер были такими ласковыми, они даже почти не лаяли.

Собаки не заслужили такой смерти. Это были два маленьких невинных существа.

Джек сидел ошарашенный: этот убийца, этот патриарх наркобизнеса, рэкетир с внушительным стажем, ядовитый и опасный человек-ящерица, не оплакавший гибель своего брата, на грани истерики из-за смерти двух собачек!

Он взглянул на Ребекку. Та пристально смотрела на Карамацца — с удивлением и отвращением, как смотрят на какую-нибудь тварь, выползающую из-под камня.

Старик продолжал:

— Ведь они же, в конце концов, не были сторожевыми собаками, никогда ни на кого не нападали и не представляли никакой опасности. Просто пара симпатичных маленьких спаниельчиков...

Не зная, как обращаться к главе мафии, Джек решил остановить Карамацца, вернуть его из истерическо-патетического состояния, куда он мог ухнуть. У Джека еще были вопросы.

— Говорят, что Лавелль использует против вас черную магию.

Карамацца кивнул:

— Он это тоже говорит.

— И вы верите?

— Похоже, он настроен весьма серьезно.

— Но сами-то вы верите в это?

Карамацца посмотрел в окно на бушующий вокруг лимузина снег.

Хотя Джек и ощущал, что Ребекка недовольно щурится, он твердо повторил вопрос:

— Вы верите в это?

Карамацца повернулся от окна.

— Верю ли я, что черная магия работает? Если бы месяц тому назад кто-нибудь задал мне этот вопрос, я рассмеялся бы ему в лицо, но сейчас...

Джек подсказал:

— Сейчас вы думаете, что, может быть...

— Да, действительно. Чем черт не шутит...

Джек заметил какую-то перемену в глазах старика. Они стали такими же злыми, холодными и настороженными, как и раньше. Правда, в них появилось и кое-что новое: страх. А к таким ощущениям этот старый и коварный ублюдок явно не привык.

— Найдите его, — сказал Карамацца.

— Постараемся, — ответил Джек.

Ребекка быстро добавила:

— Это наша работа.

Ее тон и слова как будто хотели отвести мысль о том, что в своих действиях они могли руководствоваться заботой о Дженнаро Карамацца и его кровожадном клане.

— Остановите его, — попросил Карамацца.

Его тон никогда еще не был таким мягким по отношению к полицейским.

Никогда. Он даже был на грани того, чтобы сказать "пожалуйста".

Черный лимузин отъехал от тротуара и вырулил на дорогу, оставляя после себя глубокий след на снежном покрове.

Джек и Ребекка минуту-другую провожали взглядом удалявшийся "Мерседес".

Ветер стихал. Снег все еще падают, более густой, чем раньше. Снежинки лениво опускались на землю, и у Джека создалось впечатление, что он попал в один из новомодных стеклянных домов, в котором, если его потрясти, начинается метель.

— По-моему, нам лучше вернуться в управление. — услышал он голос Ребекки.

Джек вынул фотографию Лавелля из конверта и сунул ее себе в карман.

— Что ты опять придумал? — насторожилась Ребекка.

Вместо ответа Джек протянул ей конверт.

— Я буду в управлении примерно через час.

— Когда?

— Ну, в четырнадцать ноль-ноль.

— Куда ты собрался?

— Есть одно место, куда мне нужно заглянуть.

— Джек, мы должны сейчас заняться формированием специальной группы, должны подготовить...

— Начинай без меня.

— Но для меня одной там слишком много работы.

— К двум, это самое позднее, я буду на месте.

— Джек, черт возьми!

— А пока ты справишься со всем без меня.

— Сейчас ты понесешься в Гарлем, так ведь?

— Ребекка, послушай...

— Конечно, в эту чертову лавку колдуна.

Джек ничего не ответил.

Ребекка продолжала:

— Я знаю, ты летишь туда, к этому Карверу Хэмптону, этому шарлатану, мошеннику.

— Он не мошенник. Он верит в то, чем занимается. Тем более что я обещал ему забежать сегодня.

— Это же полный идиотизм.

— Ты так думаешь? Но ведь Лавелль действительно существует. У нас есть даже его фото.

— Ну и что? Это же не значит, что в нашем деле замешано колдовство!

— Значит.

— Ладно, поступай как хочешь, но как же я доберусь до управления?

— Бери машину, а я попрошу патрульных меня подбросить.

— Джек, черт возьми!

— У меня предчувствие, Ребекка.

— Дьявол!

— Я чувствую, что... то, что окружает магию, — и необязательно ее реальное проявление, а именно то, что ее окружает, — имеет отношение к нашему делу. И предчувствие говорит, что это наша единственная зацепка.

— О Господи!

— Умный полицейский всегда прислушивается к своим предчувствиям.

— Но если ты не вернешься в управление к обещанному сроку, если мне придется заниматься всем одной, а потом предстать перед Грешемом...

— Я буду в четверть третьего, самое позднее — в половине.

— ...то я тебе этого никогда не прощу, Джек.

Он встретился с ней взглядом и, немного поколебавшись, сказал:

— Может быть, я и мог бы отложить визит к Карверу Хэмптону до завтра, если бы...

— Если бы что?

— Если бы знал, что ты готова уделить полчаса, ну, пятнадцать минут, чтобы посидеть и поговорить о том, что произошло между нами вчера. Пойдем куда-нибудь?

Ребекка отвела взгляд.

— Для этого у нас сейчас нет времени.

— Ребекка!

— У нас много работы, Джек.

Он кивнул.

— Ты права. Начинай работу по спецгруппе, а я переговорю с Карвером Хэмптоном.

Джек пошел в сторону полицейских, стоявших у патрульных машин.

Ребекка крикнула:

— Не позже двух!

— Постараюсь как можно быстрее!

Ветер вдруг снова усилился. Слышалось его завывание.

4

Молодой снег приукрасил улицу. И хотя квартал по-прежнему был грязным, замусоренным и заплеванным, он выглядел веселее, чем вчера.

Лавка Карвера Хэмптона находилась неподалеку от угла квартала, между двумя другими — винной и мебельной, чьи окна были защищены постоянно опущенными железными решетками. Заведение Хэмптона единственное здесь выглядело вполне респектабельно. На его окнах решеток не было. Вывеска над дверью состояла из одного слова: "Рада". Конечно, Джека заинтересовало, что это означает, и Хэмптон пояснил, что в магическом пантеоне три группы богов покровительствуют разным направлениям магии: злые руководят ответвлениями черной магии — Конго и Петро; добрые боги отвечают за магию белую — Раду.

Хэмптон занимался продажей одежды, снадобий и ритуальных принадлежностей, применявшихся в белой магии, поэтому вывески над дверью магазина было достаточно, чтобы привлекать выходцев из стран Карибского бассейна и их потомков, которые переселились в Нью-Йорк вместе со своей религией и обычаями.