До и После. Миражи (СИ) - Кросс Талани

«Если собираешься уходить навсегда – уходи быстро», – сказал он себе.

– Я передам ее. – Ребекка убрала фотографию в карман. – Я позову твоего друга. Подожди здесь, не хочу, чтобы Лана случайно тебя увидела.

Глаза 35 (ДО) Проект «Вихрь»

Алисия сидела и перелистывала распечатки, глядя на них уже совсем по-другому: они больше не были набором анонимных данных. А теперь все преобразилось.

Она взъерошила волосы и откинулась на спинку стула. Сегодня внутри черепа опять что-то копошилось, зудело. Она начала массировать лоб. Конечно же, это не помогало.

Когда несколько дней назад пазл из цифр и букв сложился – головная боль оставила ее. Алисия тогда наивно решила, что теперь так и будет. Она разгадала загадку, значит, голова больше не будет болеть, пропадут навязчивые мысли, исчезнут фантомные шорохи, которые пугают ее по ночам, не будет больше зуда и странных снов.

Но она ошиблась.

«Ничего, скоро все это закончится…»

И не только это. Закончатся и такие придурки, как ее начальник, который мог вломиться без стука и смешать ее с дерьмом, не имея на это никакого права. Если б он сейчас показался на пороге, несмотря на зуд в голове, она встретила бы его с улыбкой.

«Твоя жизнь в моих руках. И жизни остальных. Только вы пока об этом не знаете».

Было так приятно думать об этом. Она расплылась в улыбке, уперлась затылком в спинку стула и прикрыла глаза. От мыслей о мести копошение в мозгу стало чуть глуше. Алисия усмехнулась.

Смесь из желчи и ненависти – отличное обезболивающее!

Контроль над собой и над жизнью почти восстановлен.

В этой долбанной засекреченной конторе только и оставалось, что ходить по струнке, исполнять приказы и зарываться в бумажки. А ведь она могла сделать куда больше, чем ей доверяли. Но с самодовольным придурком-начальником ей ничего не светило. Она спокойно могла занять его место, и отдел только выиграл бы от этого. Возможно, он сам это понимал, поэтому окружил себя лизоблюдами вроде Итана.

«А Мейнор уже мертв… – холодно подумала Алисия. – Лучше бы на его месте был Итан. Хотя, он и так скоро там будет. – Она подалась вперед, нашла файлы Мейнора и уже в который раз пробежала по тексту глазами. – Проект «Вихрь», четвертая группа, номер восемнадцать, применен код «2еК4Ма».

Код «2еК4Ма» – первый код, давший хоть какие-то плоды.

Грандиозного прорыва не случилось, но все-таки прогресс был! У одних испытуемых были отмечены улучшения физических и умственных показателей при разных видах нагрузки. Но у многих все так же наблюдалось лишь ухудшенное самочувствие. Двое погибли сразу. Формально – один. Если не считать тех, кто перенапрягся на тестах и…

О них думать не хотелось. Алисия бросила распечатку на стол.

Жена того мужика сильно помогла в этих исследованиях. Как и он сам. Это же надо, перезапустить бабе мозги! Да еще в одиночку!

«Кто-то, видимо, брал работу на дом, – с ухмылкой подумала Алисия. – Интересно, где он сейчас? Нашли они его или пока нет? В любом случае, спасибо ему за труды. И за приятный бонус – идеальную подопытную».

В коридоре послышались голоса. Алисия машинально обернулась на звук.

«Обедать идут».

Пора было уже и ей направиться к Итану. Он будет ждать ее в кабинете, в предвкушении маленьких плотских радостей. Вот только получит не то, чего ожидал.

«Говорить ли ему про Мейнора? Или не стоит?» – Алисия нахмурилась. Ее радовала мысль, что Итан наконец-то узнает, что Мейнор мертв. Ему будет больно. Хотя ему будет больно и без того. Уж она-то постарается.

Алисия бросила последний короткий взгляд на раскиданные папки.

«Пускай валяются. Теперь это не имеет значения».

Она поднялась, направилась к двери и уже коснулась ручки, но замерла.

«Сумка!»

Вернулась к столу, подхватила с тумбочки сумку, сунула руку внутрь и нащупала рукоятку.

«На месте, – улыбнулась и похлопала себя по карману. – Шприц тоже. Теперь я готова. Теперь можно идти».

