Наталья Александрова - Последний ученик да Винчи

Я не очень внимательно слушал его: все эти басни лесных жителей казались мне нелепыми россказнями вроде детских страшилок, которыми малыши пугают друг друга на ночь. Вдруг на стене палатки мелькнул чей-то силуэт. Бобби побледнел и затрясся… вы видели когда-нибудь, как бледнеет негр? Это не самое приятное зрелище, уверяю вас… Он стал бормотать что-то вовсе непонятное, перешел на свой родной язык… только изредка в его речи проскальзывали английские слова, из которых я понял, что он наговорил мне слишком много лишнего и теперь боится мести людей-муру, людей-леопардов. Потом он немного успокоился и стал просить у меня еще виски. Я, разумеется, ничего ему не дал — на следующий день нам предстоял длинный переход, и он нужен был как проводник.

Но на следующий день испортилась погода, и мы отложили поход. Бобби забыл наш вечерний разговор. Он выглядел вполне бодрым и жизнерадостным и отправился в лес подстрелить какую-нибудь дичь к обеду. Когда он не вернулся к полудню, мы не слишком обеспокоились: как я уже говорил, он был опытный охотник и прекрасно чувствовал себя в лесу. Однако во второй половине дня в наш лагерь прибежали двое местных мальчишек, перепуганные до полусмерти. Они говорили что-то непонятное, то и дело повторяя слово «муру». Мы вдвоем с руководителем экспедиции пошли по их следам и в получасе от лагеря нашли останки Бобби. Собственно, мы узнали его только по винтовке и фляжке. Несчастный был буквально разорван на куски, и над этими кровавыми ошметками уже трудились грифы и гиены.

— Слабак, — мрачно проговорил мой шеф. — Разве опытный охотник подпустит так близко леопарда? Придется искать нового проводника… а жаль, Бобби был славный малый! И хороший рассказчик, с ним любая дорога казалась вдвое короче. И надо теперь повысить меры безопасности: если леопард хоть раз отведал человечины, он войдет во вкус и превратится в людоеда. Странно, — добавил он, оглядев растерзанный труп. — Леопард почему-то почти ничего не съел… должно быть, его кто-то спугнул!

Из-за смерти проводника мы вынуждены были задержаться на месте и вызвать полицию. Приехали четверо полицейских, трое местных и один белый. Они постояли над останками Бобби, поцокали языками и дружно проговорили: — Леопард! Его убил леопард-людоед! Можете похоронить несчастного!

Потом они отправились к нам в палатку перекусить и, как водится, выпить. Когда закончилась третья бутылка виски, я отозвал белого полицейского в сторону и рассказал о вчерашнем разговоре с Бобби, о том, что он поведал мне о людях-муру.

— Дурак, — коротко ответил полицейский. — Он сам подписал свой смертный приговор, рассказав чужаку о ритуалах муру. Люди-леопарды этого не прощают. Они посчитали, что леопард, их священный тотем, оскорблен, и решили смыть оскорбление кровью виновного.

— Неужели в том, что он рассказывал, есть хоть капля правды? — с ужасом спросил я полицейского.

— Капля? — тот расхохотался. — Да это все правда, от начала и до конца! Больше того, это только малая доля правды!

— Как можно поверить, что люди превращаются в леопардов? — не отступал я. — Мы с вами живем в конце двадцатого века, во время телевидения и космических полетов…

— Это там, у вас, в Европе и Америке двадцатый век! — прошептал полицейский, пригнувшись к моему уху. — А здесь — каменный! Здесь все возможно! Впрочем, — продолжил он, — конечно, муру не превращаются в настоящих леопардов, у них не отрастают хвосты и когти. Вместо хвоста во время своих ритуалов они привязывают к поясу цепь, обернутую пятнистой тканью, вместо когтей прикрепляют к ладони остро заточенные раковины или бритвенные лезвия — вот вам и дань прогрессу! Но вот дух леопарда во время ритуала действительно вселяется в каждого из них, и они набрасываются на свою жертву, как леопард на антилопу! В тайнике в самой глубине леса они прячут свою страшную амуницию — шкуры леопарда, «когти» и звериные маски, надевая которые, они и превращаются в ночных убийц. Я представляю, как они расправились с вашим проводником. На четвереньках подобрались к тропе, по которой он шел, вскарабкались на ветки деревьев, спрятались в кустах, а потом с жутким рычанием набросились на обреченного, перебили ему позвоночник цепью… то есть хвостом леопарда, перерезали горло острыми раковинами и разорвали его на куски, как настоящий леопард, наверняка пуская в ход и собственные зубы…

Я невольно похолодел от ужаса, а полицейский как ни в чем не бывало продолжал:

— После убийства они снимают маски и шкуры, совершают ритуальное омовение, смывая с себя кровь жертвы, и отправляются по своим домам. Там они крепко засыпают и просыпаются, сохранив только смутные воспоминания о происшедшем. Наверняка среди убийц были и родственники вашего Бобби, это нисколько не возбраняется. Наоборот, таким образом вожаки муру надежнее привязывают своих людей. Кровь лучше всего объединяет… совместно пролитая кровь.

Полицейский хлебнул еще виски из дешевой алюминиевой фляжки и продолжил:

— Все об этом знают, но помалкивают, боятся мести людей-леопардов. Лет тридцать назад в наших местах было страшное дело, нашли за несколько месяцев больше восьмидесяти убитых людей. Не просто убитых — они были растерзаны, сердца вырваны из груди. И вокруг, как обычно — следы леопарда. Люди боялись выходить из домов, по провинции, как лесной пожар, распространился ужас. Власти решили принять меры, за головы людей-леопардов назначили большое вознаграждение. Деньги сыграли свою роль, удалось арестовать некоторых муру. Восемнадцать человек были осуждены за причастность к этим зверским преступлениям и повешены для устрашения остальных. Жители окрестных деревень успокоились, но ненадолго: неподалеку от места казни людей-леопардов в джунглях обнаружили восемнадцать тел мертвых хищников! Как вам это понравится? Вы все еще не верите в переселение душ?

Белый полицейский допил виски и попрощался со мной. Больше я его не видел: через две недели его нашли в лесу, неподалеку от полицейского участка, растерзанного леопардом…

В кустах раздался шорох, и Маша невольно вздрогнула: ей померещился притаившийся в темноте человек-леопард. Антонио замолчал и настороженно оглянулся. Ветви раздвинулись, и на дорожку вышла большая белоснежная собака — итальянская пастушеская, как называют эту древнюю породу. Маша облегченно перевела дыхание.

— Антонио, — проговорил Старыгин, зябко поеживаясь, — зачем ты рассказал нам на ночь эту кошмарную историю? Чтобы лишить Машу сна? Это повествование явно не предназначено для девичьих ушей!

— К вашему сведению, я не слабонервная школьница, — обиделась Маша, — и давно вышла из того возраста, когда можно лишиться сна от подобной страшилки. Непонятно только, к чему Антонио все это нам рассказал. Не хочет же он сказать, что к пропаже «Мадонны Литта» причастны люди-леопарды!