Георгий Гулиа - И всю ночь ныла грудь

— От ожидания, — успокоила мать.

— Да, разумеется, — согласилась жена.

— Когда ждешь, всегда ноет, — сказала мать.

— Мне хочется выйти навстречу, — сказала жена, — Я уверена, что он топчется. У самой речки. Он ждет, пока пройдет дождь и спадет вода.

В небе что-то грозно заурчало, сверкнула молния, и загромыхал гром — такой протяжный, неторопливый, основательно потрясший весь мир.

— Допустим, топчется на берегу, — предположила мать, — чем ты ему поможешь?

— Крикну, чтобы не беспокоился о нас.

— А что с нами случится? Разве этим молниям не тысяча лет? А?

— Все равно, ему будет покойнее.

— Я одну тебя не пущу. Может, разбудить девочек?

— Девочек? — Мария задумалась.

— Не стоит. А вот я, пожалуй, пойду. Бурку ему доставлю, а то он замерзнет на дожде.

— Бурку? Ты ее перебросишь через речку?

— Придумаем что-нибудь. Прихвачу веревку, и что-нибудь да придумаем.

Прямо позади дома раздался такой грохот, что казалось, гора пополам треснула. Только здоровые девочки могли спать в этакую погоду, с этаким фейерверком…

Вдруг Мария схватила старуху за руку.

— Слышишь? Он зовет меня!..

— Не слышу. Это кажется тебе. Не сходи с ума и не своди меня. Скоро рассвет, и мы пойдем к речке.

Мария не выпускала старушечью руку, все сильнее сжимала ее.

— Нет, — сказала она решительно, — надо идти сейчас же! Он зовет. Разве не слышишь?

Старуха ничего не слышала: грохотал гром, шумела листва во дворе, хлестал дождь. Что же можно услышать в этом адском столпотворении?

У Марии Читанаа неимоверно расширились глаза. Волосы растрепались и слиплись на лбу… Она явственно слышала! Более того — прекрасно разбирала каждое слово. Неужели старуха так уж туга на ухо? Неужели глуха?

— Он позвал меня, — продолжала Мария, — ему, должно быть, худо. Что это с ним? Кажется, он лежит на берегу. Убили, может? Или, может, захлебнулся в воде? Может, выпил сверх меры и упал?

— Тоже скажешь! — упрекнула старуха. — Как же такое может на ум взбрести? Разве Герасим какой-нибудь пьянчужка? Когда он пил? Когда он валялся на дороге? Ты что-то наговариваешь! Это уж слишком!

— Нет, — продолжала Мария Читанаа в каком-то исступлении, — он зовет. Неужели я должна торчать здесь, если ему требуется помощь?

— Да нет же! — жестко сказала старуха. — Все это ты внушаешь себе! Какая ему помощь? Мужчина в соку, хоть медведя свалит!

— Это ничего не значит… Вот и сейчас позвал… У меня в ушах, словно живой, этот галечный шум. Ведь гальки же на берегу речки? Правда?

— Да, гальки. Они там с самого сотворения мира.

— Вот видишь, я не ошибаюсь!.. Не может он так долго стоять, — значит, он лежит. Ты понимаешь? Он лежит!

Старуха вырвала руку и попятилась назад, еще плотнее кутаясь в шерстяную шаль. Ее морщинистое лицо осветилось вспышкой молнии.

— Я боюсь, — пробормотала она. — Пойду разбужу девочек, а то мы сойдем с ума.

Мария Читанаа поманила к себе старуху и сказала:

— Не надо будить детей. Зачем впутывать их в наши дела?.. Я уверена, что ему худо… Скажи мне: когда-нибудь я говорила подобное?

— Нет, не говорила.

— Значит, это впервые?

Старуха кивнула.

Мария Читанаа приблизилась к старухе глаза в глаза.

— Вот ты старая, мама Гудихан, много знаешь, много пережила. Скажи мне: есть ли на свете такая сила, которая дает знать о себе?

— Есть, — непререкаемо ответила Гудихан.

— Значит, мог он позвать меня?

— Этого я не знаю…

— Отчего же? — продолжала Мария. — Раз есть на свете такая сила, она может быть и здесь, в нашей местности.

— Ты меня пугаешь, — призналась старуха, — Я знаю, только, что сын мой здоров, невредим.

— А что же это такое? — Марин прислушалась, вытянула руку в сторону речки. — Слышишь? Но это уж слишком явственно!..

— Может, воды принести тебе?

— Да, принеси. А я тем временем буду слушать.

Гроза израсходовала всю свою мощь: более половины ночи палила из своих сверхорудий и только к рассвету угомонилась. Белесая пелена начала подниматься от земли, и вокруг стало виднее. Духоты как не бывало, вольнее дышалось.

Мария Читанаа сидела на стуле и дремала. Рядом с нею едва держалась старуха Гудихан. Она посасывала свой чубук, и сизый дымок вился над глиняной трубкой. Дети спали еще крепче, чем нынешней ночью.

Гудихан вздохнула. Глаза ее были слишком сухи, чтобы капнула из них слеза.

— Я не сплю, — проговорила Мария Читанаа. Ее платок будто бы только что из воды достали. Она сказала: — У меня всю ночь ныла грудь…

Женщины не сразу заметили мужчину, который спешился у ворот, привязал коня к плетню и пошел к ним. В спину ему светило солнце, и оно слепило женщин пуще вчерашних молний.

Узнали его только тогда, когда приблизился к лестнице: сельский фельдшер!

Мария Читанаа вскочила, сбежала вниз, кинулась навстречу, вцепилась ему в куртку.

— Где он? Ты все знаешь?

— Знаю, — ответил фельдшер.

— Он мертв?

Фельдшер сказал шепотом, не глядя на Марию:

— Как видно, поскользнулся… У самой воды… Рана на виске едва заметна…

Старуха Гудихан ничего не понимала: она медленно спускалась навстречу утреннему гостю…