Хуан Марторель - Сатанель. Источник зла

— Да, — подтвердил его наставник, — всюду, куда бы он ни приехал, он является нашим посланником. Он великий путешественник, — улыбаясь, добавил Сен-Жермен. — Он совершенствовал свои познания в алхимии у суфиев, во время одной из поездок в далекие земли. От них он узнал многое из того, что сегодня знает.

— Как вы думаете, что именно он хотел мне сказать? Его слова показались мне странными.

— Скорее всего, ничего особенного это не значило. Я склонен думать, что так он позавидовал твоей молодости, только и всего. Хотя, кто знает… — Он загадочно улыбнулся. — Говорят, что Лульо может предвидеть будущее.

Уже дома Ги де Сен-Жермен с гордым видом Предъявил ему манускрипт.

— Это краткое изложение алхимических экспериментов Лульо. Здесь он разъясняет, как преобразовывать материю и описывает свои достижения. Прочитав все это, ты поймешь, что его подход очень близок к нашему. Ах да, ты должен приступить к созданию своей собственной копии этого труда, которую сможешь забрать с собой, когда придет время тебе возвращаться в родной город.

Арман де Перигор улыбнулся, вспомнив, что тогда он, искренне благодарный своему учителю, тоже улыбнулся.

Собор остался далеко позади. Поглощенный своими мыслями Арман шел по улицам Лиона, и сладостно щемящее чувство, которое неизменно порождали воспоминания об ушедших временах, не давало ему покоя. Ноги сами привели его к дому Клода Сенешаля, одного из самых уважаемых врачей в городе. Клод и Арман были друзьями, и Сенешаль часто поручал Перигору составление лекарств и препаратов. Среди клиентов Перигора были еще три городских эскулапа и множество лекарей из окрестностей Лиона, чьи посыльные в любое время суток стучали в его дверь. Так он зарабатывал на жизнь, а в его лаборатории было все необходимое для алхимика, а также то, без чего не мог обойтись фармацевт.

Он остановился перед дверью друга и, скосив глаза на длину теней, прикинул, что уже около пяти часов. Вполне удобное время, чтобы нанести другу визит, а заодно захватить сегодняшние заказы. Все врачи в конце рабочего дня присылали в его лабораторию учеников со списками необходимых лекарств. Впрочем, Арман и сам регулярно наведывался к своим клиентам, собирая заказы.

— Да, он дома, — ответила открывшая дверь служанка. — Сейчас он с пациентом. Слава Богу, последним на сегодня. Он, поди, не знает даже, какой сегодня день… — Женщина сокрушенно покачала головой. — Пойду скажу, что вы его ждете.

Перигор улыбнулся и вошел в дом. Он давно знал Агнес, служанку четы Сенешалей — та всегда найдет повод поворчать. Опустившись на скамью у стены в комнате, где пациенты обычно ожидали приема, он вытянул уставшие ноги и огляделся. Все в доме врача говорило о достатке, приносимом ему профессией, которого Клод Сенешаль, вне всякого сомнения, заслуживал. Он был старше Армана, — ему было что-то около тридцати пяти, — и Перигор отлично знал, какие усилия его друг прилагает для того, чтобы оставаться в первых рядах представителей своей профессии. Он не только регулярно устраивал встречи всех врачей округи, но и часто наведывался в Париж, чтобы быть в курсе последних достижений медицины.

Арман знал и о его пятнадцатичасовых рабочих днях, и о том, как в разгар зимы он готов ринуться по вызову в любую из окружающих Лион крошечных деревушек, и о пациентах, которые даже ночью стучат в его дверь, лишая друга сна и отдыха.

Отец Сенешаля также был врачом, и именно ему доверяло заботу о своем здоровье семейство Перигоров. Арман помнил, как он, еще малыш, горя от температуры или страдая болями в животе, лежал в постели, когда над ним склонялась внушительная и внушающая трепет фигура. Он до сих пор помнил тот страх, который испытывал при виде длинной бороды врача и ланцета в его руке.

С его сыном он познакомился уже после возвращения из Парижа. Едва завершив оборудование своей лаборатории, Арман узнал, что Клод Сенешаль недавно начал прием больных, и отправился к нему с визитом. Врач решил поручить юному алхимику изготовление отваров и лекарств и таким образом стал его первым клиентом.

— Пока что заказов у меня очень мало, — засмеялся он, — но этот рецепт позволит тебе официально вступить в должность фармацевта. — Он протянул ему только что заполненный бланк. — Это для моей жены. Ее мучают головные боли.

С тех пор их взаимная симпатия и дружба росли и крепли.

Арман услышал, как отворилась и захлопнулась дверь, а затем звук приближающихся шагов. Клод Сенешаль очень разумно устроил свою приемную. Из комнаты ожидания пациенты попадали в крошечную комнату, в которой стоял лишь стол и несколько стульев. Там врач беседовал с пациентом и расспрашивал его о симптомах заболевания. Отсюда еще одна дверь вела в следующую комнату, где врач осматривал пациента. Таким образом, Сенешаль лишал тех, кто ожидал своей очереди, возможности слышать рассказ пациента, а также его порой неизбежные крики и плач. Он также оборудовал отдельный выход, что позволяло больным после приема попасть сразу на улицу.

Дверь в комнату ожидания отворилась, и Арман увидел врача: тот вытирал руки полотенцем.

— Арман, друг мой! Самое время выпить по стаканчику вина. Честно тебе признаюсь, это то, что мне сейчас нужно, — с усталой улыбкой добавил Клод. — А кроме того, нам нужно поговорить. Новости из Парижа.

Он провел его в соседнюю с кухней комнату; там мужчины и расположились за столом. В кухне горел очаг, здесь было тепло и уютно. Агнес подала им вино, мед, чтобы подсластить вино, пирожки, хлеб и миску с орехами. Два дня назад друзья сидели за этим самым столом, обсуждая последние новости из Парижа: смерть на костре последнего великого магистра ордена тамплиеров Жака де Моле, обвиненного в ереси.

— Как я тебе уже сказал, — заговорил Сенешаль, сделав большой глоток вина, — из Парижа поступили свежие новости. Сегодня около часу дня ко мне на прием приходил Перотт. Ну, ты знаешь, полицейский пристав. Его уже несколько дней мучает сильный кашель. Один из рецептов, которые я тебе написал, предназначен для него. Да ладно, это неважно. Так вот, он рассказал мне, что прежде чем взойти на костер, де Моле публично отрекся от всех признаний. Он сознался в том, что страх перед пытками оказался сильнее его самого, и что именно страх заставил его признаться во всем, чего от него добивались его истязатели. Он попросил своих товарищей тамплиеров простить его за слабость.

Арман со вздохом облегчения откинулся на спинку стула.

— Слава Богу, — прошептал он. — Хотя пользы нашему делу от этого немного, но, по крайней мере, его заявление смоет позор с имени ордена.