Джорджо Фалетти - Убийственная тень

Калеб не удивился, увидев Билла на ногах в такую рань. Билл отвечал за культурную программу, включавшую в себя ужины в бивачном стиле, концерты, пешие, конные и вертолетные экскурсии к Большому каньону. Наверняка он уже проверил лошадей в стойлах и завтрак, который подают в клубе, убедился, что все готово к пробуждению гостей, которые пока еще сладко спят в своих пропитанных древесным духом номерах.

Закончив терзать сапогами гравий, Билл остановился на уровне морды «бронко».

– Ты видал на свете оленя, которому надо непременно выпить чаю с утра?

Калеб решительно тряхнул головой, начисто отметая возможность хоть крупицы смысла в этой охотничьей шутке.

– Нет, конечно. По уму, мне бы об эту пору уже в засаде сидеть.

Калеб указал на Немого Джо, который тем временем уже разделался со своими физиологическими потребностями и присоединился к ним. Чуть заметно повиливая хвостом, он обнюхал брюки Билла, и одно это уже было знаком высочайшего расположения. Билл наклонился почесать пса за ухом.

– Я просто Немого Джо выгуливаю. Если кролика подстрелю – и то хлеб.

Доставая из машины снаряжение, Калеб неопределенно кивнул в сторону коттеджей за изгородью.

– Как там дела?

Билл пожал плечами.

– Полный комплект. Туристы готовы плохо спать и еще хуже питаться. Сам знаешь…

– Да уж. Дикий Запад не утратил притяжения. Никто не прогадает, если будет спекулировать на безвкусице населения.

– А ты? Как твой кемпинг?

Калеб притворился, что проверяет содержимое колчана, чтобы, отвечая, не смотреть в глаза собеседнику.

– Хуже некуда. Нынче у людей иные запросы, и мне соответствовать нечем. Теперь все обзавелись семейными трейлерами, спутниковыми антеннами, всем нужны вода, электричество, кабельное телевидение и прочие земные блага. Простая походная жизнь их не устраивает.

Билл чуть понизил голос, чтобы он звучал доверительно:

– А с деньгами как?

Калеб ответил кривой усмешкой, которая была призвана выразить недоумение, но не достигла цели, обернувшись горькой гримасой.

– С деньгами? Это такие зелененькие бумажки, которые кому-то угодно называть долларами? Я уж и позабыл, как они выглядят. Пришлось прервать работу ввиду банального отсутствия средств.

– Ну, как-нибудь образуется. Но ты бы мог…

Калеб жестом прервал его. Билл, конечно, друг, от которого он примет и совет, и помощь, но сейчас ему совсем не хотелось выслушивать утреннюю проповедь о том, чего бы он мог, а чего не мог. Эту дискуссию они уже неоднократно вели в самых разных местах, и Калеба не покидало подозрение, что вера приятеля в его проект недалеко ушла от мнения тех, кто на него клевещет.

– Единственное, что я могу, – это стиснуть зубы и держаться. И когда выстою, ты первый удивишься. Помнишь Стивена Хослера?

Билл смиренно кивнул.

Стивен Хослер, безработный профессор-химик, пускался в самые немыслимые предприятия, чтоб выжить. Машину он не мог себе позволить, и весь Флагстафф привык к тому, что он раскатывает на старом, раздолбанном велосипеде с гоночным рулем, заколов штанины двумя бельевыми прищепками, чтоб не попали в спицы. Все также знали, что в подвале своего дома он оборудовал небольшую лабораторию, где запирался, как только выкраивал свободную минутку и несколько долларов на реактивы. Как-то раз он зашел в магазин охотничьих и рыболовных товаров «Хантер трейд пост», попросил и получил у владельца Дэниэла Бурде небольшую сумму денег взаймы и на эту сумму вывел бело́к, ставший предметом широкого потребления в фармацевтической промышленности. Теперь Стивену шли проценты от самых крупных компаний страны. Купив свой первый «порше», Стивен Хослер выкрасил золотой краской велосипед, который ныне красовался на видном месте его флоридского особняка.

Калеб оборвал разговор, подняв голову к небу, светлеющему над вершиной горы:

– Ладно, пойду, чтобы и впрямь с пустыми руками не возвращаться. Будь здоров, Билл.

Торопливое прощание по всему походило на бегство.

Билл Фрайхарт, стоя перед старым пикапом, который воспринял бы слой свежей краски как пришествие мессии, глядел вслед приятелю с тем смиренным выражением, с каким глядят на неизлечимо больного.

– И тебе не хворать. Смотри не заблудись.

Калеб махнул рукой и углубился в лес вслед за Немым Джо. Чуть подальше стоянки машин, на стволе тополя виднелась застарелая вырезанная ножом надпись. Твердой рукой некий Клифф поведал вечности о своей любви к Джейн, вырезав на коре ее и свое имя и обведя их сердечком. Всякий раз, проходя мимо тополя, Калеб невольно представлял себе этого Клиффа. Сегодня он решил, что Клифф – бухгалтер из Альбукерке, с зализанными волосами и фальшивым узлом на галстуке, и ему давно уже известно, что его потаскушка Джейн спит со всей округой.

Как Черил…

Незаметно для себя он прибавил шаг, теша себя иллюзией, что горестные мысли остались на стволе вместе с надписью.

Человек и собака молча продвигались вперед, вдыхая влажные запахи подлеска, ощущая первое тепло солнечных лучей, сочащихся сквозь ветви, и всякий раз с удивлением натыкаясь на открывающийся им просвет поляны.

Калеб любил этот пейзаж. Если проехать несколько десятков миль, он полностью изменится: появятся заросли можжевельника и дикого шалфея; еще чуть дальше они исчезнут под напором полной миражей пустыни, с ее дымкой и выжженной растительностью.

А здесь истинный рай лесных ароматов и влажность близкой воды.

После часу ходьбы Калеб решил сделать привал. Выбрал камень, не обросший мхом, прислонил к сосне лук с колчаном и достал из рюкзака флягу. Немой Джо уже утолил жажду из ручья. Напившись, Калеб вытащил кисет с табаком, бумагу и стал сворачивать самокрутку. Он не опасался, что табачный дым может напугать дичь: ветер дует в нужную сторону, так что можно дать себе небольшую поблажку. Чуть ранее на поляне они заметили следы и еще теплый олений помет. Немой Джо понюхал и с полным сознанием важности этой находки поднял глаза на хозяина. Затем решительно побежал по тропинке, а человек последовал за ним.

Калеб давно выучился распознавать реакции странного зверя, которого только за глаза называл «моя собака». Он понимал, что Немой Джо угадывает цель задолго до него, и, соблюдая молчаливое соглашение, предоставлял инициативу псу.

Когда он уже приканчивал свою самокрутку, белка без всякого страха пробежала по ветке и высунула мордочку, разглядывая пришельцев. Посмотрела и тут же скрылась, уверенная в том, что никакой подачки ей тут не обломится.

Калеб бросил на землю окурок, тщательно затоптал его каблуком высокого охотничьего ботинка. Струйка дыма и запах табака растворились в воздухе. Вокруг царила тишина; редкие крики лесных тварей были ее гармоничной составляющей.