Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
И сразу за ней – множество других подводных существ. Похожие на рыб, на людей, на человекообразных рыб. Страшные и мерзкие, чешуйчатые и гладкие, со щупальцами и плавниками, с руками и хвостами. Мужчины, женщины, разные. Надя кивает и улыбается каждому. Вода дрожит не переставая, и в этой дрожи преломляется свет, наполняя зал короткими брызгами разных оттенков.
Гости заплывают один за другим, их так много, что у Нади рябит в глазах. От улыбки болят губы и скулы. Вода щекочет ноздри, разъедает небо и место в груди, где раньше были легкие.
Важная мысль: теперь это – ее предназначение. Все, что говорила Галина Сергеевна, – ложь!
Тут появляется жаба. Натуральная огромная жабища с набухшими волдырями по всей коже. В некоторых местах волдыри лопаются, и из них выползают скрюченные белые нити гноя, устремляющиеся по потоку вверх, к потолку. На этот гной набрасываются мелкие твари, похожие на креветок. Их разгоняют после короткой драки. Надя едва сдерживает позывы рвоты, но улыбается и кивает.
– Умница! – говорит жаба, шлепая вывернутыми наружу гнойными губами. Звуки под водой глухие и будто распадающиеся на отдельные кусочки, яркие брызги воздушных пузырьков. – Я знала, что ты справишься, милочка! Ишь, девка какая! Терпи, заслужишь местечко!
Гости прибывают. Где-то играет музыка. Волны ее под водой вязнут. Для Нади это не музыка, а какофония. Она вспоминает мелодии Моренко и понимает, почему ему удалось охмурить дочь речного царя.
Вода становится грязнее, откуда-то снизу поднимаются ил и кусочки водорослей. Гости рассаживаются за столы. Кругом шум и гвалт, свет мутнеет. Серебристая тварь, закрытая хитином, с плоской мордой и мощными челюстями, набрасывается на тварь поменьше, жрет ее, тряся головой, мутит воду кровью и оторванными конечностями. Никто не обращает внимания. Надя тоже. Ее дело – кивать гостям и улыбаться.
Замечает мужчин в спортивных костюмах. Они единственные здесь люди, кроме нее. При этом одетые. Вот только жизнь покинула их тела, вернула, видимо, естественный облик, присущий тем, кто долго разлагается в болотах. Кожа зеленоватая и гнилая, местами сползает, отслаивается чешуйками, глаза давно вытекли, а глазницы у них забиты песком, грязью и водорослями. Заложные покойники плывут молчаливо, поддаваясь течению, вода струится из рваных ран на шеях, щеках, сквозь открытые рты и порванные ноздри.
Потом появляется речной царь.
Он огромен и стар. Тело его рыхлое, морщинистое, наполненное водой, грязью, илом. В складках большого живота забились водоросли и рыбьи кости. Сквозь мощный лысый череп пробиваются тонкие кусочки кораллов, совершенно непонятно как там оказавшихся.
У него нет губ и носа. У него есть костяные рога. Огромные треугольные глаза без век. В левой руке зажат ржавый трезубец, а в правой – тоже ржавый длинный скипетр с овальным наконечником, мятым на боках.
Вместо ног у царя огромный хвост, на который он садится, как на стул. Каждая чешуйка хвоста – размером с Надину голову.
Царь говорит:
– Здравствуйте, гости дорогие!
И его приветствуют чинно, дружно, кланяясь и разгоняя воду чем-то вроде аплодисментов. Надя улыбается и кивает. Царь не замечает ее, слишком мелкую сошку, и величаво проплывает мимо, одарив сладковатым запахом каких-то специй.
У царя главный стол, под сводами.
Сразу за ним всплывают все его дочери, числом пять тварей.
Надя улыбается.
Дочери жирные, чешуйка к чешуйке. Головы обросли яркими водорослями.
Надя кивает.
Наконец появляется шестая дочь – нынешняя невеста. Под руку ее держит Моренко.
Он тоже обнажен и как-то совсем нелеп, будто свихнувшийся старик оказался вдруг в аквапарке в чем мать родила. Седоватые волосы дрожат в потоке, скукожившийся член спрятался в сером пушке между ног. В Моренко нет грации речных тварей, он шевелит ногами и руками, чтобы сохранять равновесие. На лице его – обреченность и уныние. Кожа натянута, проступили коричневые вены, густо усеивающие руки, бедра, грудь.
– Рад тебя видеть, – говорит Моренко, пристально глядя на Надю. Судя по интонации, не рад. Впрочем, ей все равно. Мудрый царь приказал улыбаться и кивать каждому гостю.
– Думай о чем-нибудь земном, – говорит Моренко.
– Думай о людях, которых ты еще можешь спасти, – говорит Моренко.
– Держись за жизнь, – говорит Моренко.
Невеста уводит его повыше, к отцу, оставляя шлейф мутной воды. Вокруг вспыхивают сотни воздушных пузырьков и на мгновение слепят Надю. Она моргает. Что-то застряло в глазу. Веточка. Думает о маме, которая за неделю не позвонила ни разу. О пыльном кабинете в администрации, где уютно сидеть в тишине и разбирать бумаги. О набережной, укрытой серебряным светом заката. О музыке, что льется в уши из приложения. О глубоком вздохе чистого воздуха.
В этот момент подводный зал взрывается фейерверками звуков. Гости веселятся. Вода приходит в движение, потоки ускоряются и кружат, кружат Надю против воли под свод этого огромного зала.
Она смутно помнит, как оказалась здесь. Кажется, сначала дышала, а потом уже нет. Ее закопали глубоко в ил, затем еще глубже, ниже речного дна, проволокли по узким тоннелям, сдирая кожу, и вытащили с нижней стороны реки, куда хода никому нет. Странные существа привели ее в порядок, обтерли, раздели, накрасили во что-то, заставили вытряхнуть из головы лишнее, ненужное, о прошлом…
Суетятся существа-официанты, разносящие еду по столам. Речные черти играют с дохлыми рыбами, забрасывая их себе в рот и сплевывая то пустые головы, то реберные косточки. Девы с рыбьими хвостами обсуждают что-то с девами, у которых зеленые волосы и вплетенные в косы жухлые листья и цветы.
– Внимание! Внимание! – разносится в зале, и вода дрожит от мощнейших переливов голоса речного царя. – Смотрите-ка, какую прекрасную жертву принесли нам! Возрадуемся же! Приступим к трапезе!
В зал вплывает горстка мелких морских чертей, облепленных водорослями, как новогодняя елка – гирляндами. Они держат на своих плечах плоский медный таз, и на тазу лежит мертвец. У него разрезан живот, перерезана шея, многочисленные порезы на теле. Язык вывален, глаза выколоты, а внутренности уложены вокруг тела. Наде неприятно смотреть на него. Наде кажется, что она видела этого мертвеца где-то в другом месте, живым.
Гости ликуют.
Черти выстраивают их в очередь к блюду, и каждый гость – будь то русалка или тварь какая-то с куцым хвостом и копытцами – подходит к блюду, отщипывает от мертвеца кусочек и кладет его в рот. А сверху, из-под сводов залы следит за действом могучий и безжалостный речной царь.
Надя забивается где-то в укромном уголке. Ей плохо. В ушах стоит шум. Как будто речные чудовища отщипывают кусочки и от ее тела тоже.
Вода вокруг блюда становится мутной, красноватой.
