Атилла - Волхв

Бедняга парнишка исполнил то, зачем его послали, и теперь ему придется сидеть в подвале, пока все не закончится, если, конечно, наемники не захотят устроить массовый расстрел. Увы, это было вполне возможно — нет свидетелей, значит, нет и преступления. Если наемники ворвались в монастырь с оружием, взяли монахов в заложники, то это значило, что святого для них нет, и вряд ли их хоть что-то остановит. Слово «мораль» для них не существует, как и слова «бог», «душа», да и множество других, несущих главный смысл в жизни, для этих людей есть только целесообразность и приказ. Встречал он таких на службе. Пустые люди, внутри которых растет чернота, ибо черное всегда замещает светлое. Хорошо еще, что видно по повадкам, они бывшие военные, а не обычные бандиты, те вообще после себя только мертвых оставляют.

Он прошел сквозь дверь и оказался в коридоре, здесь обнаружился еще один наемник, сидящий на стуле, этот, похоже, дремал, по крайней мере, аура была у него спокойна, правда, хоть и была такой же испорченной, как у остальных.

Буров задумался. Все было как-то неправильно, словно специально сделано так, чтобы он себя показал. Сначала проверили, послали трех снайперов, убедились, что способен за себя постоять, после этого предложили задачку сложнее, при этом наемники явно являлись расходным материалом, ему словно предлагалось их убить. Кто-то стоял за этими вооруженными парнями, кто-то, кому было очень интересно узнать, что он из себя представляет. Тихомир вернулся обратно, осмотрел подвал и понял, что его затея с подземным ходом глупость, монахов как раз заперли в ту ее часть, где находился подземный ход. Если он пройдет через него, то выйти в монастырь не сможет, окажется среди монахов за запертой дверью. Можно, конечно, вывести по подземному ходу монахов из монастыря, только это ничего не даст: ни одной проблемы не решит, а только все усугубит.

Увидят наемники, что монахи исчезли, сразу насторожатся, будут наготове. Нет, точно этого делать не стоит. Да и игумена, если верить парню, ему никак не освободить, так как того держат в кабинете, в качестве заложника. А кабинет на втором этаже, точно засветишься, пока будешь подниматься по лестнице. Надо бы его проведать, посмотреть, как у него дела.

Тихомир скользнул вверх через перекрытия в кабинет настоятеля, здесь находилось пять человек. Настоятель был здесь, его аура резко выделялась среди других цветом и размером. Игумен ему нравился, он действительно верил в бога, и это помогало ему даже сейчас. Если судить по спокойной ауре, то он был абсолютно уверен в том, что все закончится хорошо.

Настоятель сидел в кресле у стены и что-то говорил. Жаль, в астрале невозможно что-то услышать. Хоть кто-то когда-то рассказывал ему, что некоторым магам удавалось и это. Итак, семь наемников: трое у ворот, трое в кабинете, и один в подвале сторожит монахов. Если верить Артуру, еще двое контролируют деревню, не позволяя никому там поднять шум или позвонить в город. Итого девять, а он один.

Из представителей власти есть только участковый, но он напуган, потому что хорошо понимает, что с пистолетом против специально обученных, хорошо вооруженных наемников ничего не сможет сделать. У него получится только красиво умереть, но на это полицейский не пойдет, в его семье трое детей, кто их будет растить и поднимать? Государство? Так ему все равно. В детский дом, конечно, детей определят, только еще ни один детдомовец не сказал, что в этом заведении ему было хорошо, а вот то, что там живется плохо, все говорят. Да и судьба у тех, кто прошел через детдом, редко счастливая, слишком много гадости им приходится пережить в раннем детстве, когда психика еще не сформирована.

Так что как спасение утопающих, дело рук самих утопающих. То есть ему спасать себя и других. А как он будет это делать, в принципе неважно. Жаль, что зверей не натравить, придется самому. Неприятно, конечно, но куда деваться?

Что ж, и такое в его жизни тоже бывало. Приходилось убивать. Только он надеялся, что все осталось в прошлом, однако, как-то вот все возвращается. Буров тяжело вздохнул и пополз к стене среди высоких лопухов и крапивы, думая о том, как он будет спасать монахов. Правда, некстати, вспомнилось другое. Как-то Тихомир в одной экзотической стране пришел к одному святому и задал простой, но очень важный для него вопрос.

Буров тогда еще мало что понимал в том, что происходит с его жизнью и им самим после ранения. Он спросил:

— Почему в этом мире так много зла, боли, несчастья?

Ответ его поразил.

— У меня тоже есть для тебя несколько вопросов, русский, — святой улыбнулся. — Ответишь на них, найдешь ответ и на свой вопрос. Скажи, если бы не было боли и страдания, чтобы произошло бы с людьми?

— Они жили бы богато и счастливо, — ответил, недоумевая, Тихомир. — Никто никого бы не обижал. Этот мир стал бы раем. Когда-то он был таким, пока не пришел в него человек и не начал убивать. В христианстве это называется грехопадением.

— Почему же сейчас люди не живут счастливо? — спросил святой. — Почему, как только людям становится хорошо, они начинают искать для себя опасные развлечения, принимают наркотики и алкоголь? Но стоит начаться плохим дням, как они снова начинают ценить любовь и дружбу, материнство и чужую жизнь?

— Я не знаю ответа, — развел руками Буров. — Если бы знал, то не пришел бы к вам со своими вопросами.

— Плохо, что ты этого не понимаешь, но я помогу тебе, — святой снова улыбнулся. — Представь на мгновение, что ты бог. Скажи, как бы ты заставил человека двигаться к нужной тебе цели?

— Нужно его заставить или поманить чем-то вкусным, — ответил Буров. — Другого способа нет: только кнут или пряник заставляет человека двигаться.

— Вот ты и ответил на свой вопрос, — святой посмотрел на небо с улыбкой, словно ожидая сверху какого-то сигнала. — Что может заставить меняться человека лучше боли и страдания? Ответ — ничего. Голодные, больные, разуверившиеся в жизни, двигаются, рассуждают, ищут ответы, думают. Они, как и ты, хотят все изменить, размышляют о том, что сделать, чтобы и им и их близким стало хорошо. А сытые и довольные лежат и ничего не делают, не заставишь их двигаться никуда. Теперь, когда ты побывал богом, ответь, можно ли обойтись без боли и страдания?

— Получается, что нет, — вздохнул Тихомир. — Только кнут заставляет двигаться людей в нужном направлении.

— Вот ты и понял, — улыбнулся отшельник. — Для всего человечества невозможна жизнь без страдания, но для одного человека это вполне реально. Начни двигаться в правильном направлении, и тебя не будут направлять болью и несчастьями. Бьют только того осла, который не хочет идти туда, куда нужно, а тому, что идет правильно, дают овес и другие лакомства. Но без страдания ты сможешь пройти только один, потому что у каждого своя дорога. Ни друга, ни любимого не проведешь по своему пути, даже если расскажешь, как все устроено. Даже если они тебя услышат и поймут, и пойдут по правильному пути, но это будет их путь, не твой. И запомни: если тебе плохо, больно и одиноко, значит, ты идешь не туда.