Лео Перуц - Шведский всадник. Парикмахер Тюрлюпэ. Маркиз Де Боливар. Рождение антихриста. Рассказы

Церковная дверь была заперта, и он со всех ног побежал в свой домик за ключом, радуясь, что накроет воришек на месте преступления. Он был так уверен в себе, что не стал никого звать на помощь, а с громовым криком «Стой!» ворвался в церковь. Из всего имеющегося на свете оружия у него была при себе одна-единственная восковая свеча.

Сквозной порыв ветра тут же задул ее. Отважный священник сделал два-три шага в полной темноте, но тут ему в лицо ударил луч масляного фонарика. Затем его осветили с ног до головы, а потом он и сам увидел человека, в упор наставлявшего на него фонарик — и пистолет!

Крик замер у него на губах; в крайнем испуге он смог лишь прошептать:

— Слава Иисусу Христу!..

— Во веки веков! Аминь! — с вежливой насмешкой произнес вооруженный человек. — Высокочтимый господин, мне очень жаль, что я вас так испугал. К сожалению, я не имею чести знать господина настоятеля, а потому сам себя пригласил к нему в гости.

Лишь теперь священник разглядел, что лицо незнакомца прикрыто маской, и ему стало ясно, что перед ним один из святотатцев. Нужно сказать, что до этого момента священник не очень-то верил слухам о столь закоренелых преступниках. От ужаса у него едва не остановилось сердце. Пока он в оцепенении взирал на грозного насмешника с пистолетом, отворилась тяжелая, окованная железом и увешанная иконами дверь алтаря, и оттуда вышли трое мужчин, лица которых были обмотаны до глаз платками. Двое тащили тяжелое распятие, а третий — корону со статуи Богоматери, кадильницу и точно такой же фонарик, как и у человека с пистолетом.

— Во имя Иисуса, как может быть, чтобы железная дверь не устояла? — вырвалось у дрожащего от страха священника. Ему было, чему удивляться: массивная дверь была заперта на надежные засовы с замками, а единственный ключ висел на цепочке у него под сутаной.

Бандит в маске опустил пистолет и слегка поклонился, всем своим видом показывая, что слова священника весьма польстили ему и что он пожелал поблагодарить его за столь высокую оценку своего мастерства. Затем он сказал:

— Высокочтимый господин должен знать, что железная дверь для нас все равно что паутина. Мы встречали преграды и посложнее.

Тут он повернулся к своим товарищам.

— Быстрее, у нас нет времени! Не стоит больше досаждать господину настоятелю нашим присутствием…

Священник бессильно наблюдал, как грабители складывают в мешок распятие и корону. Он сознавал, что его долг хранителя святынь повелевает ему, жертвуя своей жизнью, поднять шум, позвать на помощь и попытаться бежать за драгунами. На крайний случай закричать так, чтобы за милю было слышно… Но у него не было сил. А потому он продолжал стоять, не шевелясь и молитвенно сложив руки на груди.

— Все эти вещи — пожертвования нашего милостивого господина графа, — пробормотал он осевшим до полушепота голосом. — Неужели вы хотите украсть их? Он подарил их не людям, а Богу.

— А вот и нет, — хладнокровно возразил атаман. — Господин граф подарил Богу только то, что роздал из своих богатств беднякам. А все остальное он дал миру, и я всего лишь беру свою долю.

— Но ведь ты совершаешь страшный грех! Это же святотатство! — простонал священник. — Не пачкай святые вещи своими грязными руками, не то Бог проклянет тебя на веки вечные!

— Высокочтимому отцу настоятелю не следует заботиться о моих грехах, — сказал атаман, и чувствовалось, что он улыбается под своей маской. — Скорее, многие другие заслуживают его заботы. Но разве не бывает других грехов — такого, например, когда один монах пожелает как женщину другого?

И тут священнику стало ясно, что устами бандита говорит сам дьявол. Ибо только архилжец и недруг Божий мог вложить такое изощренное оскорбление в уста человеку. Честный священник сам побоялся бы и подумать о такой мерзости. Он отступил на шаг, торопливо перекрестился и пробормотал с ужасом по латыни:

— Сатана, Сатана! Recede а me! Recede![12]

— Зачем же так, господин? — спросил бандит в маске. — Я вас не понимаю. Я не знаю латыни — жаль, но мне не довелось учиться.

— Я сказал, что в тебя вселился дьявол! — смело ответил ему священник. — Это он говорит из твоих уст!

— Мой высокочтимый господин, попрошу вас об одном: не надо кричать так громко, не то люди могут услышать. А я, знаете ли, хоть и присваиваю церковное имущество, но не люблю проливать христианскую кровь, — строго предостерег его атаман. — А если даже допустить, что в меня вселился дьявол, так и это случилось по воле и указанию Бога. Ибо без Божьего попущения никакой дьявол не войдет даже в свинью. Об этом написал сам святой Матфей в Евангелии.

Он повернулся и пошел вслед за своими товарищами. Священник смотрел ему вслед и соображал, по каким приметам он смог бы описать этого человека королевской страже.

«Выше среднего роста, — замечал он, — лицо скорее всего узкое. Эх, не было бы на нем этой маски! Волосы кудрявые, шляпа с белым кантом, черный плащ, окаймленный светлым мехом. Вот и все! Маловато для подробного доноса!»

Тем временем атаман взял из рук своего товарища кадильницу и внимательно осмотрел ее. Потом вдруг вернулся к священнику.

— Я вижу, почтенный господин занимается пчеловодством, — сказал он добродушным тоном. — И сколько же у вас ульев, позвольте узнать?

— Всего три, — ответил священник, а про себя добавил еще несколько примет: «Узкие кисти рук, словно у дворянина. Длинные, чувствительные пальцы. Подбородок гладко выбрит». После чего продолжил вслух: — Они у меня на лугу за домом.

— Три улья, — повторил атаман. — Они наверняка приносят вам от пятнадцати до восемнадцати мерок весеннего меду!

— Нынче дали всего десять с половиной, — вздохнув, возразил священник.

— Маловато! — сочувственно отозвался атаман святотатцев. — А ведь год-то выдался такой, что пасечнику лучше и пожелать нельзя: и тепло, и ветерки прохладные бывают, и сильная роса. А прошлая осень была сухая, да и зима достаточно снежная. В чем же дело?

— Да вот, несчастье у меня, — пожаловался священник, мысли которого невольно заметались между кражей церковных драгоценностей и своим пчелиным хозяйством. — Все мои пчелиные семьи поразила кишечная чума.

— А вы что, не знаете средства от кишечной чумы?

— Не знаю, — признался священник. — Кажется, его вообще нет. Так что болезнь идет своим ходом.

— Так запомните, дорогой господин! Натертый тимьян с лавандовым маслом разведите в сахарной воде и этой настойкой подкормите пчел. Это хорошо помогает — средство испытанное.