Юлия Басова - Миссия – любовь

В голове роились разные мысли, сталкивались, конфликтовали между собой, мешали одна другой проявиться до конца. И все же среди этой внутренней чехарды выявился вполне определенный повод, чтобы задуматься. Я вспомнила, что так и не позвонила Алексею Львовичу. А ведь он просил меня об этом!

Я вытащила мобильник, нашла в контактах его номер.

– Алло! – ответил незнакомый мужской голос.

– Здравствуйте! Могу ли я поговорить с господином Рудневым?

– Простите, это невозможно, – сообщили мне.

– Когда мне лучше перезвонить? – настаивала я, чувствуя неладное.

– В этом больше нет необходимости, – сухо и безукоризненно вежливо произнесли в ответ.

– Скажите, а с кем я разговариваю?

– Следователь Черепанов, седьмой отдел, – отрапортовал мужик.

Мне стало дурно. «Какой следователь, седьмой отдел чего? Будто я обязана разбираться в этих отделах и подразделениях! Я об этом вообще ничего не знаю! Хотя ясно одно: если вместо Руднева отвечает следователь, значит, Алексей Львович либо в тюрьме, либо…»

– Представьтесь, пожалуйста, – потребовали на том конце.

Мне захотелось отбить звонок, но я сообразила, что мой номер определился и найти меня будет нетрудно.

– Мила Богданова. Студентка. Я дружу с Алексеем Львовичем.

Мой собеседник промолчал. Я слышала, как он шуршит какими-то бумагами, будто листает книгу или тетрадь. Наконец он отозвался:

– Богданова. Есть такая. Сам хотел вам звонить. Очень удачно все получилось.

– Так как насчет Алексея Львовича? – напомнила я.

– Он убит. Вчера, в пять утра.

– Как? Почему? – заорала я, сразу впадая в истерику. – Был найден у себя в офисе. Тело – отдельно, голова – отдельно. Убийца оказался изощренным садистом. Перед тем как отрубить Рудневу голову, заставил жертву вспороть себе живот ритуальным кинжалом. Покойный увлекался оружием. Мы нашли у него в офисе целую коллекцию – самурайские мечи, сабли, колчаны, кинжалы.

Я задрожала всем телом, отказываясь верить услышанному. Отрубленная голова, взрезанный живот – Алексей Львович мертв! Крупные слезы бурным потокам понеслись по моим оцарапанным щекам. Секунда – и я уже рыдала.

– Мила, Мила! – торопливо заговорил следователь Черепанов. – Не впадайте в панику. Держитесь. У вас с ним были близкие отношения?

– При чем тут это! – завопила я. – Человек погиб! Прекрасный, добрый человек! Это что, не повод плакать?

– Когда мы сможем с вами встретиться? – спросил неведомый Черепанов, по всей видимости не разделявший моей скорби.

– Можно мне подумать? – всхлипывала я. – Сейчас ничего не могу сказать.

– Хорошо. Я вам сам позвоню, номер у меня имеется, – пообещал следователь и отключился.

Я стояла посреди университетского коридора и рыдала, тихонько подвывая и размазывая слезы по лицу.

Гибель Алексея Львовича была ужасна сама по себе. Совершенно не включая Руднева в свое будущее, не пуская этого человека в свои мысли, я тем не менее желала ему только добра. Мне никогда не приходило в голову, что наша дружба окончится вот так.

В нашу последнюю встречу он был таким грустным, таким трогательным! Позаботился обо мне, привез деньги, от которых я даже не подумала отказаться.

Я совершенно не тяготилась его помощью, и даже наоборот, принимала ее. И что же теперь получается? Я – отъявленная негодяйка! Стерва, расчетливая дрянь, для которой нет ничего святого! По моей вине все произошло!

На душе стало так мерзко, что захотелось последовать примеру татуированного громилы. Сделать то, что сделал вчера он под чутким руководством Роберта.

Роберт! В памяти всплыла картинка – он смотрит на меня и говорит:

«Тебя надо спасать! Я убью каждого, кто хотя бы попытается причинить тебе зло!»

И еще:

«Да ты знаешь, что никакой мужчина не сможет просто дружить с тобой? Ты же понимаешь, чего они хотят!»

Боже мой, неужели он убил Алексея Львовича?! Неужели я влюбляюсь в убийцу, маньяка, который уничтожает всех приблизившихся ко мне людей?!

Чувство вины разъедало мою душу. Получалось, что это я убила Алексея Львовича тем, что просто появилась в его жизни. А еще – испортила жизнь Роберту, который проникся ко мне странным, но очень сильным чувством и который теперь будет крушить все вокруг с единственной целью – защитить меня. Вчера он спас жизнь мне и отнял ее у Руднева. И как теперь быть со всем этим?

Я была сломлена. Мне страстно хотелось потерять сознание – временно перестать думать.

Нисколько не заботясь о том, как это будет выглядеть, я скользнула вниз по стене и уселась на пол, ударившись виском о холодную батарею. «Что теперь делать? Как себя вести с Робертом?» Я была уверена в том, что именно Стронг совершил это чудовищное преступление, и теперь боялась его больше, чем желала.

Оба этих чувства прежде не были мне знакомы; Стронг открывал в моем сердце все новые и новые глубины. Меня буквально разрывала тоска по нему. Хотелось отыскать его аудиторию, ворваться туда и громко потребовать ответа. Я мечтала услышать знакомый голос и слова: «Дурочка, как ты могла про меня такое подумать?» Я жаждала заглянуть ему в глаза и увидеть там правду. Ту правду, которую сама считала правильной. Настоящей. Что он, Роберт Стронг, чист, как младенец, и не убивал Руднева.

На секунду мне показалось, что идея разыскать Роберта в университете не так уж плоха, но я быстро передумала: если он уже под подозрением, то вряд ли его слова в чем-то могут убедить меня. Я вздохнула.

Кое-как приведя себя в порядок в туалете, я решила пойти обратно на лекцию. Что бы там ни было, сегодня нужно было учиться, ведь в предыдущие дни я не баловала факультет своим присутствием.

Когда я вошла, в аудитории было тихо, звучал лишь монотонный голос пожилого преподавателя. Он рассказывал о речевых парадигмах; всем явно было скучно, но никто не решался оторваться от своих тетрадок с конспектами. Никто не смотрел на меня, и это было хорошо.

Я бесшумно опустилась на свое место и тут же встретилась глазами с Антоном.

– Ну, что, попила? – ехидно спросил он.

– Ага, – коротко буркнула я.

– А мы вот тут учимся, в отличие от некоторых, – сообщил он и уткнулся в свои записи.

Я тоже открыла тетрадь и стала записывать за профессором. Боль, чувство вины, странная привязанность к Роберту – все это разрывало мне сердце. Даже дышать было трудно.

Рука механически водила ручкой, и я могла немного поразмышлять. Что ж, после занятий Роберт наверняка захочет меня подвезти. Тогда мы и поговорим серьезно. Я расспрошу его обо всем, выслушаю все его ответы и приму любую правду, какой бы она ни оказалась.