Александр Варго - Людоед (сборник)

– Чего тебе, милая?

– Здравствуйте! – сказала Аня.

– И тебе не хворать, – кивнула продавщица.

Достав удостоверение, Аня развернула его и в раскрытом виде показала продавщице.

– Капитан Рыжова.

– Капитан Рыжова? А имя у капитана есть?

Аня убрала удостоверение и улыбнулась. В голосе продавщицы тоже было что-то подкупающее. Аня подумала, что, будь эта женщина актрисой, наверняка ее амплуа стали бы роли матерей. От нее так и веяло добротой и теплом.

– Анна, – ответила Рыжова.

– Ну вот, – улыбнулась женщина. – А то – капитан… Ну и с чем пожаловала к нам, Аня?

– Вы не заметили вчера здесь никого чужого?

– Как же не заметила? Заметила.

– Вы могли бы его описать? – оживилась Анна.

– Его? – озадачилась продавщица.

– А что, их было много?

– Да, пожалуй, с каждым рейсом из Москвы человек по пять.

Это усложняло дело.

– А сколько рейсов всего? К примеру, с полудня и до семи вечера?

– Да, кажись, каждый час они, но я не уверена. Это надо на станции расписание посмотреть.

Семь рейсов по пять. Тридцать пять человек.

– Меня интересуют мужчины, – сказала Аня.

Женщина просияла. Ну как же! Конечно, мужчины.

– Ну, их не так много было. Мужиков ведь на дачу не загонишь. Пенсионерки в основном.

– Здесь поблизости дачи?

– А что ж еще-то, милая? – хохотнула женщина. – Ну ведь не Куршавель!

Нет, она не «мама», подумала Аня. Скорее фея. Почему-то после каждого ее слова ждешь чуда. Вот она сейчас взмахнет волшебной палочкой, и – свершится!..

Но чуда не произошло. Хохотушка-фея с добрым лицом так и не смогла толком описать никого. Мужчина. В курточке черной. Или нет. Кажись, в белой. Или это была не курточка? Ой, да это вообще не мужчина, то тетка была с авоськами! Единственное, что «фея» смогла сказать точно, так это в котором часу был в магазине Федька и что взял у нее «под запись».

– Печенье и пачка чая. Для Федюни непривычный набор.

Аня прекрасно понимала, почему Федюня так поступил. Человек хотел наладить жизнь, вот только жизнь пачкой чая не обманешь. Она быстро попрощалась и повернулась к выходу.

– Послушай, милая… – услышала Аня и обернулась. – А что, правда Федюня тетку Лизу убил?

– Идет следствие, – официально ответила Аня. И добавила: – Вина Федора еще не доказана.

Уже у станции, разглядывая расписание автобусов, она подумала, что доказательство вины Федюни – дело времени, процесс запущен. Чего не сказать о доказательстве его невиновности.

Аня чувствовала, что это не он, но, к сожалению, кроме этого чувства, у нее ничего не было. Против Федора – клок рубахи на месте преступления, кровь на обуви с места преступления, мотив и отсутствие алиби. А за него – всего лишь чувство.

Но надежда еще была – кровь и след. Пока из лаборатории не пришло подтверждение, что это кровь именно старушки, у Федора оставался шанс.

9

Виктор Ильин сидел за столом в своем кабинете, когда вошла Аня.

– Ты так домой и не поехала.

Майор не спрашивал. Он знал.

– Нет. Надо было заскочить по делам.

– Заскочила?

– Да, – ответила Аня, чувствуя себя неловко, будто ее застукали за чем-то постыдным. Она ждала, что майор спросит о том, что это за дела.

– Молодец, – майор погладил бороду. – Свидетели на автостанции никакие.

Это могло быть как вопросом, так и утверждением – по интонации Аня не поняла.

– Опросил кассиршу – ничего. Бабулек, продающих там поблизости цветы, – ничего. Продавца из павильончика напротив. – Ильин поднял взгляд на Аню. Все с тем же раздражающим ее прищуром. – Продавщица – ангел, но сказать по сути так ничего и не смогла. Зато все как одна: «Федюня-поганец Лизку загубил!» Его еще до отдела не довезли, а они уже рвутся его растерзать.

– Народная молва быстрее пули, – сказал Михаил Леонов, неслышно войдя в кабинет.

– Да, – кивнул майор и встал. В руках у него был какой-то листок. – Присаживайтесь, господа полицейские.

Михаил присел на стол у входа. Аня взяла себе стул и села, скрестив руки на груди.

– Итак, что мы имеем по Мамонову? – Майор Ильин прикрепил к магнитной доске фото трупа, найденного в лесу за конюшней. – Первый труп так и не опознан. – Он прикрепил рядом еще два снимка: головы и кисти руки. – Рука во дворе старушки Болюты принадлежит безымянному телу. – Майор ткнул пальцем в первый снимок. – Что нам подсказывает – убийца здесь один. И нам предстоит выяснить – кто он.

