Джон Кольер - Сборник новелл «На полпути в ад»

Я поехал в аэропорт встречать молодоженов. Первой появилась Линда, ее тотчас же обступили репортеры. До меня долетали отдельные слова: «Муж… собачки… печеньица…» 

— Чарлз, — шепнул Махмуд. — На два слова. Вы наметили вчерне? Другой сценарий?

— Да, он готов. А в чем дело? Скупитесь на настоящие броненосцы?

— Чарлз, она требует, чтоб был настоящий Нью-Йорк.

— Ну и ну! Ну и ну! Ничего, есть сценарий из сельской жизни. Белинда может получить настоящие чулки в резинку.

— Она мыслит масштабно, Чарлз. Ей может показаться, что после настоящего Нью-Йорка это просто издевательство.

— Не беспокойтесь. Езжайте в отель. Вам там все приготовлено. Я загляну после ужина.

Поздно вечером я пришел к ним в гости. Судя по всему, в романтическом супружестве не было полной гармонии. Махмуд хмурился над кипой счетов.

— Вы накупили уйму первосортных орхидей, Чарлз, — сказал он тревожно.

— Нет ничего слишком хорошего для вас с Линдой, — ответил я улыбаясь. — Вы мои лучшие друзья в мире кино.

— Да, но все ведь идет за счет текущих расходов.

— Ну вот, опять ты за свое, милый! — вскричала Линда. — Он стал таким скрягой, Чарли. Говорит, чтоему не по средствам купить мне Нью-Йорк. Для сцены бомбежки. Когда я спасаю город, не могу я играть на фоне картонных коробок, Чарли. Объясни ему.

— Отчасти она права. Ник, — поддержал я. — Но все же послушай меня, Линда. Я написал тебе новый сценарий. Прелестная роль. Ферма. Птички щебечут. Настоящие птички. И курочки есть. Ты сыплешь им зерно. На тебе комические чулки. Настоящие чулки. Настоящий комизм.

— Ник, эту шутку дурного тона вы специально приберегли к моему приезду?

— Постой, голубка, — сказал Ник. — Дай автору случай отличиться. Он написал этот сценарий кровью своего сердца. Продолжайте, Чарли.

— Правда, Линда. В сценарии есть и смех, и слезы.

— Смех?

— Там тебе попадают эклером в физиономию. Настоящим…

— Скажи-ка, а что еще ты для меня припас? До бурлеска не дошло? Хватит. С меня довольно.

— Жанна д'Арк начинала с фермы, голубка.

— В Жанну д'Арк никто не швырялся пирожными с кремом.

— С нею обращались еще хуже, радость моя, она доила коров, — убеждал Ник. — Я ведь там был. Я сам все подстроил.

— Что это значит «Я там был»? — взвизгнула Белинда. — Ты уже начинаешь мне врать? Лечу в Рино. А впрочем, нет. Не забудь, что ты вставил в мой контракт, когда мы были в Юме. Я одобряю или отвергаю сценарий.

— Ну что ж, радость моя, Чарлз напишет такой сценарий, что ты будешь довольна. Может быть, сыграешь молоденькую девушку, которая мечтает попасть на сцену. Тогда можно будет прочитать монолог Джульетты на какой-нибудь вечеринке. Если там присутствует крупный продюсер.

— Нет, не напишет.

— Нет, напишет.

— Нет, не напишет. Это мое последнее слово.

— Нет, напишет, — упорствовал Махмуд. — Прелестный сценарий. Роль, от которой весь мир с ума сойдет. Настоящий мир. Напишете, Чарлз?

— Да если начистоту, то не напишу, — ответил я.

— Что?

— Посмотрите на часы. Разве вы не слышали, как пробило полночь?

— Ну и что с того?

— А вот что. Ник, — сказал я. — Прошло два месяца. Сегодня — теперь уже вчера — был последний день, когда вы имели право требовать продления контракта. Боюсь, что вы прозевали. Я свободен!

— Силы ада! Впору провалиться на этом самом месте!

— Ники, ты должен нанять сценариста, пусть напишет мне такую роль, чтобы действие происходило в Нью-Йорке. И роли для моих собачек.

— Твои собачки издохли, — объявил я. — Наелись печеньиц.

— Чарли! Собачки!

— Провалиться мне на этом самом месте! — бормотал Ник. — Прозевать срок продления контракта!

— Вот так вот, — сказал я. — Прозевали. Теперь проваливайтесь!

— Так я и сделаю! — воскликнул он и топнул ногой.

Тут он схватил — Белинду в охапку, и-раз! — оба провалились сквозь землю.

Я выбрал себе в петлицу орхидею поменьше и пошел в ночной клуб. На другой день я вернулся на песок Малибу.

ДОЖДЛИВАЯ СУББОТА

Был июль. Посвист, бульканье и еще сотня звуков, что всегда сопровождают дождь, сделали семейство Принси пленниками их большого и унылого дома. Все члены семейства сидели в гостиной, каждый в кресле-озерке из потускневшего и сыроватого ситца, а четыре высоких окна лили обильные слезы.

Этот дом, неухоженный и не радующий глаз, был нужен мистеру Принси, ибо он испытывал отвращение к своей жене, дочери и растяпе-сыну. Прогуливаться по деревне, без тени улыбки подносить руку к шляпе — в этом состояла для него радость жизни. Он испытывал холодное наслаждение, вспоминая эпизоды из бесконечно далекого детства, — вот он находит в оранжерее пропавшую деревянную лошадку, вот видит в толстой стене отверстие, через которое сочится свет. Но теперь все это под угрозой — его аскетическая гордость занимаемым в деревне положением, его пылкая привязанность к дому, — а из-за чего? Из-за того, что Миллисент, его флегматичная и туповатая дочь Миллисент, наконец проявила свой идиотизм в полной мере. Мистер Принси, борясь с отвращением, отвернулся от… нее и заговорил с женой.

— Ее упекут в сумасшедший дом, — сказал он. — Сумасшедший дом для преступников. А нам придется куда-нибудь уехать. Иначе сживут со свету.

Его дочь снова затрясло.

— Я покончу с собой, — сообщила она.

— Тихо, — осадил ее мистер Принси. — Времени у нас в обрез. Выслушивать твою чушь некогда.

Я займусь этим сам. Джордж, — обратился он к сыну, безучастно смотревшему в окно. — Иди сюда. Скажи-ка, далеко ли ты продвинулся в медицине, прежде чем тебя выгнали как безнадежного?

— Ты это знаешь не хуже моего, — откликнулся Джордж.

— Ты в состоянии… В твою башку вбили достаточно, чтобы ты мог определить: что о такой ране скажет знающий доктор?

— Как что? Скажет, что от удара.

— А если с крыши упала черепица? Или откололся кусок перекрытия?

— Ну, отец, вообще-то…

— Возможно такое?

— Нет.

— Почему?

— Потому что она ударила его несколько раз. 

— Я этого не вынесу, — вставила миссис Принси.

— Куда же ты денешься, дорогая, — сказал ее муж. — И попрошу без истерики в голосе. Вдруг кто-то случайно услышит. Мы сидим и говорим о погоде. А если, к примеру, он упал в колодец и ударился головой несколько раз?

— Не знаю, отец, честно.

— То есть он ударился о боковины несколько раз, пока летел вниз тридцать или сорок футов… да еще чтобы и угол был подходящий. Нет, боюсь, это не пойдет. Придется еще раз, с самого начала. Миллисент!