Цай Цзюнь - Заклятие

Понятно, что вспомнилось прошлое. И Ло Чжоу. Они давно хорошие друзья, с пяти-шести лет вместе играли и росли. В детстве Ло Чжоу мечтал стать офицером флота, командовать китайской атомной подводной лодкой, плавать под водами Тихого океана. Е Сяо мечтал стать путешественником. Он обожал Юй Чуньшуня, даже ходил слушать его выступление и написал ему письмо. Он надеялся, что настанет день, когда он вослед Юй Чуньшуню пройдет по каждой пяди территории западного Китая. Наверное, потому, что он родился в производственно-строительном полку в Синьцзяне. Его родители служили там агрономами. Вырос, правда, в Шанхае.

Однако в июне 1996 года Юй Чуншунь погиб при переходе через Лобнор. Смерть его стала для Е Сяо тяжелым ударом. Он долго плакал и после расстался со своей мечтой. Но… Е Сяо уже стал офицером полиции, а Ло Чжоу к флоту никаким боком отношения не имеет и зарабатывает на жизнь пером. Сейчас вот стал драматургом и режиссером. Оба отказались от своих детских мечтаний, и в этом городе житейского практицизма продолжали идти по сложившейся в жизни дорожке.

Это и есть судьба, сказал себе Е Сяо.

Дверцы открылись на первом этаже. Не спеша он вышел из здания. Уже ноябрь, осенний ветер освежал лоб. Е Сяо стало холодно, он обхватил плечи обеими руками и вышел на прибрежную зеленую травку, чтобы полюбоваться на спокойно текущие воды Сучжоу.

3

Листва деревьев затеняла свет в окне, и под осенним ветром в нем беспрерывно мелькали черные тени. Лунный свет за окном мерцал то тускло, то ярко.

Чжан Кай суетливо метался по комнате, он трепетал, как осенний лист за окном. Стало совсем невыносимо, он закурил сигарету, и ее огонек тоже залетал по комнате, попадая то в свет, то во тьму.

— Погаси сигарету, — презрительно сказал Вэнь Хаогу.

Он сидел рядом.

— Директор Вэнь, я очень волнуюсь.

— Погаси сигарету, — приказным тоном повторил Вэнь Хаогу.

Оробев, Чжан Кай, погасил сигарету. Нервно посмотрел на часы. Волнение росло, запинаясь, он проговорил:

— Директор, время! Время вот-вот!

— Не бойся, садись. Ты умереть не сможешь, — спокойно сказал Вэнь Хаогу.

Он сидел на стуле, на котором прежде сиживал Цзян Хэ, перед компьютером, которым Цзян Хэ обычно пользовался. Директор налил себе стакан чая и уселся поудобнее, прихлебывая чай и листая какой-то журнал.

Чжан Кай замолк, присел рядышком и завертел головой, глядя то в потолок, то в окно, то в пол. Его сердце стучало все чаще, а лицо немного побледнело; еле слышно он шептал:

— Это заклятие.

— Что ты говоришь? — спросил Вэнь Хаогу.

— Директор Вэнь, выслушайте меня. Я поверил, теперь я по-настоящему поверил. Это заклятие. Эти дни я чувствовал, что не совсем здоров, а тут еще сердце.

— Вы, должно быть, больны страхом перед болезнью?

— Я тоже думаю, что болен. Несколько дней назад я сходил в больницу и прошел всестороннее обследование, не обнаружили ничего. И все-таки я не в порядке, может быть, в этой комнате, здесь, сегодня…

Чжан Кай резко поднялся, трясясь всем телом, потом шлепнулся задом о стул и спрятал голову в колени, бормоча что-то невнятное. Вэнь Хаогу и представить себе не мог, что этот ужас примет такие формы. Он протянул руку и погладил Чжан Кая по груди. Шепнул:

— До чего тебя страх доводит, разве ты не мужчина?

— Конец мне, это же вправду заклятие, умру скоро.

Чжан Кай почти рыдал:

— У меня же жена, дети, что с ними будет? Директор Вэнь, после моей смерти пусть институт о них хорошенько позаботится. Я уже готов написать завещание. Так. А еще, если переживу сегодняшний вечер, схожу завтра же в страховую компанию и куплю самый дорогой полис. Тогда, если я неожиданно умру, моя семья сможет получить большую компенсацию. Но переживу ли я сегодняшний вечер?

— Не надо думать о глупостях. Все страхи ты сам выдумал. С тобой не может случиться беды! — отрезал Вэнь Хаогу. Глубоко вздохнул и отпил чаю.

Чжан Кай выслушал его слова как выступление артиста и чуть успокоился. Понурив голову, он помолчал немного и осторожно спросил:

— Директор Вэнь, а сегодняшний вечер как? Смогу ли я пережить сегодняшний вечер?

Вэнь Хаогу рассмеялся:

— Посмотри на свои часы.

Чжан Кай поднес часы к глазам:

— Ах, уже больше двенадцати.

— Общественная безопасность утверждает, что Цзян Хэ погиб около половины двенадцатого. Сейчас это время уже миновало, а разве ты сейчас не живой и здоровый?

— Да, я еще живой. — Чжан Кай отдышался, яростно бьющееся сердце тоже успокоилось. Он вытащил носовой платок, утер пот со лба и следы слез в уголках глаз.

— Ладно, не беда. Уже поздно. Остался бы ты переночевать в институте, здесь есть спальные мешки и армейские походные койки.

Чжан Кай даже рот разинул от удивления.

— Ночевать здесь? В этой комнате человек погиб. Нельзя, нельзя, никак нельзя. Если здесь ночевать, я умру со страху, опять-таки жена дома ждет меня. Сегодня вечером мне непременно надо вернуться домой, к тому же я недалеко живу, а завтра воскресенье.

Он встал. Вэнь Хаогу покачал головой и сказал тихо:

— Ладно, уезжай, что с тобой сделаешь, ты же ездишь на мопеде. В пути будь осторожней, берегись.

В знак согласия Чжан Кай кивнул:

— Спасибо, директор, за заботу, в дороге я буду осторожным. А как же вы сами, директор?

— У меня ни жены, ни детей, мне все равно. Буду спать в этой комнате, чего говорить об этом, — сухо ответил Вэнь Хаогу и взял журнал.

— Директор, я искренне уважаю ваше мужество. Будь у меня хоть десятая часть вашей храбрости, было бы замечательно. В таком случае я пойду, до свидания.

— До свидания, будь осторожней в пути, — заботливо напутствовал директор.

Чжан Кай, кивая, вышел из комнаты. Его шаги гулко звучали в широком коридоре, постепенно удаляясь и затихая. Вэнь Хаогу презрительно помотал головой, взял термос и наполнил чайный стакан кипятком.

4

В коридоре было темно, а Чжан Кай шел один, прислушиваясь к звуку собственных шагов. Проходя мимо входа в гараж, он перешел почти на бег. Он боялся, что в это время заклятие вдруг проявится и он повалится в предрассветный час в каком-нибудь темном углу института, а утром следующего дня сослуживцы с ужасом обнаружат его труп.

Стоило подумать об этом, как идти дальше стало невмочь: он оглядывался по сторонам, вглядывался во все темные углы. Сердце как бы поднялось в груди и висело на тоненькой ниточке, готовой вот-вот оборваться.

Осторожно пробравшись в темноте, он стал искать на ощупь входную дверь. Вдруг спереди пахнуло жаром, и он уперся во что-то прямо лицом.