От волнения Аня даже привстала со стула. Виктор Ильин посмотрел на Рыжову.

– Что, Аня?

– Федор не причастен?

– Я бы не был так уверен…

Дверь открылась, и в кабинет вошел Гринько.

– Вовремя ты, – усмехнулся майор.

– Вот, братцы. – Гринько устроился за столом Миши Леонова и начал раскладывать принесенные с собой бумаги. – Размер обуви тот, но это единственное, что связывает эти ботинки со следом в доме убитой.

– И?.. – Ане хотелось закричать: а я ведь говорила!

– Кровь на ботиночках имеется, но это не старушки. Да и вообще не человека.

– А чья? – удивился Михаил Леонов.

– Собаки. Или кого-то из семейства псовых. Волк, лисица…

– Лиса, – уверенно произнесла Аня. И тут же добавила: – Это может быть кровь лисы, которую они убили пару дней назад вместе с сыном старухи.

– Да, да! – подхватил Гринько. – По времени кровь примерно такая.

– Хорошо, продолжай, – сказал майор Ильин, почесывая бороду.

– А дальше – вот! – Гринько взял следующий лист. – Смазанный отпечаток на кружке. Не принадлежит никому из деревенских.

– Погоди-ка.

Майор насупился. Ему совсем не нравилось происходящее.

Аня прекрасно понимала, что дело здесь не в Федьке – единственном подозреваемом, срывающемся с крючка. Виктору Ильину не нравилось то, что у них два жестоких убийства и ни одной зацепки, несмотря на оставленные следы.

– Ты же говоришь – смазанный?

– Все верно. По этому отпечатку я не смогу пробить по базе, но больше трети четких папиллярных линий дают мне возможность сравнить, что называется, вручную. Я сравнил. И спешу вас огорчить – вы взяли не того.

– А с рубахой что? – спросила Аня, давая понять начальнику, что она на его стороне и ни в коем случае не заступается за Сергиенко.

– Клок действительно от этой рубахи, но пятна ржавчины – от гвоздя, на котором он повис, явно старше сегодняшнего дня.

– Слушай, он мог испачкаться до этого…

– Мог, – кивнул Гринько, – но где тогда пятна свежие от этого гвоздя?

– Ладно, убедил. Что-то еще есть?

– Есть.

Аня для себя отметила, что обычно Гринько в таких случаях улыбается. Мол, вы же понимаете, кто здесь «папочка». Сейчас он был серьезен.

– Говори, – прогремел голос Ильина.

– Убийца изнасиловал ее.

В кабинете повисла тишина, возникла в ожидании продолжения. Изнасилования при убийстве женщин – не редкость. Не редкость даже и после смерти. Но тон Гринько заставил их напрячься.

– Этот урод – прости, Ань – совал свой хер в уже содранную кожу. Проткнул дырку шилом или отверткой и того…

Глава 3

1

«Ничего, – думал Виктор Ильин, потирая бороду. – Ничего, кроме того, что это тварь, свихнувшаяся на всю голову».

Майор встал и подошел к магнитной доске. Взглянул на снимки жертв. Две жертвы и всего один подозреваемый. Да и тот, похоже, не состоялся…

– Виктор Игнатьевич, – обратилась к майору Аня Рыжова. – Сергиенко можно отпускать?

Виктор повернулся к Ане. Зачем она здесь? Как скоро эта красивая, верящая в справедливость девушка очерствеет, глядя на расчлененку и трупы изнасилованных?

– Так как? Сергиенко отпускаем?

– Да. Отпускай, – сказал Ильин и посмотрел на часы. – Хотя… Уже седьмой час…

– Ничего. Он, если что, на попутках доберется, – обернувшись, сказала девушка и, стуча каблучками, вышла из кабинета.

– Кстати. Он мог приехать на попутке, – сказал Миша Леонов. – Вышел где-нибудь у леса, километрах в четырех от Мамонова…

– В этом случае у нас нет никаких шансов найти его. – Ильин сел за свой стол и взял в руки карандаш. – То же самое и с личным автотранспортом.

– А может, он и вовсе житель соседних поселков? В том числе и дачного.

– Что там со старушкой? – спросил Ильин.

– С Болютой?.. Поговорил с ее сыном. Это ведь он нашел ее. – Миша спрыгнул со стола, достал из кармана блокнот, вырвал лист и подошел к магнитной доске. – Ничего конкретного он не сказал. Внутрь не заходил, ничего не видел, ничего не трогал. – Миша прикрепил рисунок с курами, клюющими руку рядом со снимком кисти. – Руку он видел, но не знает, чья она.

– Мы тоже не знаем. – Ильин крутил перед глазами карандаш, задумчиво разглядывая его. – Ничего не знаем. Кроме того, что тело в пролеске, голова за конюшней и кисть руки когда-то были одним целым.

– Послушайте! – Леонов всмотрелся в снимок с обезглавленным телом. – Вот этот… Он же в куртке. А эксперты что говорят?