Вестники - Маргарет Петерсон Хэддикс
– Давай отодвинем кровать, – предложил Финн. – Пусть ползает с той стороны. – Чтобы продемонстрировать свою силу, он принялся оттаскивать кровать от стены и… остановился, когда днище кровати задело стоящие под ней картонные коробки. – Ух ты! У тебя здесь что, мировой запас монеток?!
Из коробок посыпались сотни монеток. Или даже тысячи.
– Нет! – простонала Лана. – У меня… у меня всего несколько штук! Забудь, что ты это видел! Никому не говори! Особенно моим родителям. Они меня сдадут. Ты не…
Финн сел на кровать рядом с Ланой. Запястьем, обмотанным скотчем, он коснулся монеток, которые лежали – как он теперь понял – в пакете у неё под футболкой.
– Ты дружишь с Натали из этого мира, а мы дружим с Натали из нашего мира, – сказал он. – Точнее, мы дружим с обеими Натали. У тебя есть монетки, и у нас тоже. Ты хочешь бороться с телевизорами, и мы хотим. И бомбы-вонючки тебе, наверное, тоже не нравятся. Мы на одной стороне.
Лана придвинулась к Финну. Чез, Эмма, Кона и Рокки, словно по молчаливому уговору, сели полукругом на пол у постели. Кона посадила Кафи в центр, чтобы та наконец могла поползать.
Все сидели и ждали.
Наконец Лана прошептала:
– Есть разные способы контроля. Правительство управляет людьми.
Рокки скептически фыркнул:
– Спасибо, мы в курсе.
– Нас не учат этому в школе, – продолжила Лана. – Что-то я узнала, потому что подслушивала. Ещё я наблюдала за разными официальными лицами на мероприятиях, которые посещала с родителями. Для большинства людей я некрасивая и не очень умная девочка.
– Нет, ты красивая, – быстро возразил Финн. – И наверное, умная тоже. Просто насчёт ума трудно понять с первого взгляда.
Лана улыбнулась, намекая, что он не открыл ей ничего нового:
– Всё нормально, я и не хочу, чтобы на меня обращали внимание. Я вроде как сливаюсь с интерьером.
– Я тоже, – негромко произнёс Чез. – В школе меня в основном все игнорируют.
– А мы нет! – крикнули Финн и Эмма почти одновременно. А Финн добавил: – И Натали тебя не игнорирует!
При мысли о Натали Чез едва сдержал улыбку.
– Давай дальше, – потребовала Эмма, повернувшись к Лане.
– Что-то началось ещё до моего рождения, – сказала Лана. – Сначала учёные придумали вонючие бомбочки, которые действуют на мозги.
– Это неправильно, – заявила Кона. – Учёные не должны такого придумывать. Нам в школе рассказывали.
– В вашем мире – возможно, – ответила Лана и поморщилась. – Может быть, в моём мире тоже такое запрещали много лет назад, а потом просто наплевали на этот запрет. Нам в школе таких вещей не рассказывают.
– А как действует этот запах? – спросила Эмма. – Похоже, он внушает людям страх, грусть и отчаяние. Это типа феромонов? Он воздействует на гипоталамус, который находится в мозге, или…
– Думаешь, наука тебе поможет? – недоверчиво спросил Рокки. – Ты что, хочешь изобрести противоядие?
– Не груби! – одёрнул его Финн.
Эмма похлопала брата по коленке, словно призывая его успокоиться:
– Ну, может быть, кто-нибудь придумает средство против этого запаха. Я не утверждаю, что хорошо знаю химию. Но если мы приведём из нашего мира какого-нибудь умного и смелого учёного…
– Запах сейчас даже не самое главное, – перебила Лана. – Руководство пошло дальше. Запах – это просто первый шаг. Типа трёхколесного велосипеда. А теперь наши лидеры несутся на ракете…
– Ты имеешь в виду телевизоры, от которых люди не могут оторваться? – спросила Кона.
– Да.
Финн протянул руку и сгрёб пригоршню монеток.
– Но ты… мы… у нас же есть вот это, – сказал он, пропуская их сквозь пальцы. – Твои родители не в курсе, что у тебя под кроватью столько монеток, поэтому ты можешь противостоять телевизору, а они нет. Откуда вообще взялись все эти монетки?
Наверное, так себя чувствовала Эмма – она всегда сыпала вопросами.
Лана крепко сжала губы.
Финн похлопал её по коленке точно так же, как Эмма похлопала его.
– Наша мама рассказала нам, как эти монетки появились, – произнёс Чез. – Во всяком случае, первая монетка. Восемь лет назад, когда наша семья жила здесь, мама послала монетку своему двойнику в другой мир. И её двойником оказалась мама Рокки.
Лана с удивлением посмотрела на Рокки, а затем на Грейстоунов.
– Мы знаем, что Натали и её мама тоже получили монетки от своих двойников, – подхватила Кона. – Лана, это ты помогла их послать?
Лана покачала головой:
– Нет. Но это я рассказала Натали про монетки. Неделю назад. После вечеринки, на которой на неё напали. Натали очень хотела что-нибудь сделать. Что-нибудь серьёзное. Ей надоело, что все постоянно врут и притворяются счастливыми. Хотя на самом деле людям страшно. Никому не позволяется самостоятельно думать и принимать решения. В нашей стране есть только один лидер. У нас проводят выборы, но это одно название. Голосовать можно лишь за одного кандидата. Правители могут арестовать кого угодно под надуманным предлогом, и «преступники» даже не имеют права защищаться. Если дело и доходит до суда – это всё сплошной обман. С помощью громких речей обычных людей заставляют чувствовать отвращение к «злодею» – то есть человеку, который, возможно, не сделал ничего плохого.
– Мы это видели! – воскликнул Финн. – Они обвиняли нашу маму и всё подстроили так, словно она сама признала свою вину!
– Умножьте это на сто, – с горечью сказала Лана. – На тысячу, на десять, на сто тысяч. Я не знаю, сколько людей наказали из-за того, что они не понравились какому-нибудь чиновнику. Я очень многого не знаю, потому что здесь никому не позволено говорить правду.
– Наши родители говорили правду, – негромко произнёс Чез. – Они знали, что могут погибнуть, но продолжали говорить правду. Они искали её и распространяли.
Финн ощутил прилив гордости. Ему захотелось похвастаться: «Это мои мама и папа! Знала бы ты, какие они храбрые! Какая бесстрашная у меня мама, как она борется за правду!»
А Эмма добавила так же негромко:
– Наш папа погиб восемь лет назад.
– Соболезную, – сказала Лана.
– И не только он. – Кона на мгновение, прежде чем продолжить, крепче прижала к себе Кафи. – Например, один учёный, который сделал первую монетку. И бабушка Натали в другом мире.
– А вы с Натали знали, что рискуете жизнью? – спросил Рокки. – Из-за монет. – Он вовсе не смеялся над Ланой и не пытался её запугать. Он искренне не понимал.
– Мы думали, что монетки – единственный способ что-то изменить, – сказала Лана и принялась теребить комковатое одеяло – возможно, в него тоже были зашиты монетки. – Я только выполняла мелкие поручения, помогала тем, кто делал монетки.
– Ты
