Лана Синявская - Ночной крик

– Тетенька, вам что, плохо?

Вика обернулась на голос и увидела подле себя парнишку, которого отправляли за доктором. Он смотрел на нее без особого сочувствия, скорее, с любопытством, но она вдруг обрадовалась, что хоть кто-то обратил внимание на то, что она едва держится на ногах.

– Нет, что ты, – попыталась она держать лицо, – просто я устала.

– Врете, – мальчишка презрительно выгнул пухлые губы и смахнул со лба длиннющую русую челку. На Вику глянули пытливые, зеленые как листья одуванчиков, глаза. Обмануть их не стоило даже пытаться. Поэтому Вика честно призналась:

– Вру.

– То-то же. Вам бы малинового отвара выпить – вон вы какая красная. И жар, температура, то есть.

– Ты что, можешь на глаз определить у человека высокую температуру? – попыталась пошутить Вика, придерживая рукой калитку, возле которой столкнулась с любопытным аборигеном.

– А чего гадать? – удивился Венька, поудобнее перехватывая руль своего велосипеда, с которым, похоже, не расставался. – У вас вся кожа в цыпках, ну, то есть, в гусиной коже. А на дворе тепло, хоть и дождь собирается. Значит, знобит вас. От температуры.

– Ты наблюдательный, – похвалила Вика. Мальчик смущенно засопел и повторил, отвернувшись в сторону:

– Малины вам надо.

Вика посмотрела вдоль улицы и с сожалением обнаружила, что столик с фруктами-овощами, который ей приглянулся раньше, благополучно исчез.

– Нету малины, – вздохнула она.

– Это вы про Клавкину, что ли? – сразу догадался мальчик.

– Наверное. Вон там столик стоял. Малина там точно была, я помню.

– Клавкина малина раньше всех поспевает. Она ее втридорога дачникам продает. Только ее малина – фигня на постном масле.

– Как же так? Ты ведь сам говорил…

– Я про другое говорил. Настоящая польза от лесной малины. Она хворь выгоняет. А эта – так, красота одна.

Вика подумала, что сейчас не отказалась бы и от "красоты", лишь бы ей полегчало.

– Что же делать? – спросила она растерянно.

– Хотите, покажу, где малина растет? Тут ее навалом. Наши не собирают – мелкая, да и своей полный огород. Так что, пойдете?

– Прямо сейчас?

– А что такого? Вам чем скорее, тем лучше: вона как вас трясет.

– Ну, хорошо. А далеко это? – спросила девушка, поеживаясь.

– В конце деревни. Возле кладбища.

– Где?!

– Да вы не бойтесь. Мы кладбище стороной обойдем. Правда, придется через Эммин сад лезть. Но там дырка в заборе имеется. Вы худая – пролезете.

Лазать по чужим садам через дырку в заборе – господи, до чего она докатилась! Но малины хотелось отчаянно. Вика почему-то поверила, что целебная лесная ягода принесет ей облегчение, очень уж убежденно говорил мальчик.

– Хорошо, – решилась, наконец, Вика. – Пойдем с тобой за малиной. Только я кофту накину, и вправду знобит что-то.

– Вы только недолго, того и гляди хлынет, – напутствовал ее паренек, придирчиво оглядывая затянутое тучами небо.

Когда спустя пять минут Вика в наброшенной на плечи кофте и со стеклянной банкой в руках – той самой, где сидела кусачая гусеница – вновь вышла на тропинку, велосипед валялся в траве, а сам Венька с интересом разглядывал что-то в кустах шиповника, свесившихся через забор Катиного сада.

– Веня, я готова, – негромко окликнула она. Парнишка обернулся и проковылял к ней, держа что-то в зажатом кулаке. Свободной рукой он шарил в оттопыренном кармане брюк. Хромота мальчишки снова бросилась в глаза и Вика внезапно пожалела его: надо же, такая ладная фигурка, лицо симпатичное, волевое и вдруг – такое уродство.

– Это меня змей весной покусал, перехватив Викин жалостливый взгляд, неохотно пояснил мальчик. Из кармана он извлек коробок и теперь запихивал туда жука с неправдоподобно длинными усами. Жук помещался свободно, а вот усы – нет. Они так и остались торчать снаружи, когда мальчик быстро задвинул спичечную коробочку и сунул ее обратно в карман.

– Так это тебя покусала тварь из пруда Гаевской? – спросила Вика.

– Ну.

– Бедняга. Я слышала, ее так и не поймали?

Мальчик взглянул на нее с напряжением. Вика даже испугалась, что он убежит, но он только пожал плечами, старательно изображая безразличие и пытаясь скрыть за ресницами мелькнувший страх.

– Ты его видел, да?

– Видел. Мне никто не поверил, сказали, что черти только в сказках бывают. На смех подняли.

– А ты думаешь, это был черт? – спросила Вика, подавив улыбку.

– Кто ж еще? Морда страшная, склизская, глаза – желтые, как блюдца, и клюв как у попугая. Этим клювом он мне кусок мяса и отхватил. Да еще исцарапал всего своими когтями. Вот, сами смотрите.

Венька задрал штанину и Вика невольно отшатнулась, увидев уродливый глубокий шрам размером с небольшое яблоко, затянутый синевато-багровой кожей.

– Это еще что, – протянул мальчик, медленно опуская брючину, – если б не Эмма, могли и вовсе ногу оттяпать. Когда рана свежая была, доктор все боялся, что начнется заражение. А Эмма травки какие-то приложила – и все к утру затянулось, даже краснота почти прошла. Мясо новое, правда, не наросло, но Эмма обещала, что через год-два будет почти незаметно.

– Значит, правду говорят, что Эмма ве…занимается колдовством?

– Старухи болтают, – не слишком охотно подтвердил Венька. – Ну что, пойдем?

Он наклонился, чтобы поднять велосипед.

– Пойдем. Мне бы только тварь эту куда-нибудь подальше выбросить, – Вика кивнула подбородком на банку.

– А что там у вас?

– На, посмотри.

Глаза мальчишки загорелись, как только он увидел рогатую пленницу:

– Ух ты, вот это да! Где вы ее взяли?

– Нигде. Само приползло.

– Смотрите-ка, у нее рога из задницы растут.

– Ага. Вот этими рогами она и кусается. Знаешь, что это за тварь? Видел раньше?

– Неа. Зуб даю. У нас такие точно не водятся. Я бы знал. Я здесь всех тараканов поименно знаю. Мне нравятся насекомые.

– Откуда же она взялась?

– Понятия не имею. Она вообще не европейская.

– Это как?

– Обыкновенно. Видите, какая здоровая? По-моему, это Пенсильванская гусеница. Я похожую в атласе насекомых видел, мне его батя из города на день рождения привез. Жалко, названия этой твари не помню, а так – один в один. Слушайте, а можно я ее себе возьму?

– Да пожалуйста,– кивнула Вика, пытаясь сообразить как могла попасть в русскую деревню Константиновка гусеница из Пенсильвании. – Только она уже полудохлая.

– Это от голода. Вы ж ей в банку никаких листьев не набросали. Да и неизвестно еще, станет ли она жрать нашу зелень.

– Откуда ж она взялась? – пробормотала Вика, наблюдая, как мальчик бережно перекладывает извивающуюся жирную гусеницу в еще один спичечный коробок.

– Не знаю. Наверное, от новых русских сбежала. У них мода такая, всяких экзотических тварей разводить. Ну, тараканов, там, бабочек всяких. Я сам слышал, как они об этом в магазине разговаривали.