Артем Тихомиров - Ожог

В конце концов мать замолчала, опять включила телевизор, уйдя в мир непонятных мыслей. Дина ободряюще ей улыбнулась и промазала. Выстрел ушел в молоко. Стало ясно, что сегодня неудачный вечер для разных историй. Дина не хотела спрашивать про пустую квартиру при отце, надо было подождать часок-другой, выгадать удобный момент, когда мать не сумеет сопротивляться.

Дина тщательно убирала жир с тарелки, вода с шумом билась о дно раковины. Ей удалось проснуться до того, как пришла мать, и это было хорошо.

Та стала бы спрашивать, как дела да в чем дело. Дине удалось быстро убрать все следы «преступления», главный из которых записка. Клочок бумаги отправился в унитаз.

Поднявшись с кровати, Дина почувствовала легкость в голове и прилив хорошего настроения. Подъем сохранялся до прихода матери — и сошел на нет с ее появлением. Перед этим Дина успела пройтись по квартире пылесосом и написать письмо Максиму Снегову. Было легкое чувство вины, что две недели она не вспоминала о его существовании. А письмо от писателя оказалось кстати, как глоток свежего воздуха, привет из иного мира, где ничего страшного не происходит… Конечно, не совсем правда — Снегов жаловался на бессонницу своего приятеля, на странные ощущения. Невольно Дина соотносила их со своими проблемами. Между ними было некоторое сходство, отрицать нельзя. Не фактическое, может быть, хотя как посмотреть… Дина улавливала связь интуитивно. Вот что она ответила Максиму: «Привет. Извини, но, честно, недосуг было как-то. У меня занятия в школе начались — кто бы сомневался, что так будет!..))) Новостей особенных нет, все такая же гнусность, а все из-за погоды.)) Сны мучают плохие. Это у меня всю жизнь такая ерунда…» Она долго думала, что ответить Снегову насчет его потерянных воспоминаний.

Прочитав о том, как писатель описывает свои ощущения, Дина опять почувствовала страх, легкий и призрачный, но он был. Максим спрашивал, бывают ли у нее провалы в памяти. Вопрос в самую точку, в центр мишени. Весь сегодняшний день прошел под этим знаком, начиная с «выключения» в машине.

Что можно ответить? Они много общались и довольно откровенно для людей разных поколений, так почему бы не продолжить традицию. Вдруг Снегов сумеет ей что-либо посоветовать? Это, пожалуй, было главной причиной, почему Дина ответила утвердительно: «Бывают. Наяву, правда, а не в состоянии между сном и явью… Случилось пару раз сегодня. Я испугалась, что отец меня увидит в машине, когда отвозил в школу… ((Потом было на обратном пути, что-то похожее на провал… Не могу описать точно, но ощущение мерзкое. Даже страшно (((Если хочешь, опиши подробней, это интересно. Может быть, мы оба съехали с катушек, хотя никогда друг друга не видели…»

Странное дело. Их переписка всегда напоминала игру, часто была только формальностью, а теперь, кажется, начинается новый ее виток. Каждый раз они становятся ближе и ближе. В этом скрывалась какая-то горячая, пьянящая, запретная сексуальность. Словами такое не описать — Дине понравилось.

Поделившись с Максимом новостями, она будто скинула с ног тяжелые вериги.

Пусть возвращение матери и испортило настроение, глубоко внутри у Дины осталось благостное чувство. Она подразнила Снегова, намекнув, что обсуждать происходящие с ними странности можно и даже нужно.

Ее взрослый друг — надо признать, что он уже больше, чем объект для переписки, — человек, с которым она без труда находит общий язык. В какой-то степени это вещь уникальная. И не впервые у Дины появилась идея как-нибудь с ним встретиться. Ну хорошо, для начала не мешало бы увидеть его фотографию, чтобы составить впечатление о его внешности, а потом уже думать о большем.

Конечно, торопиться не стоит, но любопытство — штука сильная, его власть огромна. Так или иначе Дина решила подождать ответа.

Она мыла посуду, не замечая ничего вокруг. Вошел отец, забрался в холодильник за кефиром. Дина не обратила на него внимания, впрочем, он на нее тоже.

Родители дома. Как будто, и нечего бояться. Дина не находила даже намека на потустороннее вмешательство. Мать и отец являлись своеобразным щитом. Что бы ни пыталось добраться до нее, оно не посмеет появиться при них — почему-то Дина решила, что это так.

Последняя тарелка заняла свое место в сушилке. Дина взялась ложки и вилки. Родители о чем-то разговаривали, сидя у телевизора, не понять, на какую тему, потом отец засмеялся. Они не подозревают, что творится с их ребенком. Теперь, похоже, им проще махнуть на все рукой, забыть о странностях в ее жизни. Дина ценила свободу, которой располагала, но иногда становилось обидно. Дальше неуклюжих материных попыток поговорить по душам дело не шло. Родители не обладали ни нужным тактом, ни ясным пониманием момента.

Дина снова стала думать о Максиме. Надо проверить почту, вдруг там письмо. Снегов не упустит случая ответить сразу, вот только зачем Дина открыла этот ящик Пандоры? Она выложила перед ним карты, пускай не все, и вполне может об этом пожалеть. Человек, пускающий другого в свой внутренний круг, становится чересчур уязвим, но выводы делать рано.

Мне нужны ответы, ему тоже. Ничего страшного в том, если мы поделимся информацией.

Дина разложила ложки и вилки по отделениям в ящике, выключила воду, вытерла руки полотенцем.

Возвращаясь к себе в комнату, она увидела, что дверь ванной открыта.

Мать возилась с грязным бельем.

Дина хотела пройти мимо, но по какому-то наитию, повернула в другую сторону. Мать как раз вынимала из корзины ее мокрые вещи.

— Под дождь попала?

— Да, — сказала Дина.

— Я же говорила сто раз, чтобы не совать влажные в корзину, только сухие вещи. Мокрые вон весь на батарею, — сказала мать.

— Ладно, буду.

Дина поджала губы, не зная, как перейти к теме. Первой заговорила не она, и вдохновение улетучилось.

— Мам, а там у нас на первом этаже пустая квартира, что ли, есть?

Вроде бы получилось: тон нейтрально-небрежный.

— На первом? А, да есть.

— Я сегодня как-то случайно заметила, когда лифт ждала. Там пломба сорвана, оказывается.

Мать наполняла стиральную машину водой.

— Ее сдают, пытаются сдать через агентство. Хозяйка, бабушка, умерла, так ее дочь поручила агентству найти жильцов, чтобы квартира не стояла.

— И что, не находят? — Дина прислонилась плечом к косяку, скрестив руки на груди.

— Не-а, не получается, не знаю, в чем дело, — сказала мать. — Но хозяйка-то не там умерла, а после того случая. Квартира уже год как стоит пустой… Там жилец покончил с собой.

— Ничего себе. Почему же я не слышала…

Мать пожала плечами, занимаясь сортировкой белья.