Энн Райс - Лэшер
Разумеется, я понял, что дух неспроста притворился Виктором: чудовищу доставляло удовольствие меня помучить. Но почему? Страшная догадка пронзила меня. Я уронил голову на стол и разрыдался. А через час в кабинет вошла Мэри-Бет и сообщила печальную весть из Америки: две недели назад Виктор погиб в результате несчастного случая. Оступившись на тротуаре на пересечении Притания и Филип-стрит, прямо напротив аптеки, он упал под копыта мчавшейся по улице упряжки и два дня спустя скончался, повторяя в бреду мое имя.
– Нам лучше вернуться домой, – заявила Мэри-Бет.
– Вот уж нет! – решительно воспротивился я. – Все это подстроил подлый призрак.
– Лэшер тут ни при чем.
– Ты не хуже меня знаешь, что в этой смерти виноват он, и никто другой, – вспылил я. – Так что не пытайся его выгораживать.
Оставив Мэри-Бет в расстроенных чувствах, я выбежал из комнаты и заперся в своей спальне на третьем этаже палаццо. Оттуда открывался вид лишь на узкую аллею внизу. Вне себя от ярости, я принялся мерить шагами комнату.
– Приди ко мне, – твердил я. – Приди, я жду тебя.
В конце концов он внял зову и вновь явился в столь дорогом моему сердцу обличье улыбающегося Виктора.
– Все это очень забавно, Джулиен. Но я возвращаюсь домой.
Я повернулся к видению спиной и зажмурился. А он старательно шелестел шторами, скрипел половицами, скреб по каменным стенам.
Наконец я не выдержал и открыл глаза.
– Мне здесь нечего делать, – сообщил он. – Дома куда лучше.
– Значит, ты не хочешь прогуляться по улицам Венеции?
– Мне противен этот город, – заявил он. – Я не желаю слышать церковные гимны. Я ненавижу тебя, Джулиен. Я ненавижу Италию.
– А как: насчет Доннелейта? Этот город ты ненавидишь тоже? Разве ты не знаешь, что вскоре мы отправимся на север Европы, в Шотландию?
Именно в этом состояла одна из самых важных целей нашего путешествия. Мне хотелось своими глазами увидеть город, где Сюзанна впервые вызвала призрака.
Услышав это, он впал в необузданный гнев. Со стола полетели бумаги и письменные принадлежности. Сдернув с кровати простыни и покрывала, он скатал их в огромный тюк и запустил им в меня. Удар оказался столь сильным, что я, не успев даже понять, что произошло, повалился на спину. Никогда прежде мне не доводилось быть свидетелем столь впечатляющего проявления его силы. Да, я знал, что она возрастала на протяжении всей моей жизни. И вот настал день, когда он сумел меня ударить.
Я поднялся с пола, схватил мягкий тюк, растерзал его и в неописуемом бешенстве выпалил:
– Убирайся прочь, дьявол! И никогда больше не приходи по мою душу. Моя семья разделается с тобой, сатанинское отродье.
Отчаянно напрягая всю свою волю, я попытался его увидеть, и усилия мои увенчались успехом в углу комнаты глаза мои различили некий темный, постепенно уплотняющийся сгусток. С отчаянным, исполненным ярости воплем я схватил его, подтащил к окну и вышвырнул наружу. Он пролетел над аллеей, над крышами домов и развернулся в воздухе подобно некоему бесконечному куску чудовищной ткани.
В комнату вбежала испуганная Мэри-Бет. Призрак как ни в чем не бывало вновь вошел через окно. И я, одержимый ненавистью, обрушил на него очередной град проклятий – самых страшных, какие только пришли мне в голову.
– Я вернусь в Эдем, – грозно процедил он в ответ. – И принесу погибель всем, кто носит и будет носить имя Мэйфейр.
– Ах! – выдохнула Мэри-Бет, раскрывая объятия. – Но в таком случае ты никогда не обретешь плоть. Если мы погибнем, наши заветные мечты никогда не осуществятся. Подумай, как горько тебе будет, когда все, кто любил тебя и знал твои лучшие стороны, исчезнут. Ты вновь останешься в полном одиночестве.
Я предпочел устраниться и не мешать. О том, что сейчас произойдет, нетрудно было догадаться.
Мэри-Бет вновь протянула к нему руки и заговорила ласковым, почти умоляющим голосом.
– Ты всегда окружал нашу семью заботой, пекся о ее благе. Так что тебе стоит сделать нам этот небольшой подарок. Позволь нам провести здесь еще немного времени. Только твоими стараниями и попечениями мы получили все свои богатства и наша жизнь превратилась в рай. Неужели ты откажешь нам в возможности предпринять это маленькое путешествие? Ведь до сих пор ты предоставлял нам полную свободу и делал все, чтобы мы были счастливы.
