Ричард Матесон - Адский дом

— Это ты? — спросила Флоренс и услышала свой голос, но не могла определить, мысленный он или реальный.

— Да.

— Почему? — спросила или подумала она. — Ты должен уйти.

— Я не могу.

Она попыталась проснуться, не в силах выносить эту неопределенность частичного сознания.

— Ты должен уйти. Тебе дано освобождение.

— Это не то освобождение, которого я ищу.

— А какое же тебе нужно?

Она еще реальнее ощутила борьбу за свое пробуждение. Нужно вырваться, пока не поздно.

— Ты знаешь какое, — сказал он.

И вдруг она поняла, и это понимание холодным ветром пронеслось в ее сердце.

— Ты должен уйти,— сказала Флоренс.

— Ты знаешь, что я должен сделать, — ответил он.

— Нет.

— Мне нужно это, иначе я не смогу уйти.

— Нет! — крикнула она и подумала: «Проснуться!»

— Тогда мне придется убить тебя, Флоренс, — проговорил Дэниэл.

Ледяные руки сжали ей горло. Она закричала во сне, вцепилась в эти руки и вдруг проснулась. Руки исчезли. Флоренс стала вставать и вдруг потрясенно застыла с неистово колотящимся сердцем.

Рядом с кроватью слышался ужасный, жуткий звук, полуживотный-получеловеческий, то ли вой, то ли плач. Она не могла пошевельнуться. Что это? Очень медленно Флоренс перевела глаза. Дверь в ванную была приоткрыта, и в комнату проникало слабое освещение.

Кошка.

Флоренс увидела, что кошка уставилась на нее. Кошачьи глаза горели безумием, а из горла исходили неестественные вибрирующие звуки. Флоренс попыталась поднять руку.

— Именем Господа, — прошептала она.

С диким воем кошка бросилась ей в лицо. Флоренс отшатнулась, размахивая перед собой руками. Кошка стала терзать ее, острые когти глубоко вонзились в руки. Флоренс закричала, ощутив, как в голову впиваются зубы. Она попыталась стряхнуть страшную тварь, но не могла, та прижалась к лицу, забив своим горячим мехом рот и глаза. Зубы проникли глубже, передние лапы царапали руки, а в горле продолжал клокотать хриплый, безумный звук. Флоренс вырвала левую руку и запустила пальцы в шерсть, пытаясь оттянуть кошачью голову от лица. Зубы немного разжались. И вдруг голова кошки неистово метнулась к ее горлу. Флоренс загородилась правой рукой, и кошачьи зубы снова вонзились в ее плоть. Она закричала от боли и попыталась оторвать кошачью голову от руки. Кошка начала царапаться задними лапами. Флоренс схватила ее за горло и сдавила. Та издала булькающий звук и стала сучить задними лапами, царапая ей грудь и живот сквозь джемпер. И вдруг зубы разжались... Флоренс швырнула зверя на пол.

Она быстро села, переводя дыхание. В тусклом свете из ванной она видела, как кошка перевернулась и встала на лапы. Соскочив с кровати, Флоренс бросилась в ванную. Кошка метнулась к ее ногам и вонзила зубы и когти ей в икры. Флоренс закричала и чуть не упала. Стараясь удержать равновесие, она опрокинулась на испанский стол и рукой ударилась о телефон. Схватив трубку, Флоренс замахнулась ею на кошку. Но первый удар пришелся по собственному колену. Рыдая, она замахнулась снова и ударила кошку по голове, а потом еще и еще, пока наконец зубы не разжались. Пинком отшвырнув обезумевшую тварь, Флоренс повернулась и бросилась в ванную. Кошка, скребя когтями пол, метнулась следом. Прошмыгнув в дверь, Флоренс захлопнула ее за собой и прислонилась к ней спиной. Было слышно, как кошка бьется снаружи, а потом эта тварь начала царапать дерево когтями.

Шатаясь, Флоренс добралась до раковины и, посмотрев в зеркало на свое отражение, потрясенно вскрикнула: на лбу виднелись две глубокие раны, и из них сочилась кровь. Рванув на себе джемпер, она стянула его через голову и застонала, увидев, что грудь и живот исполосованы кровоточащими ранами, а разорванный лифчик покрыт пятнами крови.

Она посмотрела на свои руки и сморщилась: их покрывали глубокие следы кошачьих зубов. Флоренс пустила холодную воду и, сняв с вешалки махровую мочалку, подержала ее под краном, пока та не промокла, а потом стала прикладывать к царапинам и укусам. Закусив нижнюю губу, она заплакала, и горячие слезы затуманили ее взор.

Промывая раны, Флоренс слышала, как за дверью продолжает скрестись кошка, издавая горлом страшные звуки.

9 ч. 14 мин.

— Большой, — сказала Эдит.

Барретт хмыкнул, выдирая конец доски с той стороны контейнера, где была надпись «ПЕРЕД». Его движения были нервными и торопливыми.

— Смотри не переусердствуй.

Он кивнул, налегая на другой конец доски. Эдит уже много лет не видела его таким взволнованным.

— Могу я тебе помочь?

Барретт покачал головой.

Эдит с беспокойством смотрела, как он, наклонившись в своем кресле, отдирает доски. Несколько досок треснули, и Лайонел левой рукой вытаскивал щепки и бросал их на пол.

— Хорошо они все упаковали, — пробормотал он, и Эдит не поняла, доволен он этим или раздражен.

Контейнер занимал площадь восемь на десять футов, а в высоту был на фут выше Барретта. «Что же там внутри? — подумала Эдит. — Конечно, его аппарат, но как он будет изгонять из дома темные силы?»

— Проклятье!

Эдит дернулась, когда Барретт выругался и уронил лом, зашипев от боли и схватившись за перевязанный большой палец.

— Лайонел, пожалуйста, поосторожнее.

— Ладно, ладно, — нетерпеливо сказал он и, снова взяв лом, вернулся к контейнеру.

— Почему ты не попросишь Фишера помочь?

— Сам справлюсь, — проворчал муж.

Эдит заволновалась, когда он вставил лом в щель меж двух досок и начал отдирать одну.

— Лайонел, полегче. У тебя такой вид, будто ты готов растерзать этот контейнер зубами.

Барретт остановился и взглянул на нее, его грудь тяжело вздымалась, на лбу выступил пот.

— Это просто — ну, кульминация всех лет моей работы в парапсихологии, — сказал он. — Можешь понять мои чувства.

— А ты можешь понять мою озабоченность.

Он кивнул.

— Я сдержусь. Полагаю, после двадцати лет я могу подождать еще несколько минут.

Эдит с облегчением откинулась на спинку кресла. Может быть, если отвлекать его разговорами, он не переутомится.

— Лайонел!

— Что?

— Нам нужно заявить о том трупе в полицию.

— Заявим, когда неделя закончится, — ответил он.

Эдит кивнула и задумалась, что еще сказать.

— А Фишер в самом деле был выдающимся медиумом? — спросила она, сама не зная, почему в голову пришел этот вопрос.

— В свое время все признавали, что он не уступает Хоуму и Палладино.

— А что он сделал?

— О! — Барретт отодрал еще одну доску с передней стороны контейнера и отставил ее в сторону, открыв ряд застекленных циферблатов. — Как обычно: левитация, потусторонние голоса, биологические явления, отпечатки, сотрясения, материализация — все такое. На одном сеансе стол весом почти в сто фунтов при полном освещении поднялся к самому потолку вместе с ним, и шесть человек не могли опустить его вниз.