Василий Гавриленко - Бремя Мертвых

              То есть не ему, а Кайфарику.

              А маме - письма под диктовку. 'Мамочка, дорогая, у меня все прекрасно, здоров, кормят отлично, с радостью отдаю долг Родине. Служу России'.

              Дристун до боли сжал зубы: как жаль, что Кайфарик сдох сам по себе.

              Мама... Она, конечно, ждет его дома. Теперь, когда на ПП нет гарнизона, он, пожалуй, мог бы... Мог бы уйти отсюда. К маме. И ничего ему за это не будет.

              Потому что он ни в чем не виноват. Эти одиннадцать сдохли сами по себе, их никто не трогал. Сдохли от какой-то заразы, убивающей за считанные часы.

              Дристун вспомнил, как умирал один из них, Гусак, как сиплым голосом молил подать воды. И Дристун сжалился, подал. Но питье не помогло Гусаку. И ничего, наверное, не помогло бы.

              Да, он ни в чем не виноват. Вот если бы удалось осуществить План... Впрочем, заключительным аккордом этого «Плана» должна была стать пуля, пущенная в лоб самого Дристуна...

   Так бы и случилось, если б не зараза.

   У смерти оказался свой план.

   Дристун сплюнул, улыбнулся криво.

              А ведь жалко, что не удалось прострелить коленные чашечки хотя бы Кайфарику и Пижону... Эти двое заслужили больше других.

              В голове возникла картина, с его участием, но так, будто он видел все со стороны. Эти двое волокут его по коридору казармы к сортиру.

              -Сейчас пожрешь дерьмеца, Дристун, - рычит в ухо Кайфарик. От него несет перегаром.

              Слава Богу, этой картинке не суждено было сбыться: они пообещали сделать с ним это «на днях»». Но не сделали. И теперь уже не сделают никогда.

   Но даже того, что они успели сделать, вполне хватило, чтобы в голове Дристуна созрел План.

              Юноша дотронулся рукой до груди: болит, блин. Еще бы, снести столько ударов: «фанеру к осмотру».

              И есть охота.

              Дристун поднялся, сдвинул на спину АКМ.

              Осторожно обойдя труп командира поста, направился к кухне.

   Мимо казармы, где лежат (кто на постелях, кто на полу) восемь человек из личного состава ПП. Командир в смертельном бреду сумел-таки выползти на крыльцо административного пункта, где и сдох. Еще двое встретили смерть прямо на улице: Сиплый завалился у старого кедра, а Рэмбо рухнул в канаву. Все по Плану смерти.

     Кухня - это его маленькое Царство. Сколько часов Дристун провел здесь за чисткой картофеля, за приготовлением жратвы. Эти одиннадцать, что теперь мирно разлагаются, любили пожрать. Большой палец правой руки изрезан ножом и кровоточит. В последние дни чистить картошку было особенно мучительно. А когда в ранку на пальце попадала соль - хоть на стенку лезь. Ну, да ничего. Все это в прошлом. Ему не нужна картошка. Он будет есть тушенку. И только тушенку.

   Дристун снял с плеча АКМ, положил прямо на плиту. Так, где у нас топор? А вот он.

   Встал на стул напротив шкафчика, запертого на китайский замок. Это постарался Сиплый (Тушенку здесь будем жрать только мы, понял, Дристуниша?). Будете жрать, Сиплый. Но не здесь. И не эту.

   Размахнулся и!

              И вот она, тушенка.

              Раз, два, три, четыре, пять... Двадцать одна банка тушенки! Тушенки смоленского производства, из натурального мяса со шпиком и лаврушкой. Да, еще с перцем. Вкуснотища. Специальная армейская тушенка. Командование заботится о своих бойцах. Ну, иногда заботится.

              Дристун взял банку, соскочил со стула. Ножом - торопливо - срезал крышку.

              Тушенку прямо пальцами - в рот. Один кусок, второй.

     Вот оно, блаженство! М-м-м, объедение.

   Дристун откинулся на стуле, упершись спиной в тумбочку. Вытер жирные губы рукавом гимнастерки.

   А мама всегда говорила: мясо нужно кушать только с хлебом. Ничего, мамочка, это я так, оставшиеся двадцать банок - только с хлебом! И ... я скоро буду дома. Я иду домой, мамочка.

              Дристун потянулся к внутреннему карману за «Мальборо» (в очередной раз спасибо, товарищ компункта!).

              Достал сигарету, чиркнул зажигалкой и ... замер.

   Сердце глухо - тук-тук.

              Из коридора по дощатому настилу пола - тук-тук. Шаги!

              Блин блинский, кто это? Кто это может быть?

              Ведь они все мертвы!

              Неужели?

              Неужели кто-то с заставы? Так быстро?

              Дристун поднялся. Оправил гимнастерку.

   Что ж делать, видно, у начальства заставы нюх на такие вещи - прислали кого-то. Нужно отрапортовать по форме.

   «Товарищ офицер (или кого там прислали) неизвестная зараза скосила гарнизон. Я единственный, оставшийся в живых. Рядовой Николаев».

   Звук шагов в коридоре приблизился к кухне.

              Взгляд Дристуна упал на пустую банку из-под тушенки. Лучше убрать. Вот так, в мусорный бак.

              Железо звякнуло о железо.

              И тут же на пороге кухни появился...

   Черт подери! Бля! Блин блинский.

              Это не присланный с заставы офицер, это...

   Это компункта Черный.

              Вот только рожа его лишена обычного самодовольного выражения, глаза вылезли из орбит, в правом глазу, прямо в яблоке, торчит щепа, шея неестественно вывернута, перламутровый язык вывалился наружу и с него на белоснежный (между прочим, протираемый каждый день) кафель кухни падают сцепившиеся черви.

              В голове мелькнул эпизод из увиденного когда-то по телеку фильма.

              Зомби. Мать их, эти твари превратились в зомби!

              Черный издал глухой рык и шагнул к юноше.

   Дристун вскрикнул, отпрыгнул назад, к мойке.

   -Что тебе надо, урод? Пошел вон отсюда!

              И тут же понял - этот ничего не слышит и не понимает. Ведь Черный - мертвец. Мертвец, но... Но живой.

              Зомби наткнулся на стул. Звук дерева, бьющегося о кафель, вывел Дристуна из оцепенения.

              Он схватил со стола нож, которым открывал тушенку и швырнул в зомби. Нож косо вошел в живот начпункта.

              О, блин! Зомби хоть бы хны. Как в кино.

              Кино.

              На мгновение Дристуну показалось: он и вправду очутился в кино, стал героем фильма. Героем, которого сейчас сожрут, растерзают на куски. Героем, который дурак, дебил, идиот, потому что забыл: у него есть автомат!

              Дристун метнулся к плите и испытал радостную дрожь, когда руки ощутили холод стали.

              Еще посмотрим, гниды, кто кого! Иногда План человека оказывается сильнее Плана смерти.