Татьяна Стафеева - Привнесённая память

 -Анютка, помнишь тот разговор, перед Лидкиным отъездом? О том, что мать нас всех за собой тянет? Так вот, моя очередь настала…

 -Томочка, не говори так, ты скоро поправишься! – подавив рыдание, ответила Анна.

 -Перестань... Я – не Аркашка, да и он не верил… Меня мать давно ждет, знаю, часто во сне вижу. Все толкует, мол, дочка, пора и тебе под мое крылышко!

 -Нет, сестренка!  Мама нам никогда зла не желала…

 -Молчи… Слушай и не перебивай! –хрипло приказала умирающая. – Береги себя, Анюта, кроме тебя у Женечки никого нет! Алька не в счет, шалопутный он, таким и помрет!

 Тяжелейшей больной не сказали о гибели мужа.

 -Тебя… мама… не любила… может, не заберет… одну из всех… живи долго… одна… за всех.

 Тамара сделала глубокий вдох и замерла с широко раскрытыми глазами, безмятежными, как само небо.

 Остались тетя и племянница вдвоем. Поначалу им хватало на жизнь: Рябоконь-Куликовские в последние годы сделались достаточно обеспеченными людьми и смогли накопить, несмотря на расточительство, вполне приличные деньги, да и Анна не умела сидеть, сложа руки, неплохо подрабатывала в кооперативном ателье пошивом постельного и нательного белья. Окончив школу, Женечка без труда поступила в университет: в ее аттестат затесалась всего лишь пара четверок.

 Грянули смутные девяностые, страну залихорадило в ознобе перемен. Кооперативы, выполнив свою историческую миссию первых частных предприятий, приказали долго жить. Анна устроилась уборщицей в ЖЭК, а по вечерам подрабатывала в ресторане посудомойкой. Двух ее маленьких зарплат едва хватало на еду, а ведь еще приходилось и платить за жилье, и одевать студентку. Родительские сбережения превратились в пыль. Ранешние два автомобиля, хранившиеся в денежном выражении на  счетах Рябоконь-Куликовских, трансформировались в теплую шубку для Женечки и японскую швейную машинку для Анны. Хорошая вещь, да и подработать можно, коли нужда припрет. Выручала и дача. В свободное время тетушка приторговывала фруктами и овощами возле продуктового магазина. Какой-то год она вырастила экзотическую брюссельскую капусту, так девочки-официантки, постоянно сидевшие на диетах, весь урожай с руками оторвали!

 Племянница иногда помогала возиться на огороде, но большей частью вела беспечную студенческую жизнь.

 "Мы выросли в нищете, пусть хоть у девочки будет беззаботная юность!" – думала Анна, надраивая пол или вымывая тарелки с остатками жирной еды.

 Замотанная постоянными заботами, она не замечала ничего подозрительного в поведении племянницы. Женя частенько приходила поздно – то танцы, то вечеринки, то репетиции факультетской команды КВН. Что тут плохого? Тетка  сама порой отсутствовала до рассвета – ресторан есть ресторан. Толстосумы могут и до утра гулять с такими-то деньжищами!

 "Спуталась, видишь, моя девочка с мужчиной старше себя. Я-то, глупая, верила кажному словечку ее! Родная мать, небось, сердцем почуяла бы недоброе, а у меня, грешницы, нигде не стукнуло!" – звучал из динамика старческий голос.

 Однажды Анна, груженная провизией, приехала под вечер на дачу и с порога почувствовала неладное. Ухо уловило звук, подозрительно похожий на плач младенца. Женя, жившая за городом последние две недели, не спешила встретить ее. Кучасова бросила сумки и заторопилась в спальню. Распахнув дверь, замерла на пороге. Племянница лежала на кровати, прижав к себе крошечное создание, а вокруг валялись окровавленные тряпки и стояла кастрюля с розоватой водой.

  Рядом на столике находилась банка со спиртом и окровавленные ножницы.

 -Деточка, как же это… - пробормотала огорошенная тетка.

 Неискушенная в таких делах, она не замечала у племянницы ни живота, ни других признаков беременности. Да и Женя, видимо, относилась к женщинам, у которых пузо незаметно до самых родов, начавшихся, к тому же, на две недели раньше.

 -Не видишь, нас теперь трое! Дочка у меня! Не задавай глупых вопросов, лучше помоги! – простонала роженица.

 -Конечно, красавица моя, сейчас! – засуетилась Анна.

 Откинув одеяло, она увидела промокшую от крови свернутую простынь, вскрикнула:

 -Боже правый! Нужно срочно вызвать скорую!

 -Сначала смени прокладку и принеси пузырь со льдом, он в морозилке, я приготовила…

 Поменяв белье и искупав ребенка, Анна побежала искать телефон. Ей не повезло - мобильники тогда были экзотической редкостью, их носили лишь самые крутые богатеи. Среди соседей Рябоконь-Куликовских таковых не оказалась. Но один из отзывчивых дачников отвез женщину в ближайшее село на переговорный пункт. Медики приехали спустя полтора часа. Пока ждали скорую, племянница лихорадочно говорила, а тетя слушала,  сжимая ее руку и обливаясь слезами.

 -Няня, я завела роман с женатым мужчиной, своим преподавателем. По глупости под него легла: зачет в машине и все такое. Он – обыкновенный бабник, но мне понравился. Импозантный, обходительный. Ухаживал красиво, цветы, конфеты… Да и зависела я от него. Курс закончился, бросили встречаться. Не сразу поняла, что забеременела. У меня месячные около полугода регулярно приходили. Подозрение появилось, когда дите зашевелилось…

 -Почему мне не сказала, детка моя?

 -А смысл? Чем бы ты помогла? Сама колотишься, как проклятая, да я еще... К врачу не ходила, на учет не вставала – не хотела ребенка.

 -Зачем ты так! Дите – дар Божий! – прошептала Анна.

 -Каждый дар хорош в свое время! Грех на мне! Решила младенца извести, парилась, тяжести таскала, таблетки подруга достала, сокращающие. Бесполезно!

 -Свят, свят, свят! – перекрестилась тетка, - Бог милосерд, спас невинную душу! Не горюй, голубушка, справимся! Лучше лучшего воспитаем! Ты доучишься, я помогу! Все будет хорошо… 

 -Няня, знаешь, я долго думала… Мама часто говорила, бабкино проклятье над нами висит. Того, кого любила, она к себе забирает! Дядя Аркаша, тетя Лида, потом мама! А вдруг моя очередь пришла?

 -Господи! Деточка, да ты, никак, бредишь? Какое проклятье? – воскликнула Анна. - Признаться, сама частенько о том размышляла, да устала мысли гонять. Отчего на нас несчастья горохом сыплются, словно Касьян поглядел? Мрем, как мухи, один за другим! Так не мамка же, в самом деле, виновна. Судьба такая! Почему тогда старший братик Мишутка помер, коего родительница наша тож не жаловала? А папа твой? Он вообще не из нашей семьи!

 -Стал из нашей, как на маме женился! – хрипло ответила Женя. – А у Михаила порок сердца был, он не в счет! Реально, бабкино наследство по сей день деревянной ложкой хлебаем! Говорят, такие вещи передаются из поколения в поколение. Я – ее внучка, а моя девочка - правнучка. Ясно тебе?