Дэниел Истерман - Ночь Седьмой тьмы

В двенадцать раздался телефонный звонок.

– Алло, могу я поговорить с лейтенантом Абрам-сом? – Женщина, бруклинский выговор. Голос показался ей знакомым.

– Извините, его сейчас нет.

– О. В участке его тоже нет. Дежурный сержант сказал, что он, вероятно, дома. Хорошо, я перезвоню попозже.

– Может быть, я могу ему что-нибудь передать? Кто это говорит?

– О'кей. Меня зовут Мэри-Джо Квигли, я секретарь факультета в... Извините, погодите-ка. Это вы, миссис Хаммел?

Так... Маленькая мисс Куриные Мозги, заквашивающая молочко себе на творожок и простоквашку.

– Добрый день, мисс Квигли. Я не узнала ваш голос.

– Я не предполагала... – Неловкая пауза. – Вы находитесь под защитой полиции, или что?

– Что-то в этом роде. Как поживаете, мисс Квигли?

– Я пыталась связаться с вами. Никто не мог мне сказать, где вас найти. Я не ожидала...

– Все в порядке. Я не очень хотела быть среди людей в эти дни.

– Я понимаю, Анжелина. Вы позволите мне называть вас Анжелиной? Не могу даже выразить вам, как я сожалею... о профессоре Хаммеле. Звери, их нужно всех передушить. Я говорю совершенно серьезно. Электрический стул – слишком легкая смерть для этих типов. Нужно заставить их мучиться.

– И что же это за типы, мисс Квигли?

– Вы сами знаете. Дегенераты. Негры, латиноамериканцы. Я слышала, они изуродовали его. Это подло. Звери, как их еще называть, этих людей, которые способны на такое? И такой милый человек, профессор Хаммел. Святой. Никто не должен умирать такой смертью. Но не мне вам все это говорить. Я тут беседовала...

– Мисс Квигли, я не хочу говорить об этом в настоящий момент.

– О, прошу прощения, мне всегда недостает чуткости. Мой психосинтезист говорит, что мне нужно больше сопереживать. – Пауза. – Послушайте, Анжи, родители вашего мужа просто отчаянно хотят с вами встретиться. Они остановились в Хайте, в отеле Святого Георгия. Вам нравится это место? Я так его просто терпеть не могу. Слишком большое. Ладно, в общем, они хотели бы, чтобы вы им позвонили. Остальные родственники профессора прибывают завтра, чтобы присутствовать при кремации. Эй, Анжи, вы ведь и не знаете, что происходит, правда?

– Нет, я не знаю, что происходит, мисс Квигли. Может быть, вы мне скажете?

Мэри-Джо посвятила ее в подробности похорон. Соберутся все. Потом в часовне университета состоится служба.

– Спасибо, что позвонили, мисс Квигли. Я передам лейтенанту, что вы его разыскиваете. Возможно, он вам перезвонит.

– Никаких проблем. Я могу позвонить еще раз. Просто дело в том, что у нас тут слоняются представители прессы. Ну, то, что он был профессором, и вообще: получается как бы интересный материал. У меня сегодня утром взяли интервью для Девятого канала. Вам не кажется, что Гари Дуглас просто душка? Я...

Маленькая мисс Куриные Мозги явно получала удовольствие. Анжелина повесила трубку.

Она прошла в спальню и разложила свои покупки на кровати. Воспользовавшись щипчиками для ногтей, она избавилась от картонных этикеток. На двести долларов много не купишь, но ей теперь приходилось быть осторожной с деньгами. Рик не был застрахован на большую сумму.

В ванной она с чувством облегчения скинула с себя вещи этой толстой еврейской мамаши. Рубен может отвезти их назад с букетом гвоздик. Как Джин Броуди называла их в том фильме? «Цветы на все случаи жизни». Как верно. Все, что угодно, лишь бы ей, Анжелине, не пришлось ехать туда самой с визитом вежливости. Он же не надеется, что она станет знакомиться с его семьей, нет?

Она посмотрела на себя в зеркало высотой в человеческий рост рядом с дверью.

Кто ты сегодня, Анжелина Хаммел? Поправка: Анжелина Иполит-Бейяр. Двойная поправка: Анжелина Кто-Вам-Угодно.

Ему понравилась ее грудь, он гладил ее ноги и шею, он проник в нее до самого конца. Она не могла поверить: как будто это было самой естественной вещью в мире. «Интересно, – спросила она себя, – захочет ли он сделать это еще раз сегодня ночью? Может быть, на этот раз мне будет не так больно».

Вступив в душ, она до упора отвернула кран. Этот душ был лучше, чем тот, что она имела у себя: настоящая кабинка со стеклянной дверцей вместо неуклюжей, постоянно застревающей полиэтиленовой занавеской на металлической штанге. Иглы горячей воды забарабанили по ее коже. Кабинка заполнилась паром, восхитительным горячим паром, который выкупал ее легкие в тепле и положил на стекло матовую пленку, отделив ее от всего на свете в этом тесном мирке, принадлежавшем ей одной. Маленькой мисс Куриные Мозги здесь до нее не добраться. Зомби Филиусу здесь до нее не добраться. Никто ее здесь не сможет найти.

Анжелина закрыла воду и подняла с пола огромную губку. Она купила флакон геля для душа «Кларэн Бэн о Плант». Немного роскоши никогда никому не вредило. Она вылила на губку щедрое количество густой жидкости. С улыбкой она оперлась на спину и провела мокрой губкой по всему телу, по груди и животу.

И пронзительно закричала раз, второй, третий.

Губка полетела на пол. А следом за ней – первая капля крови, потом ручеек, потом целый поток. Анжелина покачнулась и упала грудью на дверцу кабинки, перепачкав стекло кровью. Ноги заскользили по мокрому полу, отпихнув в сторону губку, так что показался край одного из десятка бритвенных лезвий, которыми она была с такой любовью начинена.

17

Рубен стоял, заглядывая в черную дыру в полу, как человек на краю головокружительного обрыва, который знает, что через несколько мгновений земля обрушится у него под ногами и он полетит вниз.

О'Рурк принес из патрульной машины мощный фонарь. Он протянул его Рубену, с облегчением наблюдая, как лейтенант первым шагнул к отверстию. Его рука заметно дрожала, когда он передавал фонарь. Никому не хотелось быть первым.

Рубен опустился на колени у края дыры и направил луч света вниз, не спеша крестя им пустое темное пространство. Крошащиеся кирпичи, старые балки, земля, которую всю избороздили граблями и просеяли за последние несколько дней, так ничего и не обнаружив. Паутина в углах, каким-то чудом оставшаяся нетронутой. Темнота была плотной, со сладковатым привкусом смерти. Но никаких тел на этот раз, ни единого клочка могильных одеяний.

В противоположной от Рубена стороне из стены были вынуты кирпичи. Довольно много кирпичей. Открывался лаз, достаточно большой, чтобы в него мог протиснуться мужчина. Что-то зашевелилось у Рубена в животе: он знал, что все ждут от него, что он спустится вниз и пролезет в эту щель. «Там должен быть тоннель», – подумал он: именно из этой дыры в стене и шел холодный воздух. И запах тления.

– Я спускаюсь, – сказал Рубен. Он был уверен, что эти слова произнес кто-то другой, настолько они противоречили состоянию его мыслей. Больше чем когда-либо ему хотелось повернуться и уйти подальше от этого места.