Сергей Пономареко - Седьмая свеча

  Степан внимательно посмотрел на Глеба, а тот почувствовал, как по спине побежали мурашки, ему вдруг стало холодно. Он вспомнил, как приоткрылись веки у покойной на кладбище, и ему тогда показалось, что она смотрит на него. Мгновенно пересохло в горле. Степан, почувствовав настроение Глеба, разлил водку по рюмкам и произнес краткий тост:

  — Чтобы враги подохли! — выпил, не ожидая Глеба, и тот поспешно последовал его примеру. — Продолжим или хватит? — закусив маслиной, спросил он у Глеба.

  — Продолжим! — твердо сказал Глеб.

  — Видишь, как на тебя подействовало сказанное мной, а если бы ты все это знал заранее — тогда, в деревне, — как бы это отразилось на твоем душевном состоянии? — вкрадчиво спросил Степан. — Так что не думай об этом, а посчитай все бредом и забудь. Давай лучше еще выпьем, — и снова наполнил рюмки.

  «Мальчишник» затянулся до позднего вечера, и вскоре, забыв обо всем на свете, они стали вспоминать студенческие годы, курьезные случаи из того времени и словно сбросили с плеч по десятку прожитых лет, отделявших их нынешних, приземленных, от тех, сумасбродных и непредсказуемых. Неожиданно Степан поднялся и сказал:

  — Сегодня за нашим столом нет женщин, но это не значит, что их нет в наших сердцах. Давай выпьем за твою Олю, чтобы ей сейчас икнулось и стало очень хорошо. Пусть темные, враждебные силы сгинут — они не всесильны — и в следующий раз за этим столом с нами будет она, здоровая и веселая. За ее здоровье! — Он одним махом выпил рюмку до дна.

  Глебу стало неловко, так как за сегодняшний вечер он даже не вспомнил об Оле, а она лежит сейчас, бедняжка, в реанимации и борется с тем, чему он главный виновник. Степан — мужик! Степан — это сила! Хорошо иметь такого друга, который не бросает его одного, несмотря ни на какие невзгоды! Глеб вдруг почувствовал, что на глазах выступили слезы. Он, шатаясь, встал и сказал:

  — Спасибо, Степа! Ты настоящий друг! А сегодня ты сделал… — не находя слов, способных выразить его чувства, он, раскинув руки, как будто обнимал громадный шар, — такое, такое… Я перед тобой в долгу за Олю, за себя… За нашу дружбу! Пусть ничто ее не омрачит и не нарушит!

  Степан поднялся. Они выпили и по-мужски расцеловались.

Глава 12

 Маня, противно хихикая, схватила его за руку и потянула в темную чащу, за которой было кладбище. Глеб пытался вырваться, а она уговаривала его не сопротивляться, пояснила, что это кратчайшая дорога на пляж. В подтверждение своих слов она подняла платье, больше похожее на ночную рубашку, и продемонстрировала купальник. Он заглянул ей в глаза и увидел, что они до самых краев полны лжи.

  — Что тебе надо от меня? Почему ты привязалась ко мне, а не к кому-нибудь другому? — стал кричать он.

  — Я выбрала тебя, и мы обязаны обвенчаться, — заявила она и полезла целоваться.

  — Я уже женат. У меня есть Оля. — Он пытался вырваться.

  — Ты не прав. Ольги уже нет. Она мертва. Теперь я твоя суженая, и только смерть разлучит нас. Твоя смерть! — хихикая, сказала она и начала расстегивать на нем рубашку.

  — Пошла вон, старуха! — закричал он, пытаясь ударить ее, но сил не было. Все силы высосала проклятая ведьма.

  — Полюби меня! — попросила она и стала размазывать слезы по лицу, старея и дряхлея на глазах.

  — Правильно, Глебушка! Не она, а я твоя суженая! — сказала возникшая мертвая теща и потянулась к нему. Вновь он увидел ее так близко, как тогда ночью на кладбище. — Глебушка, Глебушка! Чего ты не идешь, я тебя заждалась! — услышал он явственно.

  Он проснулся, задыхаясь, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Вокруг было темно. Вначале ему показалось, что он лежит на софе в доме у Мани, и от этого у него зашевелились волосы на голове, но постепенно глаза привыкли к темноте, он стал различать предметы и с радостью понял, что находится в гостиной просторной квартиры Степана. В углу светилась красная точка на панели спящего телевизора. Пульт обнаружился рядом с подушкой, Глеб прощелкал все каналы и убедился в их безмолвии. Было или слишком рано, или слишком поздно. Ему страшно захотелось пить. Он встал и включил свет в комнате. Вместе с темнотой сразу рассеялись остатки зловещего сна. Комната теперь имела спокойный, умиротворенный вид, и было странно, что здесь мог присниться такой сон.

  «Какой бы сон ни был, это всего лишь сон! Но голос тещи я слышал отчетливо сквозь сон, и именно из-за этого проснулся», — вспомнил он, и даже в освещенной комнате ему стало неспокойно. В горле пересохло, и мысль о том, что в кухне в холодильнике осталось полбутылки «Миргородской», сводила с ума. Но, чтобы добраться до воды, надо было пройти длинный темный коридор и кухню. «Детские страхи!» — мысленно прикрикнул он на себя и, не раздумывая, ринулся в темноту. Дошел до кухни, щелкнул выключателем, достал заветную бутылку и припал к горлышку.

  — Глебушка, Глебушка! Чего ты не идешь, я тебя заждалась! — услышал он голос из комнаты, в которой был всего минуту назад, и тут же поперхнулся. Кашель сводил с ума, не давал вдохнуть, заставил глаза слезиться и тело корчиться. Глеб сполз на пол. Стоя на четвереньках, чувствуя себя беспомощным, он стал сильно стучать кулаками по полу, задел плечом табурет, который опрокинулся со страшным грохотом, и кашель прошел. Он вытер слезы на глазах. На полу в громадной луже лежала почти пустая бутылка из-под минеральной воды. В кухню прибежал заспанный Степан и испуганно спросил:

  — Что это ты за концерт устроил среди ночи? Думаешь, соседи оценят твое мастерство?

  — Ты слышал голос? Ты должен был слышать голос! Она находится в гостиной! — крикнул Глеб.

  — Ни хрена я не слышал! — зло отрезал Степан. — Это у тебя нервишки пошаливают. Я думал, водочка поможет тебе расслабиться, а вышло наоборот. Послушай, может, ты злоупотребляешь алкоголем и это у тебя начальная стадия «белочки»?

  — Пошел ты к черту! — разозлился Глеб, сжав кулаки и наступая на Степана. — Ты должен был слышать голос! Два раза… первый раз я проснулся, второй только что…

  — Хорошо, хорошо. Я крепко спал, поэтому не слышал, — миролюбивым тоном сказал Степан. — Идем, ты ляжешь в спальне, а я пойду в гостиную.

  — Ты не понимаешь! Ей все равно, где я! — снова закричал Глеб. — Дома, у тебя или у черта на куличках! Она наметила меня и не отстанет, пока не заберет к себе!

  — Глеб, успокойся. Выбрось всю эту чертовщину из головы. Идем, ляжешь вместе со мной в спальне, кровать большая, места хватит.

  Взял Глеба за руку, как ребенка, и отвел в спальню. Уложил на широкую двуспальную кровать, на которой могло спокойно поместиться шесть человек, и закутал по подбородок одеялом. Для себя достал другое одеяло. Когда собрался выключить свет, Глеб вскрикнул: