Принцесса Намонаки - Мария Николаевна Сакрытина
Ли посмотрел на меня и осторожно уточнил:
– Госпожа, вы понимаете, сколько слабых мест в вашем плане?
Я улыбнулась.
– Да. Но что мы теряем? Канцлер, если его не припугнуть, рано или поздно до меня доберется. А ты, если нам повезет, получишь здорового брата. Стоит попробовать.
– Я не буду рисковать вами, госпожа. Я поклялся беречь вашу жизнь, – вздохнул он.
– Да. Но мне-то рисковать никто не запрещает. Ли, я все обдумала. Если ты поможешь, у нас получится.
Ли долго молчал, и когда я уже устала ждать, он наконец произнес:
– Госпожа, зачем это вам? Ванъян вам не нужен. Зачем тогда вы этого хотите?
– Мне жаль его, конечно, – солгала я и невольно отвела взгляд.
– Это не так, – мягко возразил Ли.
– Прекрати читать мои мысли! – возмутилась я.
– Я не смею, госпожа. Но все же вы лжете.
Я прищурилась и сама не заметила, как сжала руки в кулаки.
– Да? Ты так хорошо меня знаешь, Ли? Тогда, быть может, ты сам мне скажешь, зачем я это делаю.
Он промолчал и опустил взгляд.
– Так ты мне поможешь? – уточнила я после паузы.
– Если госпожа этого желает, – тихо ответил Ли.
– Желаю. – Я постаралась, чтобы голос звучал уверенно, как и подобает принцу. – Ты клялся исполнять мои приказы. Я приказываю тебе помочь.
– Да, госпожа, – еще тише ответил Ли.
Я не стала уточнять, какую причину он придумал моему приступу альтруизма. Мы об этом вообще больше не говорили. Я только попросила:
– Потуши, пожалуйста, свет.
Ли поднял на меня взгляд, но тут же склонился снова.
– Да, госпожа. Спите спокойно.
Но я не дала ему закончить этот разговор так просто:
– Да, кстати, Ли. Еще раз попытаешься меня заколдовать, и я могу решить, что иметь такого телохранителя, как ты, для меня опасно. Не делай так больше. Никогда.
– Да, госпожа, – проговорил он с прежним спокойствием, наверняка фальшивым. – Я понял.
Он потушил светильник, а я отвернулась и заснула.
Во сне я снова стояла у столба связанная, и на меня надвигалась уже знакомая и от этого почти не страшная тьма. Я тоскливо смотрела на нее и думала: «Как же вы все мне надоели!»
Ли появился вовремя, вскинув сияющий клинок, и сказал:
– Не бойтесь, госпожа.
Тоже мне рыцарь.
– Убей ее, я спать хочу, – бросила я в ответ.
Убив тварь и развязав меня, Ли убрал меч и поклонился.
– Вы свободны, госпожа.
– Ну и славно, – отозвалась я. – Кстати, я тут вспомнила… Я не уверена, что умею ездить верхом.
Надо было видеть глаза Ли: как будто я призналась в том, что не умею ходить.
– Госпожа, этого не может быть!
– Еще как может. В моем мире другие средства передвижения, а на память принца я бы не надеялась. Можешь за три дня научить меня сносно держаться на лошади?
Ли в сердцах воскликнул:
– Лучше бы вы отказались!
Я потерла руки – на запястьях снова остались следы – и хмыкнула:
– Не дождетесь.
Свиток седьмой
Двенадцатый день четвертой луны
На охоту меня нарядили как на казнь – практически во все белое. Белый здесь – цвет чистоты, покаяния, траура и, как ни странно, счастья. Возможно, потому, что блаженный и невинный счастлив всегда. А когда в трауре – особенно, терять-то уже нечего. Странная логика, согласна.
– Этот цвет в лесу самый заметный, – накануне предупредил меня Ли.
Я согласилась. Видели бы вы этот белый: он просто сиял. Не заметить его было бы невозможно что в лесу, что во дворце. И кровь на нем будет особенно яркой. А что еще нужно от жертвы? Было что-то символическое в этом белом – словно я уже сдалась: приходи и бери. И мне хотелось, чтобы именно так убийцы и думали.
Впрочем, костюм был красив и удобен и являлся более богатой версией тренировочного. Совсем уже наряжаться покойником меня отговорили, поэтому верхняя накидка и нижний халат прямо-таки сверкали от белизны, а вот штаны, пояс и заколки, удерживающие роскошные волосы принца в узле на макушке, все же были красными.
Накануне Ли предпринял последнюю попытку уговорить меня пропустить охоту. Он постоянно взывал к моему здравому смыслу: «Ваше Высочество, вы же умрете», – и я знала, что он прав. Слишком велика вероятность, что в меня попадет шальная стрела.
Ли не понимал только одного: мне надоело прятаться. Если они решили меня убить, пусть делают это честно, лицом к лицу. Охота была честной, уж точно честнее яда на ужин, здесь я хотя бы знала, на что иду. Канцлера требовалось остановить, этот его убийца под видом наложницы переполнил мою чашу терпения. Верх наглости: сначала при всех избил, так после этого еще и шпиона притащил. Хватит, надоело! Хоть с одним врагом разберусь. Как говорят здесь, «Если долго гнать волка собаками, рано или поздно он остановится, обернется и бросится на них». Настало время и мне так сделать.
К слову, в продолжение сказанному про волка: он убивал собак, но при этом и сам умирал. Этого мне хотелось избежать, но тут уж как повезет.
В своей последней попытке отговорить меня Ли зашел с другого конца. Во сне, в очередной раз разрубив скалящуюся дрянь, которая педантично навещала меня каждую ночь, мой телохранитель сказал:
– Госпожа, вы помните, что говорил обо мне император?
– Он много что говорил, – раздраженно ответила я, разминая затекшие запястья.
Ли поймал мой взгляд и твердо произнес:
– Я убийца, госпожа.
Хотел меня напугать? Наивный. Я хмыкнула и сказала что думала:
– Тут все убийцы.
– Мне предлагали вас убить, – спрятав изумление под маской вечного спокойствия, произнес он.
Я уже знала, что рабство здесь не такое, как в Древнем Риме. Или не такое, как нам об этом рассказывали. Во всяком случае, рабов здесь можно было подкупить, и этим часто пользовались. Уверена, Рен, когда стала старшей над моими слугами, покупали по несколько раз в день, а она все равно была мне верна, хотя я умудрялась этого не замечать.
Но вернемся к Ли. Он сказал все так, словно это что-то могло изменить. Говорю же, наивный.
– Канцлер? – подняла брови я.
Ли кивнул, а я уточнила:
– Ты согласился?
– Да, госпожа. Взамен мне предложили помощь в освобождении Ванъяна.
А я-то гадала, как он умудрился, будучи всегда при мне, узнать, где держат Ванъяна, и даже проникнуть в императорские покои. Я слышала, именно там его и поймали.
– Почему же ты меня не убил?
– Теперь это в прошлом, ведь я поклялся
