Клайв Баркер - Явление тайны

— И ты?

— И я.

Она легко чмокнула его и отошла к зеркалу полюбоваться на себя.

— Просто картинка, — сказал он, становясь рядом.

— И ты, и я.

— Двойная картинка.

— Потому ты меня и любишь, — сказал он. — Интересно, это ты похожа на меня или я на тебя?

— Мы на нас.

— Ну какие рожи так похожи?

Она улыбнулась. Сходство в самом деле было поразительным. Сходство красоты. Она больше всего любила гулять под руку с братом, зная, что лучшего спутника не может желать ни одна девушка, и зная, что он чувствует то же. Даже на пляже, где красоток и красавцев хватало, немало голов поворачивалось им вслед.

Но в последние несколько месяцев они нечасто выходила вместе. Она работала в закусочной, а он шлялся со своими пляжными дружками: Шоном, Энди и прочими.

— Ты не чувствуешь ничего странного в последние дни? — вдруг спросил он.

— Чего, например?

— Ну, не знаю. Вот я чувствую, как будто что-то заканчивается.

— Лето на носу. Все только начинается.

— Да, я знаю… Энди уехал в колледж, ну и черт с ним. Шон связался с этой девчонкой из Лос-Анджелеса, просто не отходит от нее. Я остался один, вот и жду неизвестно чего.

— Не бери в голову.

— Я пытаюсь. Только… — он изучал ее лицо в зеркале. — Ты не чувствуешь ничего… странного?

Она посмотрела на него, не уверенная, что стоит рассказывать о снах, в которых волна относит ее все дальше и дальше, а ее прежняя жизнь машет ей с берега. Но если не Томми, которого она любила больше всех на свете, то кому еще она могла про это рассказать?

— Да. Кое-что чувствую.

— А что?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Может быть, я тоже жду.

— Как ты думаешь, чего?

— Понятия не имею.

— Вот и я.

— Может, мы ждем одного и того же?

Она вспомнила этот разговор по пути к Центру. Последние недели были заполнены ожиданием. Что-то должно было случиться. Это знали ее сны. Это знали ее кости. Она могла лишь надеяться, что это никак не отразится на городе, на маме, на ее работе. Но ждать было уже невмоготу. Она подумала, что, если этим летом ничего не случится, придется искать причину самой.

Хови заметил, что в городе мало пешеходов. Во время часового пути по Холму он встретил только пятерых, причем всех были дети или собаки, как бы в оправдание. Он же предпринял эту прогулку, чтобы осмотреть город и заодно нагулять аппетит.

«Мужчинам — мясо», — подумал он и отыскал на указателе закусочную Батрика «Котлетный дом». Заведение было небольшим и полупустым. Он сел у окна, раскрыл «Сиддхарту» Гессе и продолжал отчаянную борьбу с немецким текстом. Книга принадлежала матери, которая на самом деле читала ее, хотя он не помнил, чтобы она говорила на языке предков. Он вообще не мог связать по-немецки двух слов и, читая книгу, боролся с внутренним заиканием, пытаясь удержать постоянно ускользающий смысл.

— Что будете пить? — голос официантки.

Он уже хотел сказать «коку», и тут вся его жизнь внезапно переменилась.

Джо-Бет вошла в закусочную, как входила в нее трижды в неделю последние семь месяцев, но сегодня вес было словно впервые: дверь, ступеньки, молодой человек за пятым столиком.

Она встретилась с ним глазами. Рот его был полуоткрыт. На нем были очки в золотой оправе, в руке книга. Она не знала его. Но он смотрел на нее с тем же выражением узнавания, которое, она чувствовала, отразилось и на ее лице.

Это как рождение, думал он, глядя на нее. Как возвращение домой после опасного, захватывающего дух путешествия. Не было в мире ничего прекрасней легкого изгиба ее губ, когда она улыбнулась ему.

И снова, как опытная кокетка. Прекрати, шепнула она себе, не смотри на него! Он подумает, что ты от него без ума! Но он ведь тоже смотрит, разве не так?

«Я буду смотреть, пока она смотрит».

«…пока он смотрит».

— Джо-Бет!

Звали из кухни.

— Вы сказали, коку? — переспросила официантка.

Джо-Бет бросила взгляд в сторону кухни. «Меррей зовет, надо идти», — потом назад, на парня с книгой. Он все еще смотрел на нее.

— Да, — услышала она его голос.

И поняла, что это ей. «Да, иди, — говорил он. — Я буду ждать».

Она кивнула и пошла.

Все заняло не больше пяти секунд, но бросило их обоих в дрожь.

Меррей стоял у мойки с обычным мученическим видом.

— Я опоздала всего на две минуты.

— Зачту за десять. Там в углу трое. За твоим столом.

— Сейчас, только фартук надену.

— Быстрее.

Хови смотрел на дверь кухни, ожидая ее появления. «Сиддхарта» была забыта. Она вышла и, не глядя на него, поспешила к столику в дальнем конце.

Его это не расстроило. Работа есть работа. Если надо, он прождет весь вечер и всю ночь, пока она не закончит работу и не посмотрит на него опять.

Во тьме под городом те, кто направлял их, продолжали стискивать друг друга в объятиях, как при первом появлении в этом месте, боясь хоть на миг ослабить хватку. Даже когда они поднялись, чтобы дотронуться до купающихся девушек, они сделали это вместе, как сиамские близнецы. Флетчер потом понял, чего в тот момент хотел Джейф. Сперва он решил, что тому просто нужны тераты. Но его планы простирались гораздо дальше. Ему требовались дети, и, осознав это, Флетчер был вынужден присоединиться к нему. Совершенное его не радовало. Еще больше устыдился он, узнав о последствиях. Когда-то, сидя у окна с Раулем, он мечтал стать небом. Вместо этого распря с Джейфом превратила его в совратителя невинных, фактически убийцу. Джейфа смятение Флетчера радовало, но в то же время Флетчер не раз улавливал среди многолетней темноты мучительные раздумья своего врага — кто из их детей первым придет на помощь?

Время ничего не значило для них. Они не спали, не испытывали голода. Похороненные вместе, как влюбленные, они ждали своего часа. Иногда они слышали голоса сверху, но эти голоса не принадлежали их детям, чья связь с ними, их подлинными отцами, была такой отдаленной. Была… до сегодняшнего дня.

Сегодня их потомки встретились, и это неожиданно восстановило связь, словно, увидев друг друга, они почуяли врагов и обратились к родителям за помощью и разъяснением. Флетчер обнаружил свое присутствие в мозгу юноши по имени Ховард, сына Труди Катц. Глазами своего сына он видел дочь врага, как и Джейф видел его сына ее глазами.

Этого момента они ждали. Борьба, в которой они пролетели половину Америки, истощила их обоих. Теперь их детям предстояло сражаться за них, чтобы закончить борьбу, идущую двадцать лет. И на этот раз борьба будет до смерти.