Юлия Аксенова - Повелитель ветра

«Март. В гости к К. Коттеджный поселок, большая компания. В том числе пришли его родители – соседи К. Сам не приехал. Мама показалась слишком чопорной, строгой, какой-то далекой, а папа – чем-то недовольным. (В тетради было зачеркнуто слово «брюзгливым)». Стыдно и досадно: потом-то выяснилось, что я им сильно понравилась! Проходит несколько дней – К. говорит: ему родители меня живописали, он сказал: «А телефончик?»

Через несколько дней – незнакомый мужской голос: представился. Поняла только по имени и ситуации, так как фамилию не запомнила. Голос понравился: веселый, молодой, бодрый, любимый мною баритональный тенор. Договорились о встрече в Кунцевском парке – чтобы близко от моего дома, а ему – от работы. В какой-нибудь другой день.

Среда. Яркий, солнечный, веселый день. Его звонок; я на занятии с персоналом. Перезваниваю в перерыве. Каждый раз, когда он звонит, искренно говорю: «Рада вас слышать!» Он кажется несколько удивленным такой реакцией, польщенным. Говорю, что работаю в Черемушках. Он – радостно: «Так. Так!» Спрашивает, когда заканчиваю, никак не комментирует. Помню два таких одинаковых созвона. То ли это происходило перед двумя встречами, то ли дважды – перед первой.

Назначили встречу на углу парка, у автобусной остановки. Иду на нее из дома: отпросилась пораньше с работы, чтобы подготовиться. Рыжее кожаное полупальто, юбка, колготки, полусапожки, распущенные длинные волосы. Довольна своим видом. Вижу его еще от газетного ларька: ясно, что мужчина кого-то ждет. Не нравится: кажется, что маловат ростом; старомодный синий плащ, зонтик за спиной, тоже по-старомодному – обеими руками на пояснице; седой. Выглядит старым, унылым и запыленным. Медлю: сбежать бы, да неудобно! А тут и он меня заметил. Смотрит без улыбки. Перехожу, сдержанно улыбаюсь первая. Он коротко – в ответ. Анфас он симпатичнее. Погода резко испортилась: облачность, ветер, мерзну в своем легком наряде. Кажется, впечатления на него не произвела.

Суховато расспрашивает – больше о моих занятиях, интересах, склонностях. «Ну а как с культурной сферой?» Будто я на экзамене или трудном собеседовании. О себе: был недавно в клубе Горбунова на концерте какой-то рок-группы – с товарищем: группа их молодости. Хотел в Питер на концерт «Роллинг стоунз», но не собрался и не жалеет: там было слишком много народу (в голосе – сожаление). Имеет богатую фонотеку. Меня это удручает: музыкой не увлекаюсь, рок не люблю, сказать на эту тему нечего, да и не интересно. В детстве у него была собака, ездил с ней далеко, на окраину, на собачью площадку. Говорит с трогательной доверчивостью: «С тех пор я хочу собаку!» Но в одиночку за ней ухаживать трудно. Я: «Так тяжко, когда животные болеют и умирают!» Вяло соглашается. На вопрос о культуре начинаю что-то лепетать про театр, чувствую себя двоечницей. Он признается, что тоже редко бывает, – это приносит мне некоторое облегчение. Кунцевский – парк его детства.

Снег на дорожках весь растаял – реки! Можно пройти только по березовой аллее. Где-то, чтобы перепрыгнуть через ручей, подает мне руку. Холодная. Прикосновение есть – контакта нет. Погуляли какой-нибудь час – больше податься некуда. Провожает до подъезда. Несказанно удивляюсь: думала, еще куда-нибудь пригласит посидеть. Тем не менее чуть веселее и теплее, чем весь разговор: «Я вам еще позвоню!» Обещаю себе, что пойду на вторую встречу, хоть первая и не вдохновила.

После этого ровно две недели тишины. Мысленно ставлю на нем крест. Спокойно: не очень-то и хотелось.

Вдруг прорезался. Такой же бодрый, заинтересованный голос по телефону. По какой-то причине не выходит встретиться сразу. То ли в этот раз, то ли в следующий он говорит: «Это и к лучшему, а то я повредил ступню, хожу с палочкой». Перекачался в спортзале: дорвался! Не раз беседуем по телефону. Все дольше, но я продолжаю чувствовать себя скованно. Ровно месяц спустя – новая встреча: пригласил сходить в ресторан неподалеку от моего дома. Я такого места не знаю. Когда перезванивает, чтобы подтвердить встречу, за час до выхода, уточняю, в чем идти: прохладно, ветрено, если еще гулять, то лучше бы в джинсах. Он говорит: «Конечно, я сам в джинсах!»

Светло-голубые джинсы, синяя джинсовая рубашка заправлена в них, на шее – оранжевый платочек и оранжевые венецианские серьги в ушах. Плюс оранжевые носочки. Весенняя шутка! Довольна собой! У меня уже короткое каре, которое мне очень нравится.

На улице быстро становится ясно, что в этот раз можно было одеться и полегче: облака ушли, солнце греет, ветерок легкий, теплый. Мне даже жарковато.

Опять встреча на углу. У него светлые рыжеватые брюки. Неужели это джинсы?! Мой вид по сравнению с его слишком демократичен. Он подтянут, легок в движениях, если и прихрамывает, то почти незаметно. Цвет волос потом опять не смогу определить, но это не седина… не совсем седина… не только седина. Он определенно выше меня ростом! Стрижку мою не заметил.

Предлагает идти либо в тот ресторан, который находится в парке – его товарищ говорил, что там отличные шашлыки, либо еще в какой-то очень хороший ресторан у «Пионерской» – он сам бывал там прежде. Шашлыки в парке решительно отвергаю: страшновато! Соглашается с моими опасениями легко, но формально: по-настоящему я его не убедила.

Идем пешком до «Пионерской» и дальше. Что-то с интересом рассказывает. Уже не чопорный, потеплее, но еще очень сдержанный. Упоминает несколько раз: «мои сыновья». Думаю: разве у него не дочь – второй ребенок? Упоминает и дочь. Разве у него трое? Чую, что вопросы на эту тему не будут приветствоваться. Куда торопиться? Сам расскажет! Он – легко: «Я вам не рассказывал, что у меня есть приемный сын?» – «Нет». Бывшая жена вышла за иностранца, родила от него…

История звучала легко и непринужденно. Много позже узнала, что легкости нет и в помине. Слышала от К., что жена не просто ушла – бросила с особой жестокостью, поступила подло. В чем именно заключалось дело – К. молчит. Я сама поняла. Австралия до сих пор сильно заинтересована в молодых женщинах, тем более если те приезжают с дочерьми. У них слишком много одиноких мужчин. А в начале девяностых получить визу было так просто! И никто не стал проверять, подлинная ли подпись стоит под доверенностью, выданной отцом на своих детей.

Австралии не повезло: родился мальчик. Новый муж ушел, когда ребенку было года полтора. Отец сыном вовсе не занимается. А мальчику уже десять лет. Ему грустно: все в школе рассказывают, как проводят выходные, каникулы со своими отцами, а ему и сказать нечего. Старший сын, который большей частью и воспитывает парня, придумал: «Папа, а ты усынови его!» «Я согласился. Другие люди десятки лет бьются, чтобы хоть одного ребенка родить, а тут – готовый сын «на халяву»!» Я искренне подтвердила, что это здорово. Про себя подумала: «У него есть взрослые дети, которыми не надо заниматься, так как они живут далеко. Старость подстрахована еще и приемным сыном. Множество увлечений, удобный, комфортный быт. Ему ничего не нужно! Вряд ли он захочет менять свою жизнь».