Сергей Дубянский - История болезни (сборник)

– Тебе, конечно, самое большое – в нос.

– Пошел ты… – Виктор отвернулся. Огонь костра выхватывал из темноты светло-желтые сосновые стволы, а по ветвям проносились бесформенные тени.

– Значит, говоришь, купила? – возобновил разговор Андрей, – это хорошо. Деньги периодически обесцениваются, а драгметаллы… пока я не припомню такого случая.

– Андрюх, ты, правда, такой злой или прикидываешься?

– Какой же я злой? Я грибы тебе жарю, – он сделал из палочки подобие щипцов и аккуратно вращал над огнем проволочный вертел.

– Хорошо, не злой. В таком случае, похренист. У тебя, вообще, какие-нибудь чувства есть, кроме голода и холода? Например, ты любишь кого-нибудь?

– Наверное… – Андрей презрительно скривился, а, может, просто так упал свет костра.

– Вот! О чем я и говорю! Разве это бывает «наверное»? Это ж, раз и навсегда!..

– Как думаешь, грибы готовы? – Андрей не собирался продолжать дискуссию.

– Не знаю. Дай закурить.

– После ужина покурим, как все нормальные люди, а то сигарет мало осталось. Зато на десерт, извольте, землянику. Вон, в кустиках, – он показал на край дороги, – не думал, что она в августе еще бывает.

– Ты много, чего не думал, – пробормотал Виктор, вовсе не стремясь быть услышанным.

Грибы немного обуглились, но, в целом, были съедобными.

– Хорошо, да мало, – Андрей довольно потянулся, – но кто ж знал, что они так ужарятся.

Покурили, сняв сапоги и активно шевеля при этом пальцами, чтоб отогнать комаров. Месяц выполз по верхушкам сосен на самую верхотуру и воцарился в небе; звезды сразу потускнели, вроде, обиделись, и даже падать стали реже…

– Подъем! – неожиданно скомандовал Андрей.

– Ты что, с ума сошел? Какой подъем?! Время, без четверти час. Темно, хоть глаз выколи. Куда мы пойдем?

– Все туда же, на восток.

– А ты сейчас определишь, где он, восток? С тех пор, как солнышко село, мы уже столько кругов нарезали.

Андрей долго и пристально смотрел в угасающий костер, потом поднял голову, отважившись наконец сказать то, о чем думал все это время:

– Ты хорошо помнишь дорогу, по которой мы шли?

– Ну, допустим… – неуверенно ответил Виктор, не понимая, к чему он клонит.

– Это мертвая дорога. Здесь людей не бывает.

Виктор растерялся, но вдруг вспомнил.

– Почему не бывает, а котлован помнишь? У березовой рощи проходили. Наверное, какой-то военный объект строить собираются, хотя он и странный какой-то…

– Это не котлован, – перебил Андрей, – это воронка от такой же ракеты, как наша. Свежая воронка, понимаешь?

– Нет… Ну, воронка…

– Откуда появляются воронки, знаешь? – Андрей начинал злиться на беспросветную тупость напарника, – мы оказались не в районе батареи, а в районе целей. Чувствуешь разницу?

– Этого не должно быть. Мы не могли забраться так далеко, – Виктор попытался улыбнуться, но получилось нечто вымученное и неуклюжее. В сознании мгновенно возникла огромная хищная тень, закрывающая половину неба. Она двигалась с противным воем, от которого закладывало уши, а потом вдруг раскрывалась зловещим цветком на множество отдельных боеголовок… Что произойдет дальше, Виктор представить не мог – на это у него не хватало, ни фантазии, ни здравого смысла.

– Я ничего не утверждаю, но лучше все-таки уходить на восток, потому что пуски будут вестись оттуда. Не знаю, куда мы выйдем, но, по крайней мере, туда, где не рвутся ракеты.

– Так ты знал все с самого начала… – обиделся Виктор, – на восток!.. И молчал!

– Ничего я не знал, да и сейчас не знаю! Что ты панику разводишь?! Вставай и пошли!

