Николай Берг - Ночная смена. Остров живых

Но тут достаточно сложных подростков отправили на коп — окончательная проверка местности на предмет сбора останков наших солдат — и после этой зачистки значится она идет в дело, костей там нет. Радует такой подход, при Хрущева запахивали и не заморачивались.

Только вот воспитателями поехали ветераны довольно гремучего подразделения. Оказывается их товарищ, значится, подался в лоно церкви — ну и упросил своих братьев по вере поддержать такое действо деньгами. А его сослуживцы согласились присмотреть, чтоб дело не зачахло. Лагерь тут же приобрел военизированный оттенок, да впридачу еще и караул на ночь оказывается надо выставлять. Выдали ветераны двум подросткам первой смены пневматические ружья в виде АК-74 и проинструктировали.

Ночью подростки естественно завалились спать. Утром оказалось, что все сладкое из лагеря пропало бесследно. Ну а пацанам объяснили, что будь такое в реале — они бы не проснулись вообще. Пацаны задумались. Дрыхливым караульным не смогли выдать люлей токо потому, что ветераны и не разрешили и проследили. Пару дней дети страдали от отсутствия сладкого, но многократные проверки показали — теперь — бдят. Службу поняли желудком.

Потому после инструктажа прочесали близлежащий лес в поисках тайников и схронов. И таки нашли, чему были рады несказанно. Попутно занимались поиском бойцов — и несколько человек подняли. Ну, тут понятно — шли очень частой гребенкой и очень старались. А толковые мужики еще и картинку боя расписали — по следам на земле — и по документам о том, что на этих местах происходило. Пацаны поняли службу сердцем.

Потом ветераны еще отработали нападение на лагерь. Мальчишки удивили — реально оказавшись сообразительными и толковыми…

Ну и много чего еще там ветераны химичили. Вот в этом году — вдвое бы больше народу поехало, да не срослось… Жаль…

— Трофеями — то разжились? — интересуется о сокровенном Николаич.

— Да, даже бронетехнику собрали. Только я как-то не представляю, как ее будем в Крепость доставлять.

— Помнишь, когда твой брательник спор устроил — по поводу никудышной военной техники? — напоминает злопамятный майор.

— Ну, помню, конечно.

— Так вот водоплавающую технику можно спокойно тащить на буксире. Как связку барж малого водоизмещения. И спокойно по каналу, что ледоколишко пробил — до Крепости доволочь. Дела — на пять минут.

— А там как вытягивать? — но это я сглупа спросил. Тот же Найденыш вытягает…

— Саперы есть — разберутся. Мне больше неясно — как это морфов врукопашную кромсать предлагают.

— Получается так, что это вообще-то возможно — задумчиво говорит Старшой.

— И как? — интересуется Дима-опер.

— Да были у нас в гостях омоновцы…

— И?

— Один из них — фанатик холодного оружия. И с Артмузея такого же нашел себе на пару.

— Не, Николаич, это невозможно — двуручем махать в госпитале — места нет — вмешиваюсь я.

— А кто говорит про двуруч? Но, в конце — концов, рыцарскую латную кавалерию останавливали пикинерами. Морф — при всем том — всяко по возможностям не конный рыцарь. Скорее — медведь, тигр, лев. А этих зверюшек вполне брали — на ту же рогатину, например царь Александр Вторый так медведей валил, те же масаи — львов так дерут.

— Все равно — поединок — слишком опасно — возражаю я, потому что внятно представляю — каково будет лечить бойца после такого поединка. Видывал уже, что морф может.

— А кто говорит про поединок? Организация — вот что важно. Тех же омоновцев вообще-то учат рукопашному бою. Так что сколотить из них десяток-другой копейщиков — вполне можно.

— Это не выйдет. Я вот помню несколько описаний, что человека продырявят пикой, а он подтянется по древку поближе к обидчику — и на последних крохах сил кишки обидчику и выпустит.

— Э, Доктор, вы в оружии явно не разбираетесь. Есть пики — броню прошибать, а есть копья с ограничителем — чтоб не доползти так было. Те же рогатины, протазаны — алебарды, наконец. Если не растеряться — в десяток алебард вполне можно морфа и принять и зафиксировать и упокоить. А в Артмузее такого должно быть навалом. И доспехов хватит. А не хватит — в Монетном дворе такое соорудят без натуги. Нет, идея вполне себе живая. Был бы помоложе — сам бы попросился.

Не, ну нифига себе? Алебардщики, а? ОМОН с протазанами… Хотя — тот же Павел Александрович утверждал, что в римском легионе омоновцы не смотрелись бы глупо.

— Вы кстати к повару этому толстому присмотритесь. Такого бы эрудита к нам перетащить — замечает Николаич, пока у меня перед мысленным взором проносятся картины алебардщиков в сияющих надраенных фуражках — мисюрках, проверяющих документики у гастарбайтеров из Крепости…

— Ну, если получится, то позову.

— Будете звать — заодно скажите этому всезнайке, что есть еще четвертый способ выживания — смеется майор.

— Это какой? — я спрашиваю с искренним интересом, потому что сам думал на эту тему — и к своему стыду не придумал ничего.

— Еврейский! Ходишь по пустыне, а тебе кашу с неба сбрасывают!

— Ну, это ж мифология… — я разочарован.

— Ни разу не мифология. Я сам так выживал с сослуживцами.

— И какую кашу сбрасывали? Манну?

— Так далеко не заходило. Ту, которая в армейском рационе — рисовая с мясом, гречневая с мясом — ну и перловая конечно, тоже с мясом. Главное, чтоб банки по голове не попали.

Дима с Николаичем хохочут. Присоединяюсь, когда и до меня доходит…

Отсмеявшись, Николаич очень серьезно говорит:

— Знаете — вот когда так полежишь — много всяких мыслей в голову приходят. Так-то некогда все, дела косяком. А вот когда есть время подумать — по-другому вещи видишь. Мне даже захотелось начать дневник вести.

— Ну, это дело известное. В блокаду люди тоже очень многие дневники писали — событие было настолько из ряда вон выходящее, что хотелось записать все детали, чтоб потом люди другие знали — как оно было — говорю я.

— Блокада когда уж была, сколько воды утекло — замечает опер.

— Сравнивая количество лично мной прожитых лет с количеством лет, прошедших после войны, я понял, что она была совсем недавно. В детстве мне так не казалось, в детстве она была невообразимо давно. А сейчас получается так — что совсем недавно — возражает Николаич.

— Смотря, какая война. Были и попозже.

— Да что попозже. Попозже уже смысла в этих войнах такого не было. Та же Чечня — так и не война вроде, так, восстановление какого-то мистического конституционного порядка и кто воевал там — вроде и ветераны, а формально — и не воевали.