Евгений Прошкин - Катарсис ефрейтора Тарасова (сборник)

Секретарша тараторила всё быстрей, и Антон уже размышлял, не нажать ли ему на рычаг.

– Также нам крайне желательно получить ее паспортные данные.

– Данные?.. – переспросил он, оцепенев от какой-то смутной догадки.

– Это нужно для фиктивных документов. Мы сделаем новый паспорт, почти как настоящий, только…

– Новый… – зачарованно повторил Антон.

– Вы не волнуйтесь, с милицией проблем не будет. Сейчас я вам расскажу, в чем заключается идея…

Антон положил трубку и со всхлипами растер лицо. Неплохо… Свадьба в две тысячи шестом и сыночек Юра в две тысячи седьмом. Неплохо, черт возьми! И шрам похожий. У Вики было достаточно времени, чтобы его рассмотреть. И про ту несчастную кошку… Неужели он ей говорил? Зря.

Он погладил порванную страницу и осмотрелся. Где-то здесь был недостающий кусок примерно в четверть листа. Идею вывернуть помойное ведро Антон оставил на самый крайний случай. Вряд ли обрывок лежал в ведре – оно давно уже битком, а газета еще утром была целой.

Антон искал везде: на полках, в столе среди ложек и вилок, в другом ящике – между прихваток и старых полотенец, затем сходил в комнату и даже залез под кровать, хотя это было уже лишнее.

Вернувшись, он неожиданно вспомнил про плиту и победно прищелкнул пальцами.

Уголок от «Экстры-М» прилип ко дну сковородки, и Антон, бережно его отделив, убедился, что это именно то. Из двух частей листа сложилось следующее:

ПОМОЖЕМ ПОМИРИТЬСЯ С ДРУЗЬЯМИ

если у них здоровое сердце

ОРИГИНАЛЬНЫЕ РОЗЫГРЫШИ, МИСТИФИКАЦИИ, ПРИКОЛЫ

мстителей и маньяков просим не беспокоиться

– Ха! – крикнул Антон.

Позор! Купиться на такую дешевку… Снотворное в коньяк, «афрославяне», едренать! Тьфу…

Это Вика. Конечно, Вика, кто кроме нее? Сашок с Вовчиком не додумались бы. Да и зачем им?

Антон потянулся за сигаретами, но пачка оказалась пустой. Он сжал ее в ладони и запустил в потолок. На душе было радостно и тревожно. Руки не знали, что делать, – пока сами собой не добрались до телефона.

Трубку взяла она.

– Здравствуй, – произнес Антон.

– Привет, – настороженно ответила Вика.

– Слушай, я тут подумал…

– Да?.. – быстро сказала она.

– Я подумал… Нет, вообще, славно ты меня!.. Это не очень дорого?

– Ты о чем?

Она как бы не поняла.

– Ну, розыгрыш. Пришелец из будущего, всё такое.

– Антон, ты что, выпил?

– Я?! – он прокашлялся. – Нет, Вика, я не пил. Нет, мне правда понравилось!

– Что тебе понравилось? – раздраженно спросила она.

– Ну… «мистификации, приколы». Здорово. Я ведь поверил. Серьезно поверил, представляешь?

– Кому поверил?

Вика снова как бы не поняла, и от этого Антон начал злиться.

– Кому-кому! Мужику седому. Из две тысячи двадцать шестого года. Из двадцать шестого, так они говорят, – ехидно добавил он.

– Ты… у тебя всё в порядке?

Озаботилась Вика вполне натурально, и Антона это вывело из себя. Шутка, даже самая удачная, должна когда-нибудь заканчиваться.

– Ладно, ладно, хватит, – сказал он. – Я туда звонил. Воздушный шар ты, значит, не захотела?

– Антон?.. Антоша, ты же невменяем… – прошептала она. – Что у тебя произошло? Ты таблетки никакие не принимал? Подожди, я сейчас! Я такси возьму.

– Какое такси, Вика?..