Судя по всему, слова ее так тронули призрака, что он залился слезами. По крайней мере, я слышал его беззвучные всхлипывания. Странно, что он не произнес при этом слово «грустно», аналогично тому, как в моменты веселья то и дело повторял свое излюбленное «забавно». Но, как ни странно, сейчас он молчал, выбрав более красноречивый и убедительный способ выражения чувств.
Мэри-Бет стояла у окна. Подобно большинству итальянских девушек, она рано созрела под нашим собственным жарким южным солнцем и сейчас удивительно походила на дивный яркий цветок. Благодаря красному платью с широкой юбкой талия ее казалась еще тоньше, бедра пышнее, а грудь выше. Я увидел, как она склонила голову, коснулась своей ладони губами и послала призраку воздушный поцелуй.
Он медленно заключил Мэри-Бет в свои бесплотные объятия и принялся играть с ее роскошными волосами, свободно рассыпанными по плечам. А она, словно вдруг обессилев, полностью отдалась на волю призрака.
Не желая быть свидетелем такого зрелища, я повернулся к ним спиной и молча ждал, гадая, что же будет дальше.
Наконец призрак подошел ко мне.
– Я люблю тебя, Джулиен.
– Так ты по-прежнему хочешь получить плоть? Ты по-прежнему будешь осыпать нашу семью всевозможными благодеяниями? По-прежнему будешь считать нас своими детьми и верными помощниками?
– Да, Джулиен.
– Тогда позволь нам съездить в Доннелейт, – произнес я, тщательно и осторожно подбирая слова. – Позволь мне увидеть горную долину, на просторах которой зародилась наша семья. Позволь положить венок на площадь, где сожгли заживо нашу Сюзанну. Позволь мне сделать это.
Должен признаться, я пустился в самую бессовестную ложь! На самом деле я желал возложить цветы на место гибели Сюзанны ничуть не сильнее, чем нацепить на себя дурацкий клетчатый плед или выучиться играть на волынке. Но я был полон решимости побывать в Доннелейте, увидеть все своими глазами и проникнуть в самую сердцевину тайны.
– Пусть будет по-вашему, – ответил Лэшер, как видно, купившись на мою ложь, что, впрочем, было вполне естественно, ибо никто не умел вводить его в заблуждение лучше меня.
– Когда мы попадем туда, не оставляй меня, – примирительно попросил я. – Стань моим наставником, подскажи, что мне следует узнать и увидеть.
– Непременно, – с готовностью откликнулся он, и в голосе его прозвучали покорность и смирение. – Об одном прошу: уезжайте поскорее из этой проклятой страны, которая кишмя кишит попами. Бегите прочь от итальяшек и их обшарпанных церквей. Мы и так здесь слишком задержались. Отправляйтесь скорее на север. И тогда и я буду вместе с вами, ваш верный слуга, ваш пылкий возлюбленный – ваш Лэшер.
– Хорошо, дух, – ответил я. А потом, стараясь, чтобы слова мои прозвучали как можно более искренне, добавил: – Я люблю тебя, призрак, люблю так же сильно, как ты меня!
К моему великому удивлению, от этих слов у меня самого на глазах выступили слезы.
– Когда-нибудь в кромешной тьме мы познаем друг друга, Джулиен, – пообещал Лэшер. – Когда-нибудь мы оба будем призраками блуждать по комнатам особняка на Первой улице. И тогда мы познаем друг друга. Я должен обрести плоть. Ведьмы непременно помогут мне в этом.
Мысль о том, что мне предстоит стать призраком, ужаснула меня столь сильно, что язык мой присох к гортани.
Но не сомневайтесь, Майкл, пророчество Лэшера не сбылось. В том мире, где я ныне пребываю, ни одна душа не разделяет моего одиночества.
Подобные вещи трудно объяснить. Даже сейчас мое представление о том, что происходит, слишком туманно и его трудно выразить в словах. Язнаю, что вы и я – мы оба – здесь, в этом доме. Знаю, что я вижу вас, а вы видите меня. Возможно, это все, что доступно пониманию любых существ, в каких бы сферах они ни пребывали.
Но тогда я не ведал даже этого. Как и все живые существа, я понятия не имел о бесконечном одиночестве, на которое обречены духи, вынужденные скитаться по земле. Точно так же, как и вы сейчас, я обладал плотью. И это ограничивало доступные мне возможности постижения, не позволяя заглянуть за границы бытия. Иными словами, я был недалек и наивен. Зато ныне я в полной мере испытал смятение и тоску, присущую мертвым.
Заверяю вас, что, закончив свой рассказ, я приступлю наконец к выполнению своего великого предназначения. Наказание, которое мне предстоит, имеет свои цели и значение. Рассудок мой бессилен представить вечное пламя. Но я в состоянии постичь вечный смысл бытия.
Итак, выполняя просьбу призрака, мы поспешили покинуть Италию и отправились на север. По пути мы всего лишь на два дня задержались в Париже, а затем пересекли пролив и двинулись в сторону Эдинбурга.
