Виктория Борисова - Запретный сад

– Ну ладно, так и быть, иди сюда…

Несколько секунд собачка смотрела на хозяйку, потешно приподняв правое ухо и словно бы не веря своему счастью.

– Давай-давай! Можно!

Зайка наконец поняла, что ее не станут ругать и сбрасывать обратно на пол. Она пулей запрыгнула на постель, словно боясь, что хозяйка передумает, и через несколько минут уже мирно посапывала у нее в ногах.

А Светлане Карловне все не спалось. Ровное дыхание собачки, доверчиво устроившейся рядом, немного успокоило ее, и все же… Возраст, наверное, дает себя знать. Как говорила когда-то ее бабушка, «у стариков ночи долгие».

Женщина вздохнула. От уголка глаза по сухой морщинистой щеке покатилась слеза – одна-единственная. Тяжела, почти невыносима бессонница в лунную ночь, когда приходят самые грустные, безнадежные мысли и ранящие душу воспоминания, которые днем прячутся за суетой обыденных дел…

Ведь когда-то и она была молода! Любила, мечтала о счастье, о семье, а совсем не о такой старости – пусть опрятной, интеллигентной, но бесконечно одинокой.

Кто знает, если бы студент политеха Митя Сосновский не был арестован еще в шестьдесят восьмом за сочувствие Пражской весне, и для нее все могло бы сложиться по-другому! Но мальчик, которому было суждено стать ее единственной любовью, сгинул в мордовских лагерях, и юная тогда еще Света Вишневецкая осталась одна. «Несовременная», «странная» – говорили про нее друзья и родные… Наверное, так и было. Может быть, в ней возродился гордый и мятежный дух бабушки Софьи Адамовны, которая так и осталась навсегда верна своему Яношу, расстрелянному в Катыни? Была в ней настоящая шляхетская гордость – ненужная, старомодная, даже нелепая, как деревянная раскрашенная фигурка Богоматери, перед которой бабушка всегда истово молилась по утрам. Она умерла, когда Света была еще маленькой, и все же ей казалось, что бабушка ее поняла бы непременно.

А дальше – жизнь ушла неизвестно куда, словно песок меж пальцев. Даже оглянуться не успела, как пролетели годы. Теперь она и сама уже старуха… Так получилось, что кроме Зайки у нее была только Лиза.

Светлана Карловна подумала о ней, стараясь отвлечься, но почему-то эта мысль не принесла успокоения. Наоборот – на душе стало как-то беспокойно, тревожно… Лизу она знала еще ребенком и успела привязаться к этой милой девочке – такой не по годам серьезной, начитанной, скромной, с добрым сердцем и острым, живым умом. Очень печально, что она осталась одна после смерти мамы, да еще со здоровьем проблемы… Она была такой храброй, старалась справляться в меру своих сил, никогда не жаловалась. Светлана Карловна любила и жалела ее почти как дочь, которой у нее никогда не было. Может быть, не знала, как выразить это, прятала свое истинное отношение за напускной строгостью, за ледяной броней, которую успела отрастить за долгие годы одиночества, но ведь она любила Лизу, любила по-настоящему!

Но в последнее время с девушкой происходит что-то странное. С одной стороны, перемены казались благотворными… Восстановить зрение, да еще при такой сильной близорукости, – это не шутки! Светлана Карловна искренне радовалась, что у девочки такая сила воли. Но почему-то, когда Лиза рассказывала о каких-то чудо-системах для поддержания здоровья, она ей не верила. В последнее время много развелось всяких самозваных целителей, обещающих избавление от любой хвори «нетрадиционными методами», – взять хотя бы того же Азарбекова, книги которого пользуются немалым спросом в любом магазине. И они ведь не только книги пишут! Кругом красуются объявления о каких-то семинарах, весьма, кстати, недешевых, и люди идут в надежде решить наконец свои проблемы, отдают порой последние деньги… Куда только смотрит милиция, Минздрав и прочие органы, призванные защищать граждан от мошенников всех мастей!

Светлана Карловна, как человек старой закалки, верила только официальной медицине, а всех самозваных целителей искренне считала шарлатанами. Потому сейчас она так и тревожилась за Лизу – сохрани Господь, еще угодит девочка в какую-нибудь секту! Говорят, людей там зомбируют, сажают на наркотики, а потом отбирают квартиры и заставляют бесплатно работать до конца жизни.

Но Светлана Карловна все-таки считала за лучшее молчать о своих подозрениях. Ведь Лиза выглядела такой счастливой, обновленной…

А сегодня пришла словно в воду опущенная. Глаза красные, лицо бледное, и вид совершенно больной. Светлана Карловна хотела было поинтересоваться, что такого с ней стряслось, не заболела ли, может быть, отправить домой пораньше, но наткнулась на ее взгляд – и осеклась. Может быть, впервые в жизни она увидела в глазах Лизы нечто, не на шутку напугавшее ее. Она и сама затруднилась ответить, что именно, но совершенно четко поняла одно: с девочкой творится что-то неладное, но помочь ей не могла и не умела.

Глава 4

Голодная тварь

Лиза сидела на кухне за стаканом горячего крепкого чая. Время уже перевалило за полночь, давно пора ложиться спать, завтра ведь на работу…

Уборку она так и не закончила, с подоконника свисает тряпка, под кроватью скопились комочки серой пыли, притаившиеся, словно испуганные мыши, но сейчас она уже не обращала на это внимания.

Лиза думала совсем о другом.

Идея снова отправиться в заповедный сад, вначале такая робкая и слабая, захватила ее совершенно. Лиза снова и снова представляла себе лицо прекрасной девушки, отразившееся в чистых водах реки. Подумать только, она действительно могла бы стать такой! Просто дух захватывает при одной мысли о том, как могла бы сложиться ее дальнейшая жизнь, если она превратится в такую красавицу. Тогда уж одиночество ей точно не грозит!

Но решиться второй раз пойти на это было очень страшно. Лиза была совсем не уверена, что у нее снова все получится. Слишком уж тяжел был путь к заповедному саду, к реке, к Хозяйке, которая так добра и мудра и знает ответ на любые вопросы… Стоит лишь вспомнить лесную чащу, болото, узкий тоннель в скале – и по спине мурашки бегут. Что, если на этот раз у нее не хватит сил преодолеть его, счастливо избежав всех опасностей? В первый раз она не знала, не могла знать, что ей предстоит, но теперь… Верно сказал когда-то Соломон Премудрый: «Во многая знании многая печали».

Можно, конечно, оставить все как есть и довольствоваться малым. Но при одной мысли, что придется вести такую серую жизнь еще двадцать, тридцать или сорок лет, на душе становилось совсем тошно. Зачем, для чего? Чтобы потом превратиться в одинокую старушку, коротающую свои дни в четырех стенах, печально ожидая смерти, а в случае чего – и воды подать будет некому?

Взять хоть ту же Светлану Карловну! Слов нет, она прекрасный человек, умный, добрый, образованный, к тому же в молодые годы наверняка была очень даже недурна собой… И что с того? На старости лет живет в тесной однокомнатной квартирке и души не чает в своей собачке. Больше-то у нее никого нет.