Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани
Ведь ее счастье с Клодом в прошлой жизни, которую она вспоминала все реже, закончилось так быстро – они были женаты восемь месяцев. Правда, начали заниматься сексом при первой же встрече. Причем, по команде режиссера.
А с Фредом она тогда тоже была знакома. И невозможно представить, что этот высокий и гибкий спортсмен – тот самый кроха, который гугукал, глядя на нее, Соню, в аэропорту Сиднея!
– Боже, что я натворила, как все перепутала! – шепотом сказала сама себе Соня с искренним раскаянием. Она смотрелафильм с завистью к самой себе прежней. И с восторгом от того, что в новой жизни они все придумали опять что-то такое, чего никто не делал, – «пост-документальное» цифровое кино, неотличимое от снятых на видеореальных событий!
Так она и сказала, чокаясь пластиковым стаканчиком с шипучкой с братом, с Верой, с Гией и Илларионом. Эти оба ничего не говорили. Их потрясла достоверность картины, ее нюансировка. И музыка Гии – такая мягкая и текучая, как движения Сони, полные грации и стремительной гибкости. Софи-маленькая демонстрировала то же в танцах. Но в ней не было того романтизма, который был присущ ее матери. Все же практичный и немного суетный знак Близнецы потеснил в ее персоне более глубокого и возвышенного Водолея.
Илларион вышел из общей комнаты и поманил Веру и Георгия в уединенную часть квартиры.
– Я придумал, чем ты будешь заниматься профессионально, девочка! Ты будешь «клепать» по заказу компромат на кого скажу. Кого «закажут». Такая реалистичность может политически убить любого претендента, неугодного богатым людям. И при этом не наказуема – творчество ведь свободно в проявлениях, цензура запрещена.
Глаза Верочки вдохновенно вспыхнули.
– Вот это идея, дядя! Ты – гений, – и она повисла у него на шее. – Когда поеду на юбилей, соберу все части программы у всех участников создания фильма. Скажу, что решила сделать фильм о своих родных.
Поездка на юбилей Клода привлекала всю троицу Цхелава-Гурия все больше и больше! К любви примешался расчет.
Беготня по поводу получения визы для Насти и Веры измучила их, как и Георгия. Собеседование, которое проходили мать с дочерью, чуть было не закончилось провалом всего дела, когда честная Настя сказала в ответ на вопрос консула – импозантного мужчины, которому не дашь и тридцати пяти, – что в семейной жизни у них с мужем единство и борьба противоположностей.
– Это что, фраза из Карла Маркса?! Вы что – коммунистка?! – спокойствие разом слетело с интервьюера – он почуял угрозу стране.
– Я его никогда не изучала – в школе я училась уже при капитализме, – ответила Настя.
– Мама даже и не знала, что высказывание принадлежит Марксу, – заверила мудрая дочь Анастасии. Мужчина взял себя в руки. И постарался быть справедливым:
– Ну а что касается борьбы – вы не пытаетесь скрыться от мужа за рубежом? Он вас не избивает?
Насте показалось странным, что ее муж – начальник охраны у бандита – никогда даже не пытался применить в их бесконечных спорах силу. Поэтому она возмутилась таким предположением.
– Что вы, он обожает меня. Просто характер у меня такой – всегда говорю поперек, надо и не надо.
Консул улыбнулся чему-то своему.
– Но, говорят, вы летите на юбилей к нашему самому красивому мужчине в стране. Наш самый крупный гламурный журнал снова в этом году назвал Клода Тауба секс-символом. Ваш муж с вами не летит, не будет ли он ревновать?
– Он во мне уверен, – твердо глядя в глаза консулу, соврала Настя.
Соврала, потому что как раз ревность вдруг проклюнулась у Гии с новой силой. Ведь он снова прочел всю книгу Софьи. А там было предположение, что его Ася станет любовницей Клода.
– Он же не может никому сказать честно, начав отношения, что никогда не женится больше. А тебе – может. И ты отдашься ему ради удовлетворения его физиологических потребностей, – неистовствовал Георгий. – Я перестал из-за тебя ходить налево! А ты, может, теперь не боишься меня потерять! – Было видно, что он говорит это не просто в запале, а мысль эта давно в нем растет и крепнет.
Настя тогда в споре привела мужу тот аргумент, который раньше действовал:
– Он понимает, что Софья живет в теле дочери. И та даже малышкой начала меня пинать, когда я спросила, с чего она взяла, что ее подруга залезет в постель к ее мужу.
– Это было, когда Соня любила Клода, как женщина. Теперь любит – как отца. А в сексуальном плане она теперь переключилась на Фреда. Это было очевидно еще летом, когда все были на вилле.
Настя изумленно посмотрела на мужа. И в голове мелькнула предательская мысль, что муж прав. Теперь можно, не обидев подругу, дать волю себе и заняться сексом с Клодом хотя бы раз! От этого внутри у нее словно начал воздушный шар надуваться. Гия понял, что сам подал жене идею осуществить астро-прогноз, который, быть может, ее мечта!
И в этот момент он мстительно подумал:
– Ради дочери я отпущу Асю в Сидней – надо же Верочке показаться красавцу Эросу. Но и сам гульну, пока их не будет.
– Свожу избранницу к врачу, заставлю перевязать трубы, чтобы не беременела. И заведу постоянную подругу. Лучше слепоглухонемую, – мысленно пошутил он. А потом подумал, а почему бы и впрямь не поискать среди инвалидов. Меньше знаешь – лучше спишь. И в сексе, говорят, лучше всех – те, у кого есть отставание в умственном развитии.
Ночью Гия представлял себе, как он может выйти на молодую дуру с великолепной фигурой. Может, стать спонсором дома инвалидов?
Он представил себе наивную девушку с глазами голубыми и безмятежными. И большой грудью.
Да, придется заплатить интернату. Но ведь не ей самой.
И тут у него случилась такая эрекция, что он просто вынужден был разбудить жену поцелуем в попу. Одеяло при этом он откинул далеко на пол. И исцеловал Насте всю спину. Когда дошел до шеи, она застонала и одним рывком вырвалась из рук и оседлала высоко торчащий член. Она двигалась вперед и назад, вырывая из груди Гии такие стоны, что впору записывать для эро-рэпа. Потом она взяла член в рот и укусила за головку.
– Изменишь – отгрызу, – серьезно сказала Настя, показав полумраке спальни кивком на торпедированный орган.
Гия невольно съежился.
– Изменишь – лучше не возвращайся, – так же с угрозой сказал Георгий. И холодок страха пробежал о спине Насти. Но она уже решила соблазнить Клода. Поэтому страх только усилился и заставил женщину сделаться покорной. Муж придавил ее