***

Алисия шла по коридору против течения. Все, кто встречался ей на пути, торопились в столовую и понятия не имели, что этот обед может стать последним безмятежным обедом в их жизни.

Она улыбалась. Как же приятно! Идти вот так, против всех. Против потока. Ей многое сегодня нравилось. Возможно, потому что этот день мог стать последним.

«Как и любой другой день. Каждый может стать последним».

Стоило начать думать о воплощении своих замыслов, как в голове прояснилось, она перестала болеть. Странное дело. Но все это только лишний раз подтверждало, что назад пути уже нет.

Кто бы мог подумать, что несколько месяцев назад она планировала самоубийство. Скучное, обычное, глупое. Какой же она была дурой! Она ведь воплотила бы задуманное, не приснись ей тогда та странная девочка. А потом эти громкие навязчивые мысли… Они измучили, но преобразили ее. Изменили сознание.

В какой-то степени, конечно, ее план и остался планом самоубийства, но он засиял новыми красками, ведь теперь она пойдет ко дну не одна. А может, и не пойдет. Кто знает, что будет дальше?

Может, она изменит мир, преобразит его. Никто не знает, чем все обернется.

«Ты знаешь, Алисия. Ты все на самом деле знаешь».

Глава 36 (ПОСЛЕ) Детская площадка

Макс сидел на одной из многочисленных лавочек у детской площадки. Детей в лагере хватало: парочка совсем мелких, с десяток постарше и трое подростков, которые в новом мире стали совсем невыносимы.

Макс не стремился к тому, чтобы обзавестись семьей, детьми. Он никогда не знал, что это такое – «настоящая семья». Он никогда не верил улыбающимся людям с плакатов, из рекламы или кино, изображающим счастливые семьи. Отовсюду сквозило фальшью. Поэтому, когда Кишан утвердил положение о том, что дети в лагере – общие, Макс не стал голосовать против.

Дети теперь не жили в семье. Они жили так, как до этого все дети в этом месте – под присмотром взрослых, в соответствии с разработанным распорядком дня, соблюдая установленные правила. В конце концов, это же бывший детский лагерь.

Родители, конечно, продолжали общаться с ними, но не имели особого статуса. Детей воспитывала община. Кишан даже организовал что-то вроде школы. Предметы теперь были иными, но и от привычных до конца не отказались. Мелких учили чтению и счету – это пригодится всегда. Нужно ведь уметь считать патроны и читать надписи на банках с консервами.

Макс поддержал инициативу, потому что верил Кишану. Верил, что тот знает, как будет лучше. Но Орифа… Орифа, конечно же, была против.

«Мы не выбираем, в какой семье родиться, но потом можем выбрать, в какой семье жить. А иногда семья сама выбирает нас».

Тогда он не понял ее. Да и думать не хотел на эту тему. Лишь в одном Макс не сомневался: если бы он мог выбрать себе мать, то выбрал бы Орифу.

Естественно, она говорила совсем о другом, не о выборе матери или отца, но дальше этих размышлений Макс никогда не хотел заходить.

Сейчас, когда Макс сидел на лавочке и глядел на малышню, мысли сами собой текли дальше. Мальчик по прозвищу Хорек играл отдельно от остальных, вертел в руках грязную плюшевую игрушку, в честь которой и получил свое прозвище.

«А ведь у мелкого есть имя, которого никто не знает», – подумал Макс.

Когда его собственная мать ушла, Макс так же замкнулся. Тоже ни с кем не разговаривал несколько месяцев. А взрослые быстро сдались. Они вообще быстро сдаются, когда ребенок ведет себя не так, как они ожидали. Вместо плюшевой игрушки у Макса было дерево во дворе. Макс взбирался на него и представлял, что дерево – живое, что оно волшебное и может тебя слышать. С дерева было видно дорогу и соседние дома. Оттуда Макс наблюдал за другими людьми.

Почти всегда разочаровывался.

Разговорить Макса смогла только школьная учительница по рисованию, которая не приставала с расспросами, как другие, просто садилась с ним рядом и рисовала что-то на соседнем листке. Часто ее рисунок дополнял его каракули. Так они и общались, пока в один из дней Макс сам не заговорил. Даже не заметил, как попросил еще несколько карандашей другого цвета. Она лучезарно улыбнулась ему, и только тогда он понял, что произошло. Она нашла к нему ключик и аккуратно отперла двери. К Хорьку же ключик никто подбирать не собирался. От него требовали диалога, к которому тот был не готов.