Виталий Вавикин - Вендари. Книга вторая

Как только Рада увидела его, мир, казалось, ушел у нее из-под ног. Все сосредоточилось на скандинаве. Турок заметил это, продолжал еще какое-то время флиртовать, но огонь в его речах угас. Да Рада и не слушала его. Главным был этот высокий, светловолосый швед с голубыми глазами и лицом, словно вырубленным из камня. Она извинилась перед турком, объяснив свой уход тем, что просто не может позволить себе пройти мимо этого скандинава. Низкорослый и располневший от сидячей работы турок тяжело вздохнул и ретировался. Рада осталась одна.

Какое-то время она наблюдала за пленившим ее мужчиной, пытаясь придумать возможность познакомиться, затем просто подошла и представилась. Скандинава звали Йон Маттссон, и это имя понравилось Раде так же, как нравился его внешний вид. Вначале она пыталась флиртовать, но потом поняла, что Йон не обращает на это внимания, и начала говорить об искусстве. Они проходили мимо выставленных картин, и Рада отчаянно хотела блеснуть своими обширными знаниями.

– А в моей стране лишь недавно появились художники, – как-то неожиданно просто сказал Йон. Он назвал имя Карла Ларсона, но тут же признался, что ему не нравятся его картины.

– Мне тоже не нравятся болгарские картины, – сказала Рада. – Да там и нет картин, в основном только иконы.

– А музыка? – спросил Йон, и долго перечислял имена шведских композиторов, таких как Юхан Руман, Карл Бельман, Отто Линдблад, Альфрида Андрее…

– Нет. Ничего подобного у нас нет. Только Емануил Монолов со своей оперой, но это совсем не то, – сказала Рада.

– Зато у вас есть турки, – не очень удачно пошутил Йон, но Рада готова была простить ему все, что угодно.

Их роман продолжался больше года. Клодиу не возражал. Потом Йон Маттссон уехал в Швецию. Он предлагал Раде поехать с ним, но она отказалась. Прощание получилось каким-то неожиданно трогательным, и когда Рада осталась одна, она заплакала впервые за долгие годы. Лежала среди влажных, мятых простыней и смотрела за окно, где начинался хмурый Лондонский вечер.

– Не хочу больше оставаться в этом городе, – сказала она Клодиу.

Он не возражал сменить обстановку. Они ненадолго вернулись в Вену, посетили несколько театров.

– Если хочешь, то можем отправиться в Швецию, – предложил Клодиу.

Рада отказалась. Какое-то время она наслаждалась своей грустью по Йону, бродя в отрешении по театрам и художественным выставкам Вены, потом вдруг оживилась, сказала, что готова переехать.

Так они оказались в Венеции, затем в Милане. Рим поверг Клодиу в тоску о былых временах, когда он жил здесь более тысячелетия назад, и Рада поспешила увезти его из этого города, из этой страны. Они отправились в Барселону. Там они поселились в готическом квартале, недалеко от площади Каталонии. Но и здесь Клодиу сумел найти причины для грусти – остатки римской стены в районе Площади святого Иакова.

– Я такой же, как эта стена, – ворчал Клодиу и упорно отказывался переезжать.

Он приходил к останкам римской стены раз в неделю на протяжении года. Затем, после очередного приступа голода, когда Рада накормила его незадачливыми глупцами, польстившимися на возможность провести с ней ночь, собрал вещи и сказал, что они уезжают в Париж.

– Когда-то здесь жили кельты, – говорил Клодиу, затем вспоминал пришедших в эти края римлян. Вспоминал храмы, возведенные в честь Марса и Юпитера. Вспоминал термы с их купальными залами, сооруженные для водоснабжения акведука, каменные жилые постройки с подвалами, настенной живописью и гипокаустами для отопления. И казалось, ни одна достопримечательность современного Парижа не может отвлечь его от этих воспоминаний.

Рада водила его к Эйфелевой башне. В Лувр, что на правом берегу Сены. Затем в центр – в сады Тюильри, где некогда стоял дворец, уничтоженный парижскими коммунарами. Устраивала поездки в экипаже от площади Конкорд до Триумфальной арки, в недавно открывшийся музей армии, где они увидели коллекцию шляп Наполеона, которые он менял каждый месяц во время своего правления, его генеральскую форму времен Итальянского похода, его саблю из битвы с турецко-египетской армией. Посетили церковь Пантеон, затем собор Парижской богоматери, который был построен, как вспомнил Клодиу, на месте храма Юпитера. Побывали на площади Бастилии у Июльской колонны. Посетили кладбище Пер-Лашез на востоке города, где были похоронены многие известные люди. И в эту же ночь отправились в «Мулен Руж».

Когда шоу закончилось и они шли по бульвару Клиши, Клодиу рассказал Раде об оставшейся в Вене балерине, танцы которой он полюбил и теперь посылает ей свою кровь, чтобы она могла жить столько сколько захочет.

– Ты хочешь, чтобы она сменила меня? – спросила его как-то неожиданно серьезно Рада.

– Нет. С ней все иначе. Мне не нужна она. Только ее танцы… Теперь я знаю, что только танцы…

С тех пор они иногда посещали Вену, чтобы увидеть выступление Саши Вайнер, или ждали, когда она приедет с труппой в Париж. Сами они поселились на улице Риволи, недалеко от «Пале-Рояль». Во Франции Рада узнала о том, что Болгария получила независимость, став государством. Потом была Мировая Война, отступление французских войск к Марне, высадка англичан в Бельгии и вступление русских войск в Восточную Пруссию. Рада не любила политику, но одного она понять не могла – как родина Вагнера, Гетте, Брамса, Йеснера, Мендельсона, Коха и многих, многих других могла начать войну.

Первые месяцы войны Рада без устали говорила об этом с Клодиу, но потом сама устала от этих разговоров и даже ночные клубы Парижа стала выбирать так, чтобы не слышать о войне. И время как-то замерло вместе с фронтом, на который уходило все больше и больше людей. В военные действия были втянуты Италия и Болгария. Рада так и не смогла понять как вышло так, что ее родная страна решила выступить на стороне агрессора, поддержав тем самым терпящую поражение Турцию.

– Да только ради того, чтобы отомстить туркам, она должна была выступить против Германии! – ворчала Рада.

Новый год начался с эвакуации союзных войск Антанты с Галлий-полийского полуострова и Битвой при Вердене. В небе появились американские самолеты эскадры «Лафайет». В начале лета началась битва на Сомме, которая продлилась до поздней осени. К началу следующего года люди уже говорили, что до конца войны осталось немного, что Германия и ее союзники обескровлены, когда перемирие, которое Россия неожиданно заключила с Германией, дало агрессорам еще один шанс. Но уже к середине лета следующего года произошла вторая Битва на Марне, результатом которой стало отступление Германских войск. К октябрю была освобождена почти вся Франция и большая часть Бельгии. К ноябрю войска Антанты освободили Сербию, Черногорию, Албанию и вошли на территорию Болгарии. Известие об этом заставило Раду напиться.