– Я скоро. Ты только не уходи никуда, слышишь? Ничего не делай, плиту не включай. Жди меня, Антоша!

Он собирался что-то возразить, но в трубке уже пищали короткие гудки.

Такси?.. Таблетки?!

Антон потер нос – почти как тот, седой, – и обхватил голову руками. Он невменяем. Он не должен ничего делать, особенно с плитой.

Это не Вика. Вика – не Гурченко, она так не сыграет. Хихикнет обязательно или что-то еще…

Что-то еще… что-то еще…

«Вика едет!!! – взорвалось в мозгу. – Вика! Она возвращается!»

Антон обернулся на гору грязной посуды и бросился к раковине.

«Свинья, – ругал он себя. – Расслабился, протух. Мусора полное ведро накопил. Медуза, червяк! Всего неделя, а уже мхом порос. Что она подумает? Муженек, опора семьи…»

«А кто это сделал-то, – спросил у себя Антон. – Кто афериста вызывал? Дата рождения, родинки, всё такое? А, плевать, – махнул он рукой – себе же. – Сашок или Вовчик, кто еще. Или оба, на двоих дешевле».

Вымыв три тарелки, Антон понял, что не успевает. На машине от Вики минут двадцать. Вынести ведро и подмести полы – это еще можно, а посуда уж как-нибудь потом.

Он взял веник и погонял пыль – невесомые клубы порхали над горячим линолеумом и оседали на прежних местах. Устав с ними бороться, Антон выгреб из-под стола сигаретную пачку. За ней на невидимых нитях потянулись горелые спички, сплющенный окурок и еще что-то голубое, мятое, денежно шелестящее.

Антон отряхнул бумажку и разгладил ее на полу. И почувствовал, что поверх трудового пота выступает новый, холодный.

Это, несомненно, были деньги. Какие-то незнакомые деньги, но – наши. «Сто рублей», «Государственный Банк Славянского Союза», «подделка карается…» и так далее – все надписи были на русском языке. А кроме надписей – портрет. Крупный, в самом центре.

Со странной сотни на него смотрел, широко улыбаясь и сияя глазами, Юрий Гагарин.

«И замок, – некстати осенило Антона. – Сашок с Вовчиком про замок не знают. Про то, что он сломался. Это же совсем недавно… И еще про Вику».

Болезненно успокаиваясь, Антон сообразил, что фамилии Вики они тоже не знают, тем более – отчества.

Нет, не Сашок. Не Вовчик. И не Вика, это уже ясно. Разве что объединились?.. Да вряд ли.

Он посмотрел купюру на свет. Сотня была старая, и водяные знаки еле угадывались. А может, и не знаки, просто потертости. Черт ее разберет…

Не выпуская сотню из рук, Антон снова набрал номер фирмы.

– А деньги?! – заорал он, едва там подняли трубку. – Деньги вы тоже делаете?

– Какие деньги?.. – спросил женский голос. Не тот, другой.

– Ну, деньги из будущего. С Гагариным.

– Вы куда звоните, молодой человек?

– По объявлению. Насчет приколов.

– Вы не туда попали…

Он нажал на рычаг и, сверяя каждую цифру с газетой, набрал номер еще раз. Занято. Позвонил опять – опять занято.

– Да что ж это!.. – прорычал Антон и вдруг очнулся.

Вика!!! Уже подъезжает!

Оттолкнув телефон, Антон метнулся в прихожую и влез в сандалии. Шорты, футболка, обувь на босу ногу. Не щеголь, но времени переодеваться уже не оставалось. Забежав в комнату, он прихватил сторублевку – обычную, с Большим театром, – и выскочил на лестницу. Минут пять у него еще было, аккурат домчаться до метро и купить в палатке цветы.

Антон чуть-чуть опоздал, и они встретились у подъезда: он – взмокший как конь, с зашибленными по дороге пальцами, с растрепанными розами; она – в юбке, надетой задом-наперед, в домашних шлепанцах и с недокрашенным глазом.