Роберт Джонсон - МЫ: Глубинные аспекты романтической любви

Тристан и Изольда в разговоре с отшельником Огрином не раскаялись в содеянном, а возложили всю ответственность на волшебное зелье. Поговорив со старцем, они вернулись в лес.

Вскоре один хитрый лесник обнаружил в лесу их хижину, со всех ног побежал прямо в Тинта-жель и за небольшое вознаграждение пообещал показать королю место, где скрывались беглецы. Приблизившись к укрытию, король спешился крадучись, стал подбираться к жилищу, сжимая в руке меч. Но, войдя внутрь, он обнаружил любовников, спящих одетыми на полу, а между ними лежалЪбнаженный меч Тристана. Их лица были чистыми и невинными.

Тогда король сказал себе:

"Боже, я не могу их убить! Они так долго жили в этом лесу, и, если бы они любили друг друга грешной любовью, разве они положили бы между собой меч? Разве не известно всему миру, что обнаженный меч, разделяющий два тела, служит порукой и охраной целомудрия? Если бы они любили друг друга грешной любовью, разве спали бы они так непорочно?"

Тогда Марк снял перстень со своей руки и надел его на палец Изольды. Подняв с земли меч Тристана, он положил на его место свой собственный. Таким образом он дал им знать о примирении и прощении.

Проснувшись, Тристан и Изольда обнаружили королевский перстень и королевский меч. Возникший сначала страх постепенно стал уступать место удивлению. Королевская милость смутила их так сильно, как не могла смутить королевская ненависть. В первый раз Тристан усомнился в своей правоте; ему очень не хватало дядиной любви и дружбы.

"Но,- подумал он,- тогда он отберет у меня Изольду! О чем я думаю?! Как я смогу это перенести? Пусть лучше король заколет меня спящим, ибо своей милостью он разбудил мой разум!"

Тристан думал о тех временах, когда Изольда была королевой и женой Марка, когда она жила во дворце, одевалась в тонкие шелка. Здесь, в лесу, она живет, как рабыня, растрачивая свою молодость на дикую жизнь в убогой хижине.

"В самом деле,- думал Тристан,- она его жена. Она королева по воле Божьей; она обвенчана и коронована перед лицом королевского двора. Естественно, я должен вернуть ее королю".

Но всю ночь он маялся в нерешительности, томимый тоскливыми предчувствиями.

В свою очередь Изольда думала так:

"Тристану следовало бы жить в королевском дворце, окружив себя преданными.^слугами. Ему нужно совершать славные подвиги; а он из-за меня забыл о своем рыцарстве, он превратился в изгнанника, на него идет охота во всем королевстве. Жизнь его стала пустой и полной опасностей!"

Тристан и Изольда решили, что должны вернуться к королю.

Но Тристан сказал:

"Королева, что бы ни случилось, куда бы я ни отправился, я останусь преданным только тебе, ибо я могу служить только единственной любви".

Любовники отправились к лесной опушке, где жил отшельник Огрин. Увидев их, он воскликнул:

"Друзья мои> не те ли вы самые люди, которые, будучи здесь, раскаивались в своем сумасшествии? Тристан, сын мой, неужели ты решился вернуть королеву и просить королевской милости?"

Тристан ответил ему: "Огрин, друг мой, в нашей любви нет никакого раскаяния. Но я бы не хотел, чтобы Изольда томилась из-за меня в этой жалкой и убогой хижине. Умоляю тебя, друг мой, пошли королю известие о том, что, если он захочет взять Изольду, я готов ее ему вернуть. И если он захочет видеть меня своим вассалом, я готов вернуться, чтобы служить ему верой и правдой, как только могу".

Огрин встал перед алтарем и долго молился и прославлял Бога. Затем добрый старец составил послание королю в такой изящной и утонченной форме, на какую только был способен, и тем же вечером отправил его.

Получив послание, король собрал на совет баронов и приказал вслух зачитать его. Выслушав, бароны сказали:

"Король, позволь королеве вернуться и остаться подле тебя. Что же касается Тристана, разреши ему покинуть эту страну и служить королю Франции или королю Норвегии. Ибо, если он вернется в Тинтажель, возникнут разные сплетни и слухи, которые нанесут урон королевской чести".

Так король и сделал. Он дал знать Тристану, чтобы тот доставил королеву в назначенный день и час к речному броду, а сам покинул землю Корнуэльса и отправился искать счастья в других странах.

Наступил день, когда Тристан должен был вернуть Изольду. Возлюбленные сидели в прекрасном тихом уголке в лесной чаще и горько плакали. Но прежде чем отправиться на встречу с королем, они дали друг другу клятву, которая звучала так:

"Королева,- сказал Тристан,- где бы ни пролегал мой путь, я буду посылать тебе вестников. И как только ты дашь знать, что я нужен тебе, я тут же вернусь, какому бы господину я ни служил, как бы далеко я ни находился".

Изольда дала Тристану перстень из зеленой яшмы и сказала:

"Мой друг, вот перстень из зеленой яшмы. Возьми его из любви ко мне и носи его на пальце. А если кто-нибудь придет ко мне и станет утверждать, что явился от твоего имени, я не поверю ему до тех пор, пока он не покажет мне этот перстень. Но как только я его увижу, ни одна сила, ни один королевский запрет не помешают мне сделать то, о чем ты меня попросишь, будь то мудрость или безумие".

После возвращения Изольды в королевстве вновь наступили счастливые дни, и все население Корнуэльса жило в мире и согласии. Однако вероломные бароны по-прежнему говорили недоброе об Изольде. Они считали, что она и Тристан принесли много зла королевству, и эти слова дошли до ее ушей. Изольда потребовала от своего мужа и короля того, что вправе была требовать,- испытания перед Богом. Оно состояло в следующем: до красного каления нагревали стальной прут. Изольда должна была поклясться в искренности своих слов перед святыми мощами. После клятвы ей следовало взять в руки этот раскаленный прут. Если она говорит правду, Бог не допустит ожогов на ее руках (об этом знает каждый добрый христианин). Если же она лжет, раскаленный прут сожжет ее руки. Имея такие неоспоримые доказательства ее неверности, недоброжелатели получат все основания отправить ее на костер.

Изольда отправила Тристану письмо с просьбой помочь ей осуществить тайный план. Когда наступил назначенный для испытания день, Тристан высадился на берег, переодетый в лохмотья нищего странника.

Все было подготовлено к началу испытания: пылал жаркий огонь костра, рядом под охраной находились святые мощи, а неподалеку уже был приготовлен позорный столб, заботливо обложенный сухим хворостом. Перед тем как сойти с лодки, королева указала на переодетого Тристана и сказала одному из рыцарей:

"Подведи ко мне этого бедного странника, чтобы он перенес меня через грязь, ибо я хочу предстать перед людьми, не замарав своей длинной одежды".