Андрей по-солдатски быстро сунул ноги в сапоги и теперь с интересом наблюдал, как Виктор наматывает портянки; наконец, поняв, что процесс близится к завершению, затоптал остатки костра. Искры гасли, едва успев подняться, а лунный свет, ярко разливавшийся по черному небу, добравшись до земли, делался настолько призрачным, что в нескольких шагах уже с трудом различались очертания предметов.

– И как мы пойдем? – спросил Виктор.

– Ножками. Или ты предлагаешь остаться здесь и ждать?

После того, как Андрей озвучил свои предположения, последний вопрос казался риторическим. Виктор промолчал, хотя и не представлял способа, при помощи которого они бы могли ориентироваться в кромешной тьме. Таким образом, их дальнейший марш, скорее всего, не даст никаких результатов, кроме иллюзии, что они все-таки борются и поэтому, в конце концов, им должен быть предоставлен шанс, победить. Хотя в сложившейся ситуации и это тоже не мало.

Глаза постепенно привыкали к темноте – уже различалась не только дорога, но угадывались и отдельные стоявшие поблизости стволы; еще Виктор видел, как фигура Андрея быстро превращается в частицу ночи, и чуть не бегом, устремился в погоню. Он не представлял, как можно остаться здесь одному – наверное, сразу сойдешь с ума…

Вокруг не слышалось ни звука. Лес, то ли спал, то ли умер; лишь торопливые шаги за спиной подсказывали Андрею, что не все в природе потеряло свои естественные свойства. И в то же время шаги пугали – хотелось обернуться и удостовериться, что это действительно Витька идет сзади, но если обернуться раз, то страх заставит оборачиваться постоянно. Поэтому Андрей отрешенно шел вперед, безрезультатно пытаясь рассмотреть свои сапоги, а мысли в голове блуждали самые разные. Одна из них, которую Андрей холил и лелеял, как очень дорогое, но хрупкое растение, заключалась в том, что все это не более, чем приключение – на данном этапе самое большое приключение в его жизни. Все образуется; они непременно спасутся, как бывает в девяносто девяти процентах подобных случаев, и вернувшись домой, он будет с гордостью и легкой бравадой рассказывать, как почти сутки блуждал по действующему полигону, ожидая пуска ракеты, но даже не испугался, не потерял самообладания, а твердо шел к намеченной цели. Это будет здорово, потому что такого не переживал ни один из его приятелей – это почти, настоящая война…

Остальные мысли были менее красивыми и привлекательными – их исходной точкой являлся тот один процент, который, по значимости, с лихвой перекрывал остальные девяносто девять. Но подобный вариант Андрей просто запретил себе анализировать. …Этого не может быть, потому что не может быть никогда,  – убеждал он себя, и этот аргумент, вроде, пока действовал. По крайней мере, не возникало, ни отчаяния, ни истеричной жалости к себе, когда кажется, что жизнь кончена, а ты еще не получил от нее столько удовольствий!.. Удовольствия будут – после таких приключений все вернется в тройном размере, надо только идти. Все время идти на восток!..

Незаметно стал подниматься ветер. Пока еще слабый, но лес уже качался, наполняя воздух какими-то зловещими звуками. Гигантская система стволов, ветвей и листьев стала со скрипом приходить в движение; вспорхнула птица и тяжело взмахивая крыльями, пролетела над самой дорогой, едва не коснувшись волос. Андрей поднял голову, глядя ей вслед, и увидел, что небо заволокло; месяц превратился в мутное бледное пятно, которое, то исчезало совсем, то неожиданно возникало вновь на какое-то мгновение; ветер поспешно гнал тучи, собирая их где-то за невидимым горизонтом в одно огромное стадо. …Интересно б еще знать, правильно ли мы идем?  – подумал Андрей, однако вопрос так и остался без ответа. Дорога наверняка уже сделала ни один поворот, который он даже не заметил – оставалось полагаться на везение и интуицию.