Нэнси Коллинз - Окрась это в черное

Администратор, пожилой мужчина с аккуратно подстриженными седеющими усами, вошел в дамскую комнату и вызверился на Мэвис, дергая усами.

– Что там за чушь насчет оставленного ребенка? Вы с ума сошли? Вы накричали на жену министра внутренних дел!

Мэвис подняла ребенка, все еще завернутого в ту же газету.

– Вы это называете чушью, сэр?

У администратора глаза полезли на лоб:

– Боже ты мой!

– В последние десять или пятнадцать минут вы здесь не видели беременную женщину? Этому бедняжке не больше пяти минут от роду!

Администратор был неподдельно озадачен.

– Не понимаю! С самого полудня в магазине не было женщины в таком состоянии! Могу присягнуть! Я бы наверняка заметил...

– Так откуда же взялся этот постреленок? – вздохнула Мэвис, проводя огрубевшей рукой по щечке ребенка. – Его мамуля должна была быть в магазине – не феи же его подбросили. Жалко, что он нам не может рассказать, откуда он.

Безымянный сын Вильяма Палмера зевнул, замахал пухлыми кулачками и зачмокал беззубыми деснами, интересуясь все это время, когда же ему дадут наконец поесть.

Провинция Хэйлунцзян, Китайская Народная Республика

Сумасшедшего звали Сун Ван Зуокай, и последние тридцать три из своих семидесяти семи лет он провел взаперти в закрытом приюте для умалишенных, в морозных краях провинции Хэйлунцзян. В Народной Республике таких заведений много – там содержатся склонные к «преступному безумию, направленному против государства» и признанные неподдающимися перевоспитанию. Этот приют отличался от других тем, что Сун Ван Зуокай был в нем единственным заключенным.

Никто из шести человек персонала, назначенного присматривать за стариком, не мог понять, что в нем такого важного – или опасного, что его нужно держать в одиночном заключении и на самых сильных психотропных средствах.

Тощий как мумия, с руками и ногами, высохшими в палки от десятилетий в смирительной рубашке и оковах, с длинной бородой и усами цвета свежего снега, с острым взглядом который, казалось, пронизывал и пространство и время, Сун Ван Зуокай был больше похож на сумасшедшего чародея из Пекинской оперы, чем на пациента со старческим слабоумием. И это было, в общем, правдой. Хотя никто, кроме избранных на самом верху Партии, об этом не знал, Сун Ван Зуокай когда-то был мистическим советником самого Председателя Мао.

Он родился в 1917 году в провинции Чжэнцзян, в местах, известных красотой природы. Отец его был человек богатый, наследник обширной чайной плантации и концерна по выведению шелковичных червей – почтенные предприятия с трехсотлетней историей. Но мать его была еще более благородного происхождения. Ее родители были потомками многих поколений чародеев, служивших советниками императоров со дней династии Цинь. Когда Ван Зуокаю исполнилось пять лет, у него проявился талант оракула. К тому времени пришли японцы, и положение семьи резко ухудшилось. Родители надеялись, что Ван войдет в свиту генерала Чан Кайши, но второе зрение предупредило юного Вана, что будущее за Мао Цзэдуном, и потому он в возрасте восемнадцати лет вступил в КПК и оказался в Большом Походе.

В эти трудные и мучительные годы – скрываясь и от националистов, и от японцев-оккупантов, – Ван Зуокай стал одним из самых доверенных – и тайных – советников Мао. Сперва его способности к предсказанию ограничивались несколькими минутами и физически присутствующими людьми, но время шло, и росла его мощь провидеть будущее.

Мао весьма полагался на таланты Ван Зуокая, но исключительно тщательно скрывал истинную природу способностей своего конфидента. Если бы советские наставники прослышали про Ван Зуокая, они либо сочли бы Мао дураком, с которым нельзя иметь дело, либо попытались бы похитить Вана для себя. И товарищи Мао тоже не были бы в восторге, узнав, что он пользуется услугами оракула – привычка, ассоциируемая с императорскими династиями. И потому, хотя Сун Ван Зуокай был одним из самых властных и влиятельных членов КПК, никто не знал, кто он такой. И так было двадцать два года.

Пока не наступил год тысяча девятьсот пятьдесят восьмой.

До этого года существовал Первый Пятилетний План, предусматривавший бурное развитие и расширение промышленности. Чугун и сталь, электроэнергия и прочие разработанные и требующие колоссальных вложений планы должны были выполняться за счет сельского хозяйства, в котором до того времени было занято более восьмидесяти процентов населения.

Ныне же Мао предложил Второй Пятилетний План, который он называл «Большой Скачок Вперед». Большой Скачок призывал к аннулированию индивидуальных участков и созданию коммун, увеличению выхода сельхозпродукции за счет кооперации и физических усилий. Председатель вызвал к себе своего оракула, рассказал о своих планах и спросил, какое великое будущее предвидит для Китая Ван Зуокай.

А Ван Зуокай видел гибель посевов и голод, ведущий к уничтожению миллионов, видел разрыв дипломатических отношений между Китаем и Россией, видел вынужденную отставку Мао с поста Председателя Республики. Мао, привыкший уже к почитанию как мудрейший из людей, возразил против пророчества Ван Зуокая и разоблачил пророка как реакционера. На следующий день Ван Зуокай был арестован при выходе из дома и отправлен «на перевоспитание» в провинцию Цзянси.

Почти все время он был в одиночном заключении. Из спрятанных громкоговорителей день и ночь доносились цитаты из Председателя. Других людей он видел лишь тогда, когда охранники приходили его избивать. Кормили его впроголодь, держали на вшивой соломе, читать разрешали лишь работы Председателя, и талант Ван Зуокая стал питаться сам собой, усиливаясь и дичая. Вскоре он мог предсказать появление охранников с точностью до минуты, хотя способов следить за временем у него не было.

Однажды, когда его избивали, он заглянул в лицо охраннику и сказал:

– Твоя жена тебя обманывает. Когда ты выходишь из дома, она принимает у себя в постели парторга деревни. Она и сейчас с ним.

Охранник обозвал его лжецом и ударом приклада сломал ему челюсть. Через два дня он застукал жену с парторгом и застрелил обоих, а потом застрелился сам. Ван Зуокай это тоже предвидел. Потому и сказал.

В 1961 году стало ясно, что Большой Скачок обернулся катастрофой. Миллионы людей погибали от голода во внешних провинциях, Советы бросили Мао, свернув свои программы. Выпоротый Мао оставил пост Председателя Республики, хотя и не партии. Вскоре после отставки Мао приказал освободить Ван Зуокая и привезти бывшего своего советника в Запретный Город. Но быстро выяснилось, что Сун Ван Зуокай – совсем не тот человек, которого Мао когда-то знал.