Особняк покинутых холстов - Валерий Александрович Пушной
— Он гладил холст с моим портретом, а не тебя! — возмущенно поправила Эльвира, готовая разорвать собеседницу.
— Не вижу никакой разницы, поскольку я и есть твой портрет, — напомнила визави.
— От тебя можно свихнуться, запросто поехать мозгами! — дернулась Эльвира и резко притихла, глянув на Леопольда: не разбудила ли своим визгом. Тот продолжал лежать в прежней позе. Эльвира сбила пыл и приглушила тон. — Твое появление все смешало в кучу, все перевернуло с ног на голову. Такого в жизни не бывает. Жизнь совсем другая!
— Видишь, как твоя жизнь несправедлива по отношению к моей, — грустно заключила визави.
— Неправда! — решительно отвергла Эльвира. — Она не может быть несправедливой к тебе, потому что ты нарисована кистью художника, а я рождена человеком и живу среди людей. Это несравнимые вещи.
— А в чем разница? — У копии на лице появилось дикое непонимание. — Меня произвела на свет кисть художника, а тебя произвели на свет иначе. Вот и все. Хоть разными способами, но ведь обеих произвели на свет, а не сами мы появились и не сами себя создали.
— Разница в том, — набралась терпения Эльвира, видя, что девушка с холста искренне заблуждается в человеческих понятиях и отношениях, — что твое место изначально рукой художника определено на полотне, а место полотна на стене. Мое же место — жить среди людей.
— Картины также среди людей живут. Без людей они мертвы! — упрямо не уступала собеседница. — Так что в этом мы равноправны с тобой. Ни у одной из нас нет преимущества.
Опять начиная нервничать, чувствуя, что доказать ничего не может, Эльвира выстрелила на одном дыхании:
— Давай закончим этот бессмысленный разговор, лить из пустого в порожнее. Ты меня разбудила среди ночи, а мне утром на работу. Дай хоть немного поспать. Возвращайся на свой холст. Мы все равно не договоримся. Именно потому, что мы одинаковые.
— Ты говоришь обидные слова. Мне они не нравятся. — Девушка с холста пальцами смяла подол платья.
— Мне много что не нравится, так и что с того? — Эльвира наклонилась над подушкой, взбивая ее. — Я хочу спать. Это тебе на холсте все равно, день или ночь. А я живой человек и хочу по ночам высыпаться.
— Я тоже живая. Нас рассудит Леопольд, — вдруг ошарашила визави.
— Не тронь Леопольда, чокнутая! — вырвалось у Эльвиры. — Убирайся из нашей спальни на свое место!
Визави больше ничего не сказала, встала на ноги и тихо выскользнула за дверь. Эльвира проводила ее раздраженным взглядом, выключила свет. Легла в постель с осадком на душе. Трудно справиться со своим отражением. Особенно когда оно оживает. Все было так невообразимо, что не оставляло никакой возможности разобраться в себе. Заснула сразу, хотя разброд в мыслях забивал мозг.
Во время ее беседы с девушкой с холста Леопольд лежал лицом к стене, не подавая вида, что проснулся и слушает разговор. Его так и подмывало оглянуться и посмотреть на собеседницу Эльвиры, но, опасаясь, что из этого ничего хорошего не получится, притих не двигаясь. Слушая, не верил собственным ушам. В мозге гвоздем засела мысль, что какая-то лихая девица вешает Эльвире лапшу на уши. Гадая, как той удалось проникнуть в квартиру и одурачивать среди ночи в спальне его подругу, Леопольд решил дождаться концовки необычной беседы, дождаться, когда Эльвира уснет, и проверить двери и окна. Наконец странная особа покинула комнату, Эльвира легла и заснула, а Леопольд повернулся на спину, перемалывая в голове подслушанный разговор и ухмыляясь про себя. Летняя ночь недлинна, за окном стало медленно брезжить. В комнате чуть развиднелось. Зная, что Эльвира всегда спала чутко, он начал очень медленно поджиматься, почти бесшумно спускаться книзу, к противоположной спинке кровати. Впрочем, на этот раз он мог бы делать все быстрее и более шумно, поскольку не спавшая нормальным сном Эльвира отрубилась основательно и разбудить ее сейчас было трудно. Аккуратно спустившись с кровати, Леопольд тихонько засеменил к двери. Вышел в темную прихожую. Провел рукой по стене. Картины на месте не было. «Стащили!» — иголками прошлось по извилинам мозга. Пока доверчивая Эльвира глотала лапшу, которую вешала на уши ей девица, заговаривая зубы, ее сообщники умыкнули картину. Нечего сказать, хорошо разжились! Нелегкая работа появилась для полиции. Совершенно уверенный, что все обстояло именно так, Леопольд не сомневался, что входная дверь осталась открытой, потому что в окно вытаскивать такое полотно нелепо. Раздосадованный, что оказался не менее глупым, чем его подруга, ибо не встал с постели, когда девица полоскала мозги Эльвире, не прижал к стене эту шельму и не проверил своевременно всю квартиру, Леопольд заскрипел зубами. Недопер, недопер мозгами в тот момент. Олух! Теперь от Лилии придется выслушать в свой адрес такое, что уши станут вянуть. Уж такого случая поглумиться над ним подруга Эльвиры не упустит. Она и раньше не давала ему спуску, а за это ротозейство пропесочит и отутюжит по полной программе. Свою подругу Лилия просто упрекнет, а ему достанутся все желчные перлы с ее язычка. Почему-то именно эти мысли пришли сейчас ему в голову и более других гладили против шерсти. Он покривился и на цыпочках ощупью по темной прихожей шагнул к входной двери. Свет в прихожей включать не стал. Руками нащупал дверь. Та, вопреки ожиданиям, к его разочарованию, оказалась закрыта на два замка и вдобавок на внутреннюю задвижку, о которой он в данную минуту совсем забыл. Получалось, что войти и выйти через дверь преступники не могли. Стало быть, все-таки единственный для них вариант — это балкон. Больше никак. Дверь в гостиную, где находился балкон, была плотно прикрыта. А в щель под нею вдруг засочился легкий неяркий свет. Такой свет в гостиной мог давать только зажженный ночник. Леопольд насторожился, сразу заподозрил, что воры, возможно, еще не успели слинять через балкон и находятся в гостиной. Он остановил дыхание и украдкой на цыпочках кинулся к двери в кухню. Скользнул в нее. Нашел в тумбочке нож и, выскользнув из кухни, опять приблизился к гостиной. Минуту постоял, набираясь решимости. Потом отчаянно толкнул дверное полотно. Как он и предполагал,
