Лана Синявская - У черта на посылках

– Давно она уехала?

– Давно. Недели три или четыре назад, кажется. Работу там нашла хорошую.

– Она ведь у писателя в последнее время работала?

– Ага. – Кивнул головой мальчишка. – Но он платил мало, сеструха жаловалась, а тут как раз это место подвернулось – она и рванула. Даже вещи брать не стала, написала, что потом заберет, когда устроится.

– И забрала?

– Да нет пока. Видать, обходится. – Мальчишка вытащил ногу из разношенной вельветовой тапки и почесал одной босой ногой другую, глянув на меня с нетерпением. Из глубины квартиры неслась какая-то забойная музыка, слышались молодые голоса, чей-то смех, и ему, очевидно, не терпелось отделаться от приставучей тетки.

Внезапно его осенило, лицо осветилось довольной улыбкой.

– Хотите, я вам ее адрес дам, в Питере? – Спросил он.

– А у тебя есть?

– Ну да, она же открытку прислала.

Последнюю фразу мальчишка крикнул уже из глубины коридора, уносясь в дальнюю комнату, очевидно, на поиски той самой открытки. Вернулся он довольно быстро, сжимая в руке пестрый кусок глянцевого картона, который тут же протянул мне. Предусмотрительный товарищ, во избежание возможных задержек приволок вдобавок ручку и литок бумаги, вырванный из тетради в клеточку, видимо, на тот случай, если у меня не найдется, на чем писать.

Я повертела в руках открытку. Обычная, почтовая, правда, не с видом города на Неве, а с фотографией красивой чайной розы. Текст на обороте был скупым, но, судя по всему, родных Ирины он вполне удовлетворял. Она сообщала, что у нее все хорошо, работа нормальная, а также сообщала адрес, куда ей можно писать. Этот адрес меня разочаровал, так как представлял собой безликий абонентский ящик в каком-то почтовом отделении. Но это было лучше, чем совсем ничего. Я добросовестно переписала его на листок и спросила на всякий случай у нетерпеливо мнущегося пацаненка:

– Это действительно почерк твоей сестры?

Он вылупился на меня с нескрываемым удивлением:

– А то. Конечно, ее. Вы разве сами не видите? Точно, Ирка писала.

В глазах у него вдруг мелькнуло подозрение. Я поняла, что совершила промах: представилась подругой, а сама спрашиваю про почерк, поэтому я попыталась, как смогла, исправить положение:

– Мы с Ирой в «Элите» познакомились, меня попросили в агентстве узнать, куда она пропала…

Мальчишка вроде успокоился и пообещал, что если Ирка объявится, он ей передаст, что ее искали, а я поспешила попрощаться, пока не ляпнула еще что-нибудь лишнее. В общем, расстались мы вполне довольными друг другом.

Взвесив то, что удалось узнать, я вынуждена была признаться себе в том, что ситуация не только не прояснилась, но, кажется, еще больше запуталась. У меня оставалась еще масса времени и я решила, что успею навестить еще и Ксюшу. В конце концов, решающую роль в любом деле подобного рода играет статистика. Посмотрим, как обстоят дела со второй «пропавшей» секретаршей.

– Ох, Ксения у меня такая непредсказуемая!

Сидящая напротив женщина сокрушенно покачала головой, впрочем, она делала это практически непрерывно в течение всего нашего разговора. Увидев эту женщину, я было решила, что она приходится Алямовой матерью, но оказалось, что она – бабушка. Заметив мой удивленный взгляд, Резеда Салимовна улыбнулась краешками полных, тщательно подкрашенных губ, довольная произведенным впечатлением. Выглядела она максимум лет на сорок, хотя на самом деле ей перевалило за шестьдесят. Густые волосы, подстриженные по-мальчишески коротко, придавали ее безупречно гладкому лицу со смуглой кожей немного озорной вид, брови и ресницы были черными без всякой краски, а глаза цвета горького шоколада ничуть не утратили с годами колдовского очарования. Стройной фигуре и прекрасной осанке можно было только позавидовать даже в мои годы.

– Все очень просто, – объяснила мне Резеда Салимовна немного смущенно, – мне всю жизнь приходится работать с творческими людьми, так что внешний вид – это, скорее… рабочий инструмент, чем просто желание сохранить молодость.

– А кем вы работали?

– Почему вы спрашиваете в прошедшем ремни? – Приподняла она брови, в глазах блеснула лукавинка. – Я и сейчас работаю. Когда-то была неплохой пианисткой, сейчас преподаю в консерватории. Выступать уже не могу, техника стала хуже – руки слабеют, ничего не поделаешь.

– Ну, просто…в общем, мне показалось… то есть я подумала…

– Не смущайтесь! – Похлопала она меня по руке. – Я ж понимаю, что в моем возрасте многие уже не работают, полностью погрузившись в садово-огородные дела, культивируя на грядках овощи, а заодно и своих хиленьких городских внуков. Все правильно, но я привыкла работать, привыкла общаться с интересными людьми, что, кстати, не помешало мне вырастить прекрасную внучку Ксению. Заметьте, я растила ее от и до, а не в летний период, вперемешку с томатами и редиской.

– А как же родители? – Удивилась я.

– А что могут родители? – Пожала она плечами. – Они были совсем юными, когда появилась Ксения, сначала им надо было учиться, потом делать карьеру. Я понимала, как им не хочется тратить свою молодость на пеленки-распашонки, сама через это прошла. Только мне некому было помогать, так уж сложилось, и мне захотелось, чтобы моему сыну было легче…

Она впервые покачала головой и ненадолго замолчала, как будто что-то вспоминая.

– Так что же Ксения? – Решила я привлечь ее внимание.

– Что? Ах, да. Девочка оказалась талантливая, самостоятельная, с ей было легко. Она хорошо училась, практически не доставляла хлопот, пока была маленькой… – Она снова помедлила.

– Когда она выросла, что-то изменилось?

– И да и нет. Она выросла в прекрасного человека, блестяще окончила институт иностранных языков, самостоятельно выучила еще два языка, легко нашла работу, но… – Резеда Салимовна вздохнула. – Не знаю, откуда это в ней взялось, эта странная неудовлетворенность…

– В каком смысле?

– Ну, как бы это объяснить поточнее…Давайте-ка выпьем кофе. – Неожиданно предложила она.

Я ожидала, что она пригласит меня, как водится, на кухню, но, она остановила меня, когда я попыталась подняться с кресла:

– Что вы, сидите. Кофе принято пить в гостиной. Я принесу сюда, если вы согласны немного подождать.

Ждать долго не пришлось, я даже не успела как следует рассмотреть развешанные по стенам картины, когда Резеда Салимовна снова появилась в гостиной, толкая впереди себя деревянный столик на колесиках. Помимо чудесно пахнущего, свежесваренного кофе, она предложила мне сливки, рассыпчатое печенье и воздушные бисквиты. Обилие запасов свежайших кондитерских изделий меня удивило, ведь в фигуре хозяйки не было ни капли лишнего жира. Она снова угадала, о чем я думаю: