Гораций Уолпол - Замок Отранто

Во время этого состязания в дружеских чувствах в горницу Матильды вошла Ипполита.

— Дорогая, — обратилась она к Изабелле, — вы так любите Матильду и так близко принимаете к сердцу все, что касается нашего несчастного дома, что я не могу вести с моей дочерью секретные разговоры, которые вам не подобало бы слышать.

Изабелла и Матильда, обеспокоенные этим началом, насторожились.

— Знайте же, моя милая, — продолжала Ипполита, — и ты также знай, моя дорогая Матильда, что эти два зловещих дня убедили меня в том, что господь определил скипетру князей Отранто перейти от Манфреда к маркизу Фредерику, и меня, быть может, свыше осенила мысль предотвратить нашу окончательную гибель посредством союза обоих соперничающих домов. Имея в виду эту цель, я сочла уместным, чтобы мой супруг Манфред предложил маркизу Фредерику, вашему отцу, выдать за него мою дорогую, горячо любимую дочь.

— Меня выдать за маркиза Фредерика! — вскричала Матильда. — Боже милостивый! Высокочтимая моя матушка! — И вы уже оповестили о ваших мыслях отца?

— Да, — ответила Ипполита, — он благосклонно выслушал мой совет и отправился к Фредерику изложить ему это предложение.

— О, несчастная государыня! — вскричала Изабелла. — Что вы сделали! Какую непоправимую беду навлекает ваша неосторожная доброта на вас самое, на меня и на Матильду!

— Я навлекаю беду на вас и на мое дитя? — удивленно повторила Ипполита. — Что это значит?

— Увы! — воскликнула Изабелла. — Чистота вашего собственного сердца мешает вам видеть развращенность других людей. Манфред, ваш супруг, этот нечестивец…

— Остановитесь! — сказала Ипполита. — Вы не должны в моем присутствии говорить без уважения о Манфреде: он мой супруг и повелитель, и…

— Недолго он будет оставаться таковым, если сумеет осуществить свои порочные намерения, — вскричала Изабелла.

— Меня изумляют эти речи, — сказала Ипполита. — У вас горячий нрав, Изабелла, но до сих пор еще никогда вы не утрачивали должной сдержанности. Какой поступок Манфреда позволяет вам говорить о нем так, как если бы он был убийцей, преступником?

— Добродетельная и чересчур доверчивая государыня! — отвечала Изабелла. — Он не хочет лишать тебя жизни, но хочет освободиться от тебя! Развестись с тобой!

— Развестись со мной! — Развестись с моей матерью! — разом воскликнули Ипполита и Матильда.

— Да, — сказала Изабелла, — ив довершение своего преступления он замышляет… Я не могу выговорить это!

— Что может еще превзойти сказанное тобою? — молвила Матильда.

Ипполита молчала, онемев от горя. Вспоминая недавние двусмысленные речи Манфреда, она убеждалась, что все, услышанное ею, — правда.

— Достойнейшая, дорогая госпожа моя! Государыня! Матушка! — восклицала Изабелла, бросившись в порыве внезапно нахлынувшего чувства к ногам Ипполиты. — Верьте мне, клянусь вам, я скорее приму тысячу смертей, нежели уступлю столь гнусному…

— О, это уже чересчур! — вскричала Ипполита. — Одно преступление влечет за собой другие! Встаньте, дорогая Изабелла, я не сомневаюсь в вашей добродетели. О, Матильда, этот удар слишком тяжел для тебя! Не плачь, дитя мое! И — прошу тебя — не ропщи. Помни, что он все же твой отец!

— Но вы моя мать, — с жаром сказала Матильда. — И вы добродетельны, вы безупречны! Как же, как же мне не сетовать?

— Ты не должна сетовать, — сказала Ипполита. — Полно же, все еще обернется к лучшему. Манфред, впав в отчаяние из-за гибели твоего брата, сам не знал, что говорит. Может быть, Изабелла неверно поняла его: у него ведь доброе сердце… И к тому же, дитя мое, ты знаешь еще не все! Нас подстерегает рок: десница провидения занесена над нами… О, если бы я могла спасти тебя от грозящего нашему дому крушения! Да, — продолжала она несколько более спокойно, — быть может, пожертвовав собой, я смогу отвратить несчастье от всех вас… Я пойду и скажу, что согласна на развод — мне безразлично, что станется со мной. Я удалюсь в соседний монастырь и проведу остаток дней моих в слезах и молитвах за свое дитя и… за князя!

— Вы слишком хороши для этого мира, — сказала Изабелла, — а Манфред ужасен… Но не думайте, госпожа моя, что ваша слабость может поколебать мою решимость. Я даю клятву, — внемлите же ей, ангелы на небесах…

— Остановись, заклинаю тебя! — вскричала Ипполита. — Помни, что ты не можешь распоряжаться собою: у тебя есть отец…

— Мой отец настолько благочестив, настолько благороден, — перебила ее Изабелла, — что никогда не прикажет мне совершить нечестивое деяние. А если бы он даже и вознамерился приказать, может ли отец заставить дочь поступить низко и подло? Я была помолвлена с сыном князя: могу ли я выйти замуж за отца моего жениха? Нет, государыня моя, нет! Никакая сила не приневолит меня разделить ложе этого мерзкого человека. Он мне ненавистен и отвратителен! Божеские и человеческие законы запрещают… И неужели я могла бы забыть мою дорогую подругу, мою Матильду, и ранить ее нежную душу, причинив зло ее матери, которую она так обожает, — моей собственной матери, — ибо я никогда не знала другой?

— О, она мать нам обеим! — вскричала Матильда. — Как бы мы ни любили, ни обожали ее, этого всегда будет мало!

— Мои дорогие дети, — сказала растроганная Ипполита. — Ваша любовь покоряет меня, но я не могу отступать от того, что нахожу справедливым. Мы не вправе сами выбирать пути: господь бог, наши отцы, наши мужья — вот кто призван определять их за нас. Ждите же терпеливо, пока вам не сообщат решение Манфреда и Фредерика. Если маркиз согласится принять руку Матильды, я уверена, что она охотно подчинится родительскому усмотрению. Может быть, господь поможет нам и отвратит от нас остальное. Но что с тобой, дитя мое? воскликнула она, ибо в этот момент Матильда без слов рухнула к ее ногам, проливая горючие слезы.

— Нет, не отвечай, дочь моя! — сказала Ипполита. — Мне не должно слышать ни одного слова, перечащего воле твоего отца.

— О, не сомневайтесь в моем послушании, в горьком моем послушании ему и вам. Но могу ли я, когда на меня изливается такая любовь, такая безграничная доброта, скрывать от лучшей из матерей свои чувства?

— Подумайте, что вы хотите сказать, Матильда? — перебила ее Изабелла, задрожав. — Возьмите себя в руки!

— Нет, Изабелла, — отвечала та, — я была бы недостойной дочерью такой несравненной матери, если бы скрывала в тайниках своей Души чувство, которого она не благословила. Увы, я уже оскорбила ее: я позволила страсти закрасться в мое сердце и не призналась ей в этом, но сейчас я отрекаюсь от этого недозволенного чувства и даю обет господу и матери моей…