Эра Сопина - Печаль Алконоста

 Среди ночи она пришла ко мне в постель и стала, что-то бормотать, будто ей не дают спать, и хотят убить её. Я решила, что ей приснился страшный сон. Мало ли, как поездка в Москву может отразиться на психике девочки-подростка. Было столько встреч, поездок в набитом московском транспорте. А на ней лежала миссия помогать мне и ухаживать, поскольку я тогда очень болела. Но поездку отложить мы не могли, поскольку от неё зависел важный договор, который нужен был для моего дела.

 Я приподняла край одеяла, подвинулась к стене и полусонная прошептала:

 – Иди, моя куколка, я тебя обниму, согрею...

 Но моя куколка стала на кровать, перешагнула через меня и попробовала идти дальше. Но стена ей мешала. А она не понимала этого и продолжала «идти». И тогда я вспомнила Вальку, которая «лезла на стенку», объевшись белены. Сон, как рукой сняло. И хотя было три часа ночи, я стала звонить маме друга моей дочери. На том конце трубки не спали, и, оказалось, ждали моего звонка. Потому, что и друг повёл себя неадекватно.

 – Галина Аркадьевна! Если моя дочь умрёт, я всех вас перестреляю...

 – Я ждала твоего звонка. Попробуй вызвать у неё рвоту. Ей срочно надо промыть желудок...

 Я попробовала. Но паника и страх напрочь уничтожили моё хладнокровие. К тому же дочь стала такой сильной, что невозможно было с нею совладать. Я растолкала сына.

 – Держи её, а я ей пальца в рот засуну.

 Ага! Сын тоже не смог справиться. Она, казалось, была сделана из стали: у неё не гнулись руки, её нельзя было схватить в охапку, а зубы были сцеплены намертво.

 «Скорая» приехала и затребовала воды для промывания. Воды, как всегда, не было. Эта дурацкая советская привычка отключать на ночь воду! У соседей тоже. Но это только всё надо себе представить! В полчетвёртого утра я звоню соседям в дверь. Выходит сонная Люся.

 – Нужно много чистой воды, для промывания.

 Сонная Люся готова меня укусить.

 – Какая вода! Ты же знаешь, её отключают по ночам...

 Потом до неё доходит странность ситуации: а почему это ночью надо делать промывание.

 Люся приходит в себя.

 – А что случилось?

 У меня истерика:

 – Алиса умирает...

 Но врач, женщина опытная, сама мать, твёрдо говорит:

 – Собирайтесь, едем в токсикологию...

 Для меня всегда вопрос с больницами стоял остро. Сама всю молодость провела в таком экстриме с поджелудочной, когда нужны были капельницы...

 И здесь я хочу остановиться. Оказывается, существует две правды. Одна – это та, что ты пережила и знаешь о себе. Другая – та, которую якобы знают люди.

 Когда я умирала от адских болей и мне нужны были цитостатики и гемодез, а мои вены были сплошь в синяках от многочисленных капельниц, то я о себе знала, что у меня хронический рецидивирующий панкреатит. Моя соседка сверху спрашивала меня прямо:

 – У вас рак?

 Кто-то, шутя, говорил, что я наркоманка. А правда была моя – я тяжело болела...

 Когда за дочерью пришла «скорая», и мне было сказано, что мы едем в областную токсикологию, врач, само собой, подразумевала передозировку наркотиками.

 Но я-то этого не знала! Я и предположить не могла, что у моей дочери передозировка. Она что-то бормотала про булочки с маком, и понять было невозможно, что она съела, и отчего она умирает.

 Когда в половине пятого утра меня с дочерью доставили в приёмное отделение, то врач, дежурившая в ту ночь в токсикологии, смотрела на нас, как на существ, помешавших её сладкому предутреннему передыху. Я же, видя, что доктор не торопится спасать мою дочь, стала просить поставить ей капельницу с гемодезом. Ведь мою болезнь «откапывали» именно гемодезом, и немедленно.

 Врачиха, видя, что я, опытная волчица, привезла своего кутёнка с передозировкой и требую гемодез. Она не торопилась! Она имела свою правду. И мама опытная, и с дочерью, видно, это не в первый раз. Одной наркоманкой меньше – от неё ничего уже не зависело. А тут ещё мамаша указывает, что надо делать и что капать. Алису от меня увезли на каталке, но ничего ей для спасения в приёмном отделении не сделали. Я уже жалела, что приехала с ней в больницу, может, дома удалось бы вызвать у неё рвоту и сделать ей несколько клизм. По крайней мере, времени бы столько не ушло. Ведь пока я просила у Люси воду, пока мы ехали в полуразваленной дребезжащей машине «Скорой помощи», пока нас принимали и заполняли все бумажки, пока ждали, когда придёт дежурный врач...

 Пока... Пока... Моя доченька умирала... Яд всё настойчивее растекался по её телу, поражал все её органы...

 Как оказалось по чужой правде, врачихиной, так нам и надо. Зачем торопиться спасать разложившиеся элементы. Мамаша всё знает, значит это не впервой...

 Меня всегда возмущает в людях их собственная «правда» о других. Как в фильме «Поезд милосердия». Человеку было плохо, он задыхался, требовал положить его в ванну. Потому, что его так лечили до этого. И ему помогало. Но в вагоне не было ванны, зато было много советчиков и толкователей. Наконец, когда врач даёт указание организовать больному душ, страдалец умирает, так и не дождавшись его. Только тогда все стали мучиться совестью.

 Как часто и бывает в жизни. Тебе необходимо одно, а подсовывают другое, или вообще принимают за сумасшедшего...

 Наверное, поэтому я одиноко иду по жизни, потому, что мою правду не понимают и спешат заменить своей. А потом оказывается, что я не укладываюсь в их примитивные и удобные для них самих правила. Это же так неудобно – принимать кого-то в расчёт, когда самому не хватает.

 Зато сама столько раз пролетала, когда видела, что человек не оправдывал моего о нём представления. Как в стихах: «Мне показалось, алмаз бесценный в тебе нашла я, а пригляделась – обыкновенный кусок стекла». В первый раз я применила эту формулу разочарования к своей единственной настоящей подруге в отрочестве. Мы с ней переписывались с пятого по десятый классы. И после девятого решили встретиться. Она приехала ко мне, в нашу казарму. По её виду я поняла, что Наталка не ожидала такой нужды, какую она увидела в нашем доме. Потом я повезла её в Ростовскую область к моей бабушке Дуне. И там я увидела, что мои представления о подруге не соответствуют её воззрениям на жизнь и на меня... Я создала себе идеальный образ настоящего друга и захотела владеть им безраздельно. Но она не вписалась в мои параметры, которые я задала ей. Её просто не хватило. И на много. Нечем было заполнять пустоту... И тогда я в дневнике написала стихи кавказской поэтессы: «Мне показалось алмаз...».

 Наверное, она случайно прочла. Она – умница. Исправилась. И все параметры оказались заполненными: мы с ней стали как сёстры-близняшки. У которых получилось одинаковым внутреннее наполнение.