Юлия Белова - Этот прекрасный свободный мир...

   -- Руки на подлокотники.

   Когда еще два ремня защелкнулись на запястьях, Роберт инстинктивно дернулся.

   -- Ну-ну, малыш, успокойся, -- Линкольн Райт снисходительно погладил Роберта по голове. -- Даже если автобус перевернется, ты не пострадаешь. Это кресло специально сделано для перевозки питомцев. Вот сейчас пристегну ноги -- и все будет хорошо, не бойся. Можешь поспать, у тебя сегодня будет длинный день. Вот эта кнопочка регулирует положение спинки -- тебе удобно до нее дотягиваться, дружочек?

   Роберт ошарашено кивнул.

   -- А вот эта кнопочка, малыш, на случай, если тебе что-нибудь понадобится. Нажмешь ее, и включится интерком.

   Кнопка под левой рукой Роберта горела ровным зеленым светом.

   Свободный Райт заботливо поправил ремни, произвел непонятные манипуляции, и Роберта почти по грудь накрыло чем-то средним между покрывалом и подушкой безопасности.

   -- В случае чего эта штука тоже тебя защитит, понял? Бояться нечего, все будет хорошо. А теперь закрывай глазки и спи, -- распорядился Райт и захлопнул дверцу. Из динамика полилась тихая и спокойная музыка.

   В отсеке воцарился полумрак. Некоторое время Роберт ждал, внимательно прислушиваясь к звукам снаружи, затем попытался высвободить руки -- ничего не получалось. Он старался вновь и вновь, наконец, со всей силы рванул правую руку -- бесполезно: ремни были крепкими, но мягкими, так что Роберт почти не почувствовал рывка, подлокотники свободно двигались туда-сюда, но при этом не ломались. Кресло позволяло принимать удобные для обитателя позы, но не выпускало из своих объятий.

   Роберт закрыл глаза, чувствуя, как его захлестывает отчаяние. Постарался взять себя в руки, успокоиться. Коль скоро надежда бежать при транспортировке не оправдалась, надо было набраться терпения. Молодой человек не мог поверить, что похитители нигде и никогда не промахнутся. Людям свойственно ошибаться, люди могут потерять бдительность, и, значит, он-то должен оставаться настороже.

   Когда автобус мягко сдвинулся с места, Роберт постарался рассмотреть, что там -- снаружи, но небольшое затемненное окно не давало ни малейших возможностей что-либо разобрать. Молодой человек не думал, что сможет заснуть, но мягкая качка, удобное кресло и тихая музыка подействовали на него как снотворное, так что уже через несколько минут Роберт спал. Проснулся он от того, что кто-то открыл дверцу отсека. Солнечный свет ударил в глаза, Роберт зажмурился и не заметил, что за человек освободил его от защитной подушки и ремней.

   -- Вылезай, приехали, -- приказал служитель в ошейнике, и Роберт выбрался из автобуса.

   Он вновь находился в большом внутреннем дворе какого-то здания, только это здание сверкало белизной. Из автобуса вылезали другие пленники, служители строили их по трое в ряд, а потом повели внутрь. Проходя через распахнутые двери, Роберт заметил часы над головой -- семь утра. Какие-то люди встречали каждую тройку, сверялись со списками, а потом пропускали пленников дальше. Когда очередь дошла до Роберта, служитель бросил беглый взгляд на список, прикрепил к его ошейнику какое-то устройство, несколько раз нажал на клавиши этого устройства, отсоединил его и только тогда заговорил:

   -- Отныне, ты лот номер семь. Повтори.

   -- Лот номер семь, свободный.

   -- Хорошо, проходи.

   Роберт шагнул вперед, и ему показалось, будто он вновь попал на конвейер. Какие-то люди передавали их из рук в руки, кормили, раздевали, осматривали, брили и мыли, подкрашивали, несколько раз велели почистить зубы и прополоскать рты, обрызгивали одеколоном, потом опять осматривали, водили в туалет, вновь мыли и ароматизировали, наконец, в очередной раз построили и куда-то повели.

   В голове Роберта не осталось ни одной мысли. За время заключения он отвык от такого количества людей, и сейчас у него кружилась голова, а перед глазами плыли разноцветные круги. Молодой человек даже не мог понять, действительно ли он видел Пат или ему это привиделось -- среди стольких нагих бритых тел даже его взгляд художника оказался бесполезен.

   Крепкий служитель скомандовал "Стоять!", и Роберт обнаружил, что перед ними появился какой-то важный мужчина. Роберт не знал, кто это, но с его появлением все смолкло и даже их "наставники" явственно напряглись. Роберт догадался, что этот человек был здесь главным.

   -- Дети мои, -- внушительно произнес Томас Лонгвуд, оглядывая питомцев, -- сегодня у вас счастливый день. Время ученичества закончилось, и вы, наконец, встретите своих опекунов, людей, которые возьмут на себя все ваши заботы, будут любить вас как собственных детей и оберегать от превратностей судьбы. Мы обучили вас всему, что необходимо для жизни и теперь вам надо лишь произвести на опекунов хорошее впечатление. Сегодняшние смотрины помогут свободным приглядеться к вам, а вам приглядеться к вашим опекунам -- не упустите этот шанс. Вы знаете, как себя вести во время осмотра, и я верю, что вы не разочаруете своих будущих покровителей. Надеюсь, их выбор будет окончательным и никому из вас не придется возвращаться сюда в поисках новых опекунов. Сейчас вас разведут по смотровым залам, а пока я объясню, как будут проходить смотрины. Вам предстоят четыре сеанса осмотра по два часа каждый и три перерыва: первый продлится пятнадцать минут, второй полтора часа и третий опять пятнадцать минут. А теперь, дети мои, с Богом!

   Когда Роберта, Джека и еще несколько человек ввели в светлый зал с круглыми окнами в потолке и принялись расставлять по невысоким помостам, он вспомнил квартал красных фонарей в Амстердаме -- дешевые шлюхи по тридцать евро, сладковатый запах марихуаны, толпы туристов, ощущение всеобщего убожества -- и сам почувствовал себя шлюхой, выставленной на обозрение. Служители включали и выключали подсветку, расставляли какие-то таблички, проверяли наличие салфеток, урн и Бог знает, чего еще, а у Роберта крепло ощущение, будто что-то идет не так.

   -- Десять минут до открытия, -- объявил один из служителей. -- Последняя проверка. Автоматическая подсветка?

   -- Работает.

   -- Ручная?

   -- Работает.

   -- Начальная цена лотов есть?

   -- Стоит.

   -- Проверяем. Лот номер пять?

   -- Семьсот долларов.

   -- Лот номер шесть?

   -- Семьсот долларов.

   -- Лот номер семь?

   -- Четыреста долларов.

   -- Лот номер восемь?

   -- Четыреста долларов...

   Роберт слушал перекличку обслуги, и его убеждение в вопиющей неправильности происходящего принялось вопить в полный голос. Однако в последнее время в его жизни все шло настолько наперекосяк, что он уже не мог понять, что в этом театре абсурда показалось ему особенно нелогичным.