Олег Шовкуненко - И настанет день третий

– И кто же вы, если не секрет?

– Секрета никакого нет. Я Раймон Луллий, философ, алхимик и маг.

Глава 9

Раймон Луллий! Честно говоря, не думал, что эта загадочная личность действительно существует. О нем говорила ведьма, а с некоторых пор я был склонен ей не доверять. Хотя странное дело, рассказ о чудодейственном философском камне оказался чистой правдой. И технологию изготовления золота Луллий тоже полностью подтвердил, правда, с некоторыми дополнениями, но их то Моргана могла просто-напросто не знать. О возможности или невозможности побега я решил мага не расспрашивать. Зачем понапрасну расстраивать человека? Его то тело уже лет семьсот как превратилось в прах. А вот мне следует поспешить.

Да, я не доверял ведьме, но доверял себе, своему разуму и своему инстинкту. Воскрешение возможно, если тело еще в товарном состоянии. С логикой здесь все в порядке. Значит, принимается за безоговорочную правду. Дальше. Дьявол предложил обмен – жизнь за мою беспутную душу. Он сказал, что делает это предложение всего один раз. Почему? Потому, что злопамятная сволочь и ублюдок, не прощающий отказов? Или все гораздо сложнее? Может спустя несколько дней грозный властитель подземного мира просто чисто технически не сможет выполнить свою часть договора? Более правдоподобно второе. Раз так, то все сходится. Факты сами собой выстраиваются в идеальную логическую цепочку с вполне понятным окончанием. Каким? Черт побери, да у меня осталось максимум два дня!!!

– Так вы говорите, что соотношение этих двух компонентов абсолютно не влияет на ход процесса?

Задавая свой очередной вопрос, я едва справился с накатившей паникой. Еще час-другой и наши с Луллием пути разойдутся навечно. А я еще так мало знаю. Я еще даже не нащупал ниточку, за которую можно ухватиться.

– Если в реакции участвует избыточное количество Красного льва, в этом нет ничего страшного. Золото получится даже быстрее, чем при пропорции один к тысячи.

– А если на одну часть порошка взять полторы тысячи частей свинца?

– Золото получить не удастся, – алхимик заявил это категорично, со знанием дела.

Не удастся! Ага, нужной дорогой идете, товарищи!

– Ну, а если, например, один к тысяче ста? Или один к тысяче пятьдесят? Откуда взялась пропорция один к тысяче? Уж больно цифры в ней ровные и красивые.

– Вы правы, конечно, для удобства данные округлили. Оставили кое какой запас, так… на всякий случай, принимая во внимание тупость и нерадивость местных ремесленников. Но в целом пропорция рассчитана, чтобы для превращения в золото максимального количества дешевого свинца потребовалось минимальное количество дорогого в производстве универсального эликсира.

– Философского камня? – уточнил я последнее понятие.

– Именно его, – согласился Раймон Луллий. – Эликсир это мое собственное название данного вещества.

– Значит, точной границы вы не знаете, – прокряхтел я сокрушенно.

– Молодой человек, ну скажите на милость как ее можно выяснить? – алхимик улыбнулся. – Вы же видите, как тут все организовано! Эликсир грузится в вагонетки насыпом, и говорить об особой точности не приходится. Одна тележка с недогрузом, другая с перегрузом. Пятьдесят фунтов туда, пятьдесят сюда. Все на глаз.

– Ну, это здесь. А как вы поступали там, на верху, когда еще были человеком и колдовали в своей лаборатории?

– В лаборатории…

Луллий как то сразу скис и начал неопределенно осматриваться по сторонам. То ли искал кого, то ли наоборот боялся, что нас подслушают. В конце концов, он вплотную приблизил свое лицо к моему и, пристально глядя мне в глаза, поинтересовался:

– А вы умеете хранить тайну?

– Могу, – мой ответ последовал незамедлительно и без малейшего колебания.

– Поклянитесь, что никому не расскажете.

– Чтоб я сдох! – любимая клятва оказалась наготове.

– Хорошо.

Луллий удовлетворенно кивнул, однако, все равно продолжал молчать. На лице его отражались сомнение, растерянность, а может даже и страх. Ему просто необходим был толчок.

– Вы сомневаетесь в моей честности? Я человек благородный и мое слово тверже алмаза. – Пришлось тут же разыграть сцену уязвленного дворянского самолюбия. Наверняка во времена, когда мой собеседник еще ходил по земле, благородное сословие именно так реагировало на проявленное к нему недоверие.

– Что вы, что вы! – алхимик поспешил меня успокоить. – Дело совсем не в вас… Дело во мне.

Я не стал ничего говорить. В душе мага происходила внутренняя борьба. Это сразу заметно. Не зная в чем причина, одним неверным словом я мог обидеть, оттолкнуть, замкнуть его и тем самым обрубить свою единственную путеводную нить.

Но старик оказался крепким. Он справился как со своими душевными муками, так и с нерешительностью:

– Я стар. Вся жизнь отдана науке и просвещению. Мое имя известно миллионам людей, и поэтому очень тяжело… – готовясь к главной части, он помедлил. – Очень тяжело признаваться в том, что я солгал. Солгал всему миру.

Я продолжал молчать, гадая к добру такие откровения или нет. «Солгал всему миру» это что значит? В моем трактате «О росте волос в носу» закралась ошибка на станице сто тридцать шесть. Или – я упал с лестницы и последние двадцать лет жизни уже ничерта не соображал и не помнил, даже как звали мою любимую мамочку. Как бы там ни было, я терпеливо ждал.

– У меня ничего не вышло, – прошептал Луллий сдавленным голосом. – Золото не удалось получить не из свинца, не из ртути.

– Обидно.

Мне действительно стало до жути обидно. Я потерял эксперта. Что стоит маг-неудачник? Что он может объяснить, если сам ничерта не знает и не понимает?

– Однако я шел по верному пути! – старик поспешил реабилитироваться. – Все, происходящее здесь, это увеличенная копия моего магического процесса. Во многом я оказался прав. А рецепт получения эликсира вообще один к одному.

– В чем же отличие? Почему вы так и не получили золото, а здесь его разливают без счета, прямо как минеральную воду в пластиковые бутылки?

– Трудно сказать.

Старик весь поник. Показалось, что слитки свинца, которые он нес, стали весить в два раза больше, так он сгорбился, так тяжелы стали его шаги.

– Неужели за семь веков вы так и не вычислили, где именно закралась ошибка?

– Увы, – на Луллия было жалко смотреть. – Единственное объяснение, которое приходит на ум, это сверхъестественность золотообразующего процесса. Здесь заканчивается химия и начинается магия. Причем, не те жалкие фокусы, которыми грешили как я, так и многие из моих коллег. Здесь господствует магия самого высокого, недоступного человеку уровня.

Да уж, задачка! От злости я заскрежетал зубами. Одно дело разузнать последовательность смешиваний и нагреваний цветных порошков, и совсем другое разобраться в магии. Причем, как на первое, так и на второе у меня осталось аж целых два дня!