Дом №65 по улице Железнодорожников - Эдвард Ли
Даже когда его член заполнил горло жены, Чак знал, что это не та женщина, на которой он женился. Аррианна никогда не была ханжой, но она никогда не была такой сексуально авантюрной, такой похотливой, такой ненасытной. Женщина, с наслаждением насаживающаяся на его член, теперь соперничала с Флавией в оральных талантах. Если всего несколько недель назад анальный секс казался ему актом милосердия, чем-то, что Аррианна делала исключительно ради его блага, не получая от этого удовольствия и испытывая легкое (хотя и заметное) отвращение. Теперь она сосала его член так, словно в его сперме содержалось лекарство от рака.
Он никак не мог вернуться к Флавии. У него больше не было оправданий своей неверности. Его жена теперь была пресловутой шлюхой в спальне и леди в компании. У него было все, чего он когда-либо хотел от женщины. За исключением того, что она, вероятно, была сумасшедшей. Сейчас, когда его член наполовину вошел в ее горло, ее рассудок был самым далеким от его мыслей. Чак знал, что он мудак, раз так думает, но если безумие заставляет ее трахаться подобным образом, то он желал, чтобы она сошла с ума раньше. Точно так же он относился к женщинам, которые в детстве подвергались сексуальному насилию. Они всегда были менее скованными в постели, и даже получая от этого удовольствие, он всегда чувствовал себя неловко, но не настолько, чтобы остановиться.
Всего лишь во второй раз за время их брака Аррианна предложила Чаку свою задницу. Он чуть не кончил, вспомнив, как это было в прошлый и первый раз. Тесно. Девственно. Когда она повернулась и взялась за лодыжки, а затем облизала пальцы и потянулась назад, чтобы ввести два из них в анус, подготавливая его для него, Чак чуть не излил свое семя на холодную керамическую плитку душа, вместо теплых, восприимчивых чресел своей жены.
Чаку не потребовалось много времени, чтобы забыть о странной собаке в их спальне или о еще более странной сцене, когда его жена, обнаженная и вспотевшая, извивалась на кровати, издавая рвотные позывы во время какой-то странной пантомимы орального соития. Все, что он мог делать, это с благоговением смотреть на округлые щеки ее задницы, когда он медленно вводил и выводил свою эрекцию из ее сжатого ануса. Аррианна повернула голову и посмотрела на него горящими от вожделения глазами. Невероятно, но Чак почувствовал, как его эрекция стала еще больше, угрожая прорвать кожу.
Затем Аррианна вынула его член из своей задницы, повернулась и опустилась на колени. Она лизнула кончик его пульсирующей эрекции и улыбнулась ему. Затем она потянулась назад и выключила душ.
- Помочись на меня, папочка.
- Что?
- Я хочу, чтобы ты помочился на меня!
Она улыбалась, получая удовольствие от жизни, и умоляла мужа помочиться на нее.
Чак не знал, что делать. Аррианна не только никогда раньше не называла его "папочкой", она никогда не увлекалась "водными видами спорта", "золотым душем", или как там еще называли урофилию.
- Я не могу.
- Сделай это, папочка. Помочись на меня!
И тогда это произошло. Золотистая струя вырвалась из его вздыбленного члена и забрызгала лицо Аррианны. Они были в душе, она могла бы быстро привести себя в порядок, но дело было не в этом. Он мочился на прекрасное лицо своей любимой жены и наслаждался этим. Это возбуждало его. Аррианна провела руками по лицу, шее и грудям, омывая свою безупречную алебастровую кожу мочой Чака.
Непрерывный желтый поток стекал по спирали в канализацию. Когда Чак закончил опорожнять мочевой пузырь, она взяла его мужское достоинство в руку и снова ввела его пульсирующую длину между своими губами. Она гладила и сосала его, пока он не взорвался у нее во рту. Его семя вытекло из ее губ и стекало по подбородку. Затем она вытащила его изо рта, пока он продолжал кончать, заливая ее лицо и груди гейзером теплой спермы. У Чака подкосились ноги, когда он смотрел, как она слизывает его сперму с губ и пальцами зачерпывает ее с подбородка в рот. Ему пришлось держаться за дверь душевой кабины, чтобы не упасть.
- Боже мой! Что это было, черт возьми?
Аррианна не ответила. Она была занята тем, что слизывала сперму Чака с кончиков пальцев, как какое-то экстравагантное лакомство, высасывая каждую каплю дочиста, в то время как другой рукой яростно ласкала себя.
- Блюй на меня. Блюй на меня!
- Что? Нет! Я не могу этого сделать! Это отвратительно!
Писать нa лицо своей жены. Это было нормально, даже сексуально, но "римский душ"? Это было уже слишком. Парень должен был провести черту. Что будет дальше? Скат?
Аррианна выглядела ошеломленной. Она быстро вскочила на ноги и выбежала из душа, прихватив по пути полотенце. Когда Чак достаточно успокоил дрожь в ногах, чтобы последовать за ней, он обнаружил, что его жена вернулась в постель. На кровати лежали новые простыни, и она обнималась со старой дворнягой, которую она назвала Дикки, и щенком ретривера, которого он принес домой, чтобы сделать ей сюрприз. Ее глаза были закрыты. Слезы блестели на ресницах и вытекали из уголков глаз, оставляя мокрые дорожки по щекам. Ее нижняя губа дрожала.
- Это была не я.
Чак стоял в дверях, не зная, что сказать.
- Это была не я. Ты ведь знаешь это? Это была не я!
Нет. Женщина, которая попросила его помочиться на нее, а затем попыталась вызвать у него рвоту, была мало похожа на ту скромную молодую леди, на которой он женился. Но Чаку эта женщина нравилась. Она трахалась, как порнозвезда, благодаря ей все его самые сокровенные сексуальные фантазии казались обыденными. Она посрамила Флавию. Он не хотел, чтобы ее изгоняли или подвергали психоанализу. Ему нравилась эта жена. Она ему очень нравилась.
Рэт Джеймс Уайт
Глава 11
Аррианна медленно проснулась от поскуливания маленького щенка, требующего кормления. Пора было выгуливать собак. Эта мысль была такой нормальной, чем-то таким, чего не хватало в их жизни последние несколько дней. Чак был прав. Им нужна была собака, и теперь у них их было две.
Дикки подошел и лизнул ей руку. Теперь он опирался на раненую лапу, хотя и осторожно, слегка проверяя ее на устойчивость, все еще не совсем доверяя раненой конечности. Аррианна взъерошила его пушистую шерсть, и Дикки с энтузиазмом завилял хвостом. Щенок ревниво почесывался у изножья кровати.
-
