Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 2.

Моя собака умирала.

Около часа дня грузовик с прохладительными напитками из Бирмингема сбил Рибеля, когда тот перебегал Мерчантс-стрит. Рибель был в компании собачьей стаи, так сказал маме по телефону мистер Доллар, который, собственно, и принес это ужасное известие. Выходя после ленча из кафе “Яркая звезда”, мистер Доллар услышал визг тормозов, удар и последний пронзительный вопль Рибеля. Когда машина наконец остановилась, Рибель лежал на мостовой, а собаки стояли над ним и лаем пытались заставить подняться. Увидев это, мистер Доллар позвонил шефу Марчетте, они погрузили Рибеля в кузов пикапа Вайна Гилли и отвезли к доку Лизандеру. Для мамы известие было тяжким ударом, потому что еще с утра она хотела посадить Рибеля в загончик, но забыла об этом, увлекшись очередной серией “В поисках завтрашнего дня”. Никогда раньше Рибель не забирался на Мерчантс-стрит. На этот раз он связался с дурной компанией: было ясно, что за привольную жизнь ему пришлось заплатить дорогую цену.

Внизу пахло животными; запах был не то чтобы неприятный, но резкий. Вокруг стояли клетки из блестящей нержавеющей стали, стены были выложены чисто вымытой, сверкающей белой кафельной плиткой, а свет давали флюоресцентные лампы. Доктор Лизандер был одет в свой обычный белый халат, лысина доктора блестела под ярким светом ламп. Когда он здоровался с отцом, его голос был тихим, а лицо невеселым. Доктор Лизандер взглянул на меня и положил мне руку на плечо.

— Кори? — спросил он. — Хочешь посмотреть на Рибеля?

— Да, сэр.

— Тогда я отведу тебя к нему.

— Так.., он еще не умер?

— Нет, он еще не умер.

Рука доктора принялась осторожно разминать сжавшиеся в тугой клубок мышцы на моей шее.

— Он еще не умер, но он умирает. Я хочу, чтобы ты это понимал.

Глаза доктора Лизандера поймали мой взгляд и уже больше не отпускали его.

— Я сделал все для того.., чтобы Рибелю не было больно.., но ему все равно очень плохо. — Пожалуйста, помогите ему! — крикнул я. — Вы же доктор!

— Все верно, но даже если я сделаю ему операцию, это ему не поможет. Кори Он очень сильно пострадал.

— Но вы же.., не можете.., просто так дать ему умереть!

— Пойдем поглядим на Рибеля, сынок, — позвал меня отец. — Нам лучше поторопиться.

Пока там еще есть на кого смотреть! — вот что он хотел сказать.

Отец вошел последним. Сначала в маленькую операционную вошли мы с доктором Лизандером. Еще в дверях я услышал свистяший звук, похожий на закипающий чайник. Наверху в кухне миссис Лизандер готовила для нас чай: на плите у нее кипел чайник. В комнате, куда мы вошли, стоял резкий прилипчивый запах. Я увидел полку, полную пузырьков, и небольшой столик с врачебными инструментами, аккуратно разложенными на голубой ткани. В центре комнаты стоял стол из нержавеющей стали с продолговатым возвышением посредине размером как раз с собаку, на который было накинуто одеяло. У меня подкосились ноги: край одеяла был пропитан подсыхающей кровью.

Должно быть, меня начало трясти, потому что доктор Лизандер сказал:

— Можешь не смотреть, если тебе не хочется…

— Нет, я хочу посмотреть.

Доктор Лизандер осторожно откинул край одеяла.

— Тихо, спокойно, больно не будет, — проговорил он, словно обращаясь к больному ребенку. Бугор на столе начал дрожать, и я услышал, как кто-то заскулил под одеялом, отчего у меня сразу же оборвалось сердце. Глаза мои наполнились горячими слезами. Я хорошо помнил, кто так скулил: когда отец первый раз принес щенка Рибеля в коробке, тот боялся темноты. В четыре шага оказавшись у стола, я взглянул на то, что доктор Лизандер показал мне.

Колесо грузовика проехало по голове Рибеля. Белая шерсть и кожа на одной стороне его черепа были содраны, и там теперь виднелись розовая кость и оскаленные зубы. Красный язык сновал в кровавой каше. Один глаз у моего пса был подернут серой мертвой поволокой. В другом блестел влажный страх. Кровавые пузыри вырывались из ноздрей Рибеля, а дыхание давалось ему с хриплым свистящим усилием. Правая передняя лапа превратилась в бесформенное месиво, а из перекрученной задней ноги торчали острые сломанные кости.

Мне послышалось, что я застонал. В тот момент я ничего не понимал. Когда единственный глаз Рибеля нашел меня, мой приятель отчаянно попытался подняться, но доктор Лизандер остановил его сильной рукой, и пес снова замер.

Я увидел иглы, воткнутые в бока Рибеля, через которые по извилистым белым трубкам из нескольких стеклянных бутылок в тело Рибеля текли какие-то прозрачные жидкости. Рибель заскулил; я инстинктивно протянул руку к его несчастной изуродованной морде.

— Осторожно! — предупредил меня доктор Лизандер. Конечно, я даже не подумал о том, что в агонии животное может схватить и укусить все, что движется в поле его зрения, даже руку мальчика, который всегда любил его и которого оно боготворило. Окровавленный язык Рибеля вывалился из его пасти и слабо лизнул протянутые пальцы. Не в силах что-либо сказать или сделать, я так и стоял, в тупом отчаянии глядя на кровь на своей руке.

— Его муки не поддаются описанию, — сказал доктор Лизандер. — Ты ведь и сам это видишь, верно?

— Да, сэр, — ответил я будто в кошмарном сне.

— У него сломано несколько ребер, их осколки проткнули ему легкие. Я удивляюсь тому, что у него до сих пор еще не отказало сердце. Впрочем, этого можно ожидать в любую минуту.

Доктор Лизандер снова накрыл Рибеля одеялом. Я ничего не мог с собой поделать, просто стоял и молча смотрел на дрожащий холмик, все, во что превратился мой приятель.

— Ему, наверное, холодно? — наконец проговорил я. — Он замерз.

— Нет, не думаю.

Вот как док Лизандер сказал это. Снова взяв меня за плечо, он проводил меня к двери.

— Пойдемте, нам троим есть о чем поговорить.

Отец согласно кивнул и вышел за нами следом.

— Как дела, напарник? — спросил он. — Ты в порядке? На это я ответил, что, кажется, у меня болит голова, хотя на самом деле не мог точно разобраться в своих ощущениях, да и не об этом я думал. Запах крови все еще преследовал меня, густой и горячий как грех.

— Гибель — очень сильный пес, — сказал нам док Лизандер, — и сумел вынести то, что давно бы убило большинство собак его лет и размеров.

Взяв со своего стола папку, он достал оттуда листок бумаги. Это был незаполненный бланк, поверх которого значилось “Дело № 3432”.

— Я не знаю, сколько еще проживет Рибель, но уже сейчас, мне кажется, ответ на вопрос очевиден.

— То есть надежды нет? — переспросил отец.

— Надежды нет, — однозначно ответил док Лизандер. И быстро взглянул на